– Подвески!
– заорал кардинал в мегафон, направив его в ухо Д’Арнатьяна.

– Ах, подвески, - сказал лейтенант, вытаскивая вату из ушей.
– Нет, ничего не знаю, не видел, не брал.

– По-моему, Вы хотите еще двадцать лет носить лейтенантские погоны, - начал угрожать кардинал.

– Нет, - сдался Д’Арнатьян, - Я вовсе этого не хочу. Но Вы понимаете, монсеньер, я дал слово дворянина, что буду молчать, словом спрашивайте, о чем хотите, - закричал в конце предложения гасконец, подбирая выпавшие у него из кармана измятые временем и узкими карманами капитанские погоны покроя двадцатилетней давности. Вместе с погонами, он подобрал золотую булавку, лежавшую на полу.

– Мне нужны Вы, Ваши друзья и много еще чего, - сказал кардинал, откидываясь в кресле и нюхая кокаин.

– Что мы будем делать?
– задал вопрос любознательный гасконец.

– Все!
– ответил Замарини, окосев от кокаина.
– Все, что мне нужно!
– добавил он.

– А что мы с этого будем иметь?
– спросил любознательный Д’Арнатьян, ковыряя в зубах кинжалом.

– Все!
– пообещал Замарини, любивший давать обещания.

– Я согласен, - ответил Д’Арнатьян, тоже любивший давать обещания, - но я не знаю, согласятся ли мои друзья.

– Обещайте им то, что им нужно, - поучительно ответил Замарини, сморкаясь в носовой платок Д’Арнатьяна, торчащий у того из кармана смокинга.

– Но поиски друзей потребуют представительских расходов, - попытался намекнуть Д’Арнатьян, взглядом пытаясь определить, где у кардинала спрятаны деньги.

– Мои поручения будут тайного характера, так что и поиски тоже должны быть такими же. Это не потребует почти никаких расходов, - заявил не любивший платить Замарини.

– Но вчера разорился банк, в котором хранились мои деньги, и я не могу путешествовать за свой счет, - гордо ответил гасконец, любивший путешествовать за чужой счет.
– К тому же шумные празднества по случаю моих розысков, фейерверки и салюты дорого сейчас стоят, - сказал Д’Арнатьян, любивший празднества и взрывы салютов.

– Вы с ума сошли!
– заорал Его Преосвященство.
– Я не собираюсь оплачивать все ваши сумасбродства. Может у вас куча долгов по алиментам.

– Откуда вы знаете?
– испугался гасконец.

– Вы должны ехать тайно, не привлекая к себе внимания!
– наставительно заметил Его Преосвященство.

– Без салютов?
– горестно спросил Д’Арнатьян.

– Без!
– отрезал кардинал.
– Ваши расходы должны быть минимальны, иначе это привлечет внимание врагов. Моих врагов, в смысле врагов Франции!
– возвысил голос Замарини.

– Вы имеете в виду кредиторов?
– догадался Д’Арнатьян.
– И незачем так орать, я не глухой. У всех честных людей так много врагов, - посокрушался гасконец.
– Но ведь на то, чтобы скрываться от этих врагов, тоже нужны деньги, однозначно!

– Ну ладно, ладно, - поморщился Замарини, открывая секретер и ссыпая сотню пистолей в резиновый кошелек, который протянул ему Д’Арнатьян.

– Фальшивые, - заявил гасконец, наметанный глаз которого, сразу заметил подделку.
– Я таких сам могу наштамповать, - проинформировал он кардинала, согнув пополам алюминиевый пистоль.

– Мне вчера в магазине дали сдачу или я их в карты выиграл, - попытался оправдываться Замарини.
– Короче, что-то в этом роде, да.

– Мне пофиг, в смысле неинтересно, где вы их берете, в смысле взяли. Мне нужны настоящие, однозначно!

– Перестаньте говорить как Жириновский!
– вспылил кардинал.
– У меня уже тик начался от этих “однозначно”!
– Замарини вздохнул. Вздохнув еще десять раз, причем с каждым разом вздох становился тяжелее и тяжелее, он, наконец, приняв какое-то решение, вытащил из-под плинтуса мешочек с пистолями и начал развязывать тесемку.

– Позвольте мне, монсеньер, - сказал Д’Арнатьян, вырывая мешочек из рук кардинала и, в мгновение ока опорожнил его в свой резиновый кошелек, из которого он только что вытряхнул в урну алюминиевые пистоли.

– Нет, нет, я сам, - возразил кардинал, пытаясь вытряхнуть пистоли из кошелька обратно. Но к удивлению кардинала в кошельке ничего не было видно. Замарини попытался вглядеться в бездонную пустоту кошелька.

– У-у!
– попытался крикнуть кардинал в черную пустоту.

– Пошел нахер!
– ответило эхо.

Замарини был настолько ошеломлен, что безропотно вернул хозяину его чудесный кошелек, чьи свойства напоминали государственную казну Франции.

– Итак, до свиданья, монсеньер, - поклонился гасконец и вышел вон. При этом он нечаянно так хлопнул дверью, что все стекла в комнате вылетели из окон. Зато теперь, Бернуин, которому больше не мешала дверь, рухнул как подкошенный.

Кардинал, захватив мешок с презервативами, тоже покинул дворец, не забыв вытереть ноги об Бернуина. Его Преосвященство спешил к Ее Величеству. Он чувствовал, что ему дорого обойдется история с Д’Арнатьяном. К тому же у него с утра был запор, что также не навевало на него хорошего настроения.