– Я не знал, жива ты или нет. Что он сделал с тобой, милая? Где ты была? Я ничего не слышал о тебе. Неужели ты не могла как-нибудь передать мне словечко? Я так беспокоился о тебе.

– О, Бен, это долгая история. – Большая часть которой, как Верити понимала, не годилась для ушей брата. – Но самое главное, мы можем уехать и навсегда забыть о том, что произошло.

Кайлмор пошевелился, не соглашаясь с ней, но что еще она могла сказать?

Они въехали через внушительные узорчатые ворота в просторный двор. Казалось, целая армия слуг хлынула из-под арки парадных дверей, бросилась открывать дверцы кареты и выстроилась на ступенях, чтобы приветствовать своего хозяина.

Серые каменные стены замка блестели в лучах солнца. Когда Верити вышла из кареты, эти стены возвышались над нею, словно смеясь над дурочкой, которая осмелилась полюбить такого великого человека, как их хозяин.

Кайлмор стоял рядом с Верити и явно не замечал величественных стен замка. Даже с синяками на лице и в грязной одежде он оставался самым красивым мужчиной на свете.

Ничего не видя от слез, которые пыталась сдержать, Верити оперлась на руку Кайлмора. Тяжелые двери были распахнуты в ожидании долго отсутствовавшего хозяина замка Кайлмор.

Необыкновенная женщина скользящей походкой вышла к дверям. Она была стройной и высокой, невероятно дорогое платье подчеркивало ее рост и прекрасную фигуру.

Даже на расстоянии нельзя было не заметить уверенного и властного выражения ее лица. Или испепеляющего гнева, с которым она смотрела на вновь прибывших.

– Джастин, Боже мой! Неужели ты настолько забыл о приличиях, что привез сюда свою шлюху? Сейчас же прогони эту потаскуху!

Верити, стоявшая рядом с Кайлмором, почувствовала, как напряглись его мышцы.

– Мать, – только и сказал он.

– Ваша светлость, – неуверенно сказала Верити, когда из кареты вылез Бен.

Кайлмор безжалостно сжал руку Верити, делая побег невозможным, и ей пришлось присесть в глубоком реверансе.

Герцогиня даже не взглянула в ее сторону. Соблюдение приличий. Знатные леди не замечают дам полусвета.

Кайлмор приподнял Верити и потащил вверх по лестнице, предоставляя Бену следовать за ними.

– Что вы здесь делаете? – ледяным тоном спросил Кайлмор у матери.

Его холодность не смутила герцогиню. Она гневно свела брови:

– Я – герцогиня Кайлмор. Я могу приезжать в фамильные имения, когда пожелаю.

Кайлмор невесело рассмеялся.

– Вы уж двадцать лет как не бывали в Шотландии, мадам. В последний раз вы поклялись, что ваша нога никогда больше не ступит на эти варварские земли.

– Отошли свою шлюху, и я скажу тебе, зачем приехала, – сказала мать, в ее голосе ясно слышались властные нотки.

Позади нее до самого неба вздымалось величественное здание, подтверждая, что герцогиня имеет все права, чтобы находиться здесь, а у Верити их не было.

– Мне лучше уйти, – шепнула она Кайлмору.

– Нет, ты остаешься, – упрямо возразил он.

– Мы с Беном вернемся в деревню. Открытая ссора с вашей матерью ни к чему хорошему не приведет. – Затем, чувствуя, что не вынесет новых эмоциональных бурь, умоляюще добавила: – Пожалуйста, прошу вас.

– Никуда ты не пойдешь.

Герцогиня смотрела на сына с нескрываемой враждебностью.

– Я приехала как раз вовремя. Этого я и боялась. Безумие твоего отца не умерло вместе с ним. Ты – гнилая ветвь гнилого дерева.

Шепот изумления пробежал по рядам слуг от такого обвинения. Верити не могла допустить продолжения публичного скандала.

– Я подожду вас в деревне, – настойчиво прошептала она. – Вы же не хотите, чтобы все обитатели вашего дома стали свидетелями этой ссоры, Кайлмор.

Герцогиня с аристократическим презрением поджала губы.

– Ты позволяешь этой распутной простолюдинке произносить наше фамильное имя?

Верити почувствовала, как стоявший рядом Кайлмор выпрямился в полный рост.

– Позволяю. И был бы счастливейшим человеком, мадам, если бы эта леди назвала меня своим мужем.

Это было уже слишком для ее светлости. Нарумяненное лицо побледнело.

Но едва ли это заявление удивило ее больше, чем Верити. После Кенсингтона Кайлмор больше не упоминал о браке. Мысль о ней как о герцогине по-прежнему была абсурдна, но ничто не могло помешать предательскому теплу его слов наполнить тоскующее сердце.

– Эта леди украсит любой дом, в который захочет войти, – сказал Кайлмор тихо и сурово. – Вы же, напротив, давно позорите ваше высокое имя и титул. Замок Кайлмор принадлежит мне. Ваше пребывание здесь нежелательно.