– Жалко, но как бы нам не пришлось кое-кого разбудить, – заметил Малинин, прикурив сигарету, и тут же закашлялся от раздирающего горло забористого черного табака.

– Надо же, какой ты добрый сделался, – злобно ответил ему Калашников, протирая кулаками упорно склеивающиеся ресницы. – Меня-то сегодня утром будить не пожалел!

– Так вы ж, вашбродь, все равно не спали! – удивился Малинин. – Почему б и не встать?

На квартире Менделеева они пробыли приличное время, но скорее для порядка, нежели для пользы. Ничего нового: на столе – опрокинутые колбочки и разбитые мензурки, на блестящем от мастики полу – пепел и обгоревшие частички ногтей, видимые только под увеличительными стеклами экспертов. Всего час ушел на то, чтобы установить, что великого химика, скорее всего, прикончили в тот момент, когда он подошел к раскрытому окну. В его жилище не было обнаружено никаких следов взлома, отпечатков пальцев и всего остального, что могло бы свидетельствовать о тайном проникновении в квартиру постороннего человека.

Каким образом киллеру удалось организовать убийство – здесь мнения существенно расходились. Краузе высказался в пользу водяного пистолета. Не выдержав, Калашников при всех поднял немца на смех. Надо же такое сказать – водяной пистолет! Кто-нибудь в жизни своей видел водяные пистолеты, которые не протекают? А пролейся из его пластмассового ствола хоть капля, убийца немедленно отправился бы вслед за своими жертвами.

Однако самое поганое в ночном убийстве – то, что Шеф явно начал подозревать кого-то из них. И уж совсем хреново – он не так уж и неправ. Дело тут не в очередном убийстве маньяком городской знаменитости. Безусловно, никто не оспаривает того факта, что химик Менделеев – всемирно известный человек. Но все же не до такой степени! Каким-нибудь зулусам его имя – темный лес, в отличие от той же Мэрилин Монро, видеокассеты с грудастыми блондинками даже в Африке смотрят. В результате Шефу мощно стукнуло в голову, что киллер ликвидировал Дмитрия Ивановича после того, как его предупредил «крот» из Управления – мол, ученый был как никогда близок к тому, чтобы окончательно разгадать состав вещества. Предположение о «кроте» Алексея ничуть не шокировало – это Ад, а сюда, как общеизвестно, попадают люди с весьма специфическими моральными принципами. А вот то, что теперь Шеф начнет посвящать их в свои мысли весьма скупо, ему не понравилось. Хотя в чем-то он прав. Ведь «кротом», будем откровенны, может оказаться кто угодно. Например, Малинин. А почему бы и нет?

…Настороженно взглянув в сторону Малинина, Калашников мгновенно отказался от взбудоражившей его мысли. Высунув язык, унтер-офицер с детским любопытством уставился на медленно выползающий из-за поворота сверкающий желтый лимузин с вращающейся на крыше фигурой мужика из чистого золота, в пиджаке и с воздетой вверх рукой. В таких стильных тачках, обычно сделанных на заказ, по городу возили новоприбывших VIP-персон. На персональном номерном знаке автомобиля зеленели буквы – «Сапармурат Ниязов». Пассажир автомобиля, черноволосый человек с опухшим лицом, в рубашке с короткими рукавами и наспех повязанным галстуком, удивленными глазами смотрел в окно на улицы вампирского квартала, будто не веря тому, что с ним случилось. Периодически он доставал из-за уха засохшие цветочные лепестки.

– Вашбродь, это кто еще такой? – поинтересовался Малинин, провожая взглядом лимузин.

– Судя по фамилии, какой-то татарин, – безразлично ответил Калашников. – У тебя все? У нас и так дел по горло, чтобы еще стоять и по сторонам пялиться.

– А почему от него мусора-то столько? – не унимался Малинин, растирая сапогом упавший лепесток. Роза размазалась по асфальту легко, словно сливочное масло.

– Цветов потому что на похоронах было много. Слушай, не зли меня, а? – завелся Калашников. – Тебе делать больше нечего? Спроси еще, почему трава зеленая!

– О, и верно! – широко раскрыл глаза Малинин. – А действительно, почему?

Алексей мечтательно решил, что прямо сейчас, на улице, со всей силы даст ему в ухо. Свидетелей вокруг нет, престиж Учреждения не упадет. Это желание настолько явно отразилось на его лице, что, прочувствовав опасность момента, Малинин благоразумно замолчал.

Подождав с минуту, Калашников нехотя разжал кулак.

– Наконец-то. Продолжай держать рот закрытым. Итак, мне удалось узнать, что в основном сотрудники Дракулы коротали время в популярном здешнем баре – «Одиночество крови». Но сейчас, братец, мы с тобой отправимся вовсе не туда…

Малинину ужасно хотелось спросить – куда, но с закрытым ртом это было затруднительно. При его полном молчании Калашников с громким хрустом развернул заранее припасенную подробную туристическую карту района.

– …Вот здесь, в соседнем пешеходном переулке, – ткнул он пальцем в обведенный красными чернилами кружок, – находится уютный дневной барчик «Грустные клыки». Там тоже хватает завсегдатаев – но таких, у кого в кармане не деньги, а слезы. Так вот, Гензель стабильно посещал его три раза в неделю. Машину мы пока оставим здесь.

Карта не соврала – они оказались перед дверями «Грустных клыков» ровно через две минуты. Впрочем, вход был заперт, а поверх замка красовалась табличка: «Мест нет».

– Забыл, где находишься? Обычная городская фишка, – успокоил собравшегося выламывать дверь унтера Калашников. – Подумаешь, нет! Для нас сейчас будут.

Он постучал. Раздался непонятный скрежет, потом звук отодвигаемой задвижки, и в верхней части двери открылась импровизированная форточка. Оттуда выглянуло унылое лицо с желтыми глазами и серой кожей – ну просто живая картинка к названию бара.

– Вы читать не умеете, блин? – отчетливо и злобно произнесло лицо. – Заколебали уже. Вечер авторской песни у нас, билеты еще неделю назад все продали. Высоцкий, Галич, Тальков сегодня выступают – нам эту дверь три раза за последний час пытались ломать, пришлось дубовым столом подпереть. Валите отсюда, пока я полицию не вызвал.

– Мужик, мы и есть полиция, – перед желтыми глазами оказалась черная пластиковая карточка, – и находимся в очень плохом настроении от того, как тут встречают гостей.