– Как насчет номера 1-800?

– Это то же самое, что 0014.

– Куда можно попасть, если набрать номер 1-800?

Anthrax не удивился бы, если бы оказалось, что отдел по борьбе с компьютерными преступлениями получил большую часть технических знаний из бесед с хакерами.

– Вы можете набрать 0014 или 1-800, это одно и то же.

– 0014 – это Канада?

– Это везде. – У-упс. Не будь таким нахальным. – Не так ли?

– Ну, я не в курсе.

Как раз об этом и думал Anthrax.

Секстон продолжил:

– На оборотной стороне этого документа есть другие материалы сканирования…

– Это все одно и то же. Просто посмотрите. В этом случае почтовый ящик 544 принадлежит этой женщине…

– Ладно, давайте еще раз. Вы распространяли информацию такого рода на телефонных мостах?

– Практически нет. В основном я сохранял ее для себя и больше никогда к ней не возвращался. Это скучно. А что, сканирование запрещено законом?

– Я не говорил, что это запрещено законом. Я просто пытаюсь показать, что вы на самом деле занимались этим. Я рисую общую картину и постепенно продвигаюсь к своей цели, собираюсь нарисовать картину, чтобы показать, что… – Секстон прервался и взял более определенный курс: – Я не говорю, что вы занимаетесь этим сейчас, но в то время, учитывая все совершенные вами правонарушения, вы действительно сканировали телефонные системы и забирались в голосовые почтовые ящики… Я не утверждаю, что вы нашли номера 008, но вы… поимели Telecom. Да, вы так и сделали и помогли в этом другим.

Anthrax обиделся:

– Я не собирался, как вы говорите, «поиметь» Telecom.

Секстон дал задний ход.

– Возможно… может быть, я не так выразился.

Он начал раскручивать тему хакинга, но полицейские не говорили о том, что этот вопрос вообще будет обсуждаться. Anthrax почувствовал раздражение, даже некоторую тревогу.

Дэй спросил, не хочет ли Anthrax сделать перерыв.

– Нет, – ответил тот. – Я хочу полностью покончить с этим раз и навсегда, если это возможно. Я не собираюсь лгать. Я не собираюсь говорить «без комментариев». Я соглашусь со всем, принимая во внимание то, что, как я уже сказал, в моих интересах так поступить.

Полицейские замолчали. Им явно не понравились последние слова Anthrax’a. Дэй попытался прояснить обстановку.

– Прежде чем мы продолжим… Вы сказали, что в ваших интересах говорить нам правду. Вам сказал об этом кто-то из сотрудников АФП?

– Да.

– Кто? – немедленно спросил Дэй.

Anthrax не помнил их имен.

– Те, которые приходили ко мне домой. По-моему, Эндрю тоже говорил мне об этом, – сказал он, кивнув в сторону рыжего констебля.

Почему вдруг копы так занервничали? Ни для кого не было секретом, что они беспрестанно твердили Anthrax’y и его матери, что в его интересах согласиться на встречу с полицией.

Дэй подался вперед, уставился на Anthrax’a и спросил:

– Как бы вы могли истолковать эти слова?

– Так, что если я не буду говорить правду, если буду говорить «без комментариев» и не буду сотрудничать, это значит… значит, что вы возьметесь за меня… – Anthrax знал, что он хотел сказать, но его язык словно окаменел, – с большей энергией, наверное.

Оба полицейских заметно напряглись.

Дэй продолжал:

– Вы можете сказать, что мотивы, заставившие вас прийти к нам, сформировались в результате чьих-то недобросовестных действий?

– В каком смысле?

– Ваши слова были записаны на пленку, и я должен прояснить этот вопрос. Вы можете сказать, что на каком-либо этапе вам предложили сделку?

Сделку? Anthrax думал об этом. Никто не предлагал ему: «Расскажи нам все, что ты знаешь, и мы даем тебе честное слово, что ты не сядешь в тюрьму». Или: «Говори быстро, и мы не будем избивать тебя резиновыми дубинками».

– Нет, – ответил он.

– Вы можете сказать, что в результате этих слов вы были вынуждены прийти сегодня и говорить правду?

Ах, вот что за сделка. Да, конечно.

– Да, я был вынужден, – ответил Anthrax.

Оба полицейских были изумлены. Anthrax замолчал, оценивая растущее неодобрение.

– Косвенно, – добавил он быстро, словно извиняясь.

На какое-то время Anthrax’y стало наплевать. На полицию. На отца. На давление. Он непременно скажет правду. Он решил объяснить ситуацию со своей точки зрения.

– Потому что, когда они пришли ко мне домой, они несколько раз повторили, что если я не соглашусь на допрос, они обвинят во всем мою мать. А моя мать очень больна, и я не могу позволить ей пройти через это.

Полицейские переглянулись. Атмосфера в комнате накалилась. АФП явно не ожидала, что такое появится в записи интервью. Но то, что он сказал об угрозах в адрес матери, было правдой, так что пусть уж теперь это останется на пленке вместе со всем остальным.

Кен Дэй задержал дыхание.

– То есть, вы хотите сказать, что вы приехали сюда… – он нервно сглотнул, – что вы здесь не по доброй воле?

Anthrax думал и об этом. Что означала фраза «по доброй воле»? Полицейские не приковывали его к стулу и сказали, что он может уйти, когда захочет. Они не били его дубинкой по голове. Они предложили ему выбор – говори или натрави полицию на свою больную мать. Не самый приятный выбор, но все же выбор. Он решил говорить, чтобы защитить свою мать.