– Я не хочу видеть, как тебя вздернут на виселице, – сказала Кэтрин. Она опиралась о Лукаса, как будто ища в нем поддержку и силу для того, что ей предстояло сделать. – Ты, несомненно, заслуживаешь смерти. Хоть сама ты и не держала меч в руках, но на твоей совести слишком много людской крови, поэтому я не могу просто взять и отпустить тебя. Нет, я пошлю тебя в Данбартонский монастырь. Я дам им за тебя хорошее денежное обеспечение, чтобы там все поняли: ты никогда не должна покинуть их стены.

– Нет, Кэтрин, ты не можешь так поступить со мной. Я не выживу в монастыре!

– Ничего другого тебе не остается.

– Но ведь они одеваются в ужасные одежды из грубой шерсти и молятся дни и ночи напролет.

– Это будет полезно для тебя. Я думаю, тебе нужно собрать в дорогу несколько платьев, которые ты будешь носить, пока не придет время облачиться в монашеское одеяние.

– Они отрежут мне волосы!

Кэтрин пришлось взять себя в руки, чтобы подавить желание пойти на попятную. Наконец-то Агнес выглядела действительно потрясенной.

– Из-за тебя погибли люди, Агнес, – ответила она. – По-настоящему я должна передать твое дело в суд, и суд, не сомневайся, вынесет тебе смертный приговор. Но я не хочу твоей смерти, пойми. У тебя только два пути – отправиться па виселицу или в монастырь. По правде говоря, если ты не примешь постриг, то тогда за тебя могут взяться другие, более могущественные люди, которым ничего не будет стоить лишить меня возможности как-то повлиять на твою судьбу. Уж они-то проследят за тем, чтобы ты по всей строгости закона поплатилась за свои преступления.

Агнес склонила голову вниз и медленно пошла прочь. За ней молча последовал Уильям. Кэтрин проводила взглядом сестру, которая выглядела сейчас полностью сломленной.

– Не надо сомневаться в том, что ты сделала, – пробормотал Лукас и поцеловал ее в макушку.

– Она заслуживает гораздо более сурового наказания, – сказал Робби, подходя к ним.

– О, Робби, я ведь совсем не подумала о том, что все это значит для тебя, – проговорила Кэтрин. – Ты ведь все еще женат на ней.

– Агнес уйдет в монастырь. Значит, если мне захочется, то я смогу получить особое разрешение и вновь жениться на девушке, которая придется мне по сердцу.

В этот момент сверху раздался вопль. Они забыли обо всем и тут же побежали по лестнице. Как только Кэтрин оказалась в комнате Агнес, она сразу поняла, что произошло. Хоть ей и не хотелось смотреть на это, Кэтрин все же подошла к окну, рядом с которым стоял побледневший Уильям… Когда она немного наклонилась и посмотрела вниз, Лукас тут же обнял ее сзади. Агнес лежала на земле, из-под ее разбитого тела растекалось пятно зловещего темного цвета. Кэтрин говорила своей сестре, что у нее был выбор между виселицей и монастырем. Агнес нашла другой путь.

– Мне все еще кажется, что никто на самом деле не поверил твоей истории, будто Агнес была убита в сумятице сражения, – сказала Кэтрин и положила несколько фиалок на могилу сводной сестры.

– Может быть, и нет, однако никто не задавал мне вопросов по этому поводу. Ее не стало. Печально, но это все, что было нужно местным жителям, – тихим голосом произнес Лукас, все еще не зная точно, какие чувства сейчас испытывала Кэтрин из-за всего случившегося. – Ты хотела заменить виселицу более милосердным наказанием, она же предпочла смерть. Этим все сказано. – Он увидел, как Кэтрин нахмурилась и посмотрела на могилу Агнес. – Ты все еще печалишься? Ведь прошел уже целый месяц.

«И это был самый длинный месяц в моей жизни», – мысленно прибавил Лукас, но не стал говорить этого вслух. Кэтрин не отослала его прочь, чего он сильно боялся, а просто перестала обращать на него внимание. Ему было понятно, почему она не пускала его к себе в постель. Кэтрин страшилась потерять уважение своих людей, став в их глазах развратной женщиной, которая ничуть не лучше Агнес. Он не знал способа убедить ее в том, что никому и в голову не придет сравнивать ее с Агнес, и потому спал один. У него было много работы, которую следовало побыстрее выполнить, и это помогало ему ненадолго забыть о желании, терзавшем его тело. Под конец дня он очень сильно уставал и засыпал, невзирая на мучительное томление. К сожалению, дел в замке становилось все меньше; а вот страсть к Кэтрин не ослабевала, и он начал сомневаться, что это вообще когда-либо произойдет.

Конечно, женитьба избавила бы его от подобных проблем. Но Лукас все никак не мог найти подходящего случая заговорить на эту тему. Он ухаживал за Кэтрин, пытаясь вновь завоевать ее привязанность и доверие. Но это получалось у него не очень хорошо. Лукас дарил ей цветы, но они всегда казались увядшими и немного поломанными, когда попадали наконец в ее руки. Он пытался писать ей письма, какие обычно сочиняют влюбленные при дворе, но тут же сжигал то, что выходило у него из-под пера. Лукас знал много песен, которые нравились женщинам. Но стоило ему начать петь, как все тут же выбегали из помещения, плотно закрывая уши руками. Он был в полной растерянности и не знал, что делать дальше, так как понимал: единственное, что поможет ему вновь добиться ее расположения, – это заняться с Кэтрин любовью. Но она избегала его близости.