–  Нет! Нет! Ублюдок!

Пугливая кошечка! Блудливая кошечка!

–  Ублюдок!

Сэл толкнулся в туалетную дверь.

–  Белла, что-то не так? Что происходит?

Она ее не закрыла! Хотела закрыть. Решила закрыть. Но не закрыла.

Расскажи все, Бел!

Стежок бежал в ее слезах. Ломался. Извивался. Бежал.

–  Бел, что не так?

Сэл толкался в дверь. Стежок бежал.

Одна рука была на бачке, но она была настроена решительно, и она могла что-то с этим сделать. Не так, как раньше.

–  Ты, ублюдок!

–  Что такое, Бел? В чем дело?
– голос Сэла.

И дверь наконец-то открылась достаточно широко, и Сэл оказался внутри, но на нем не было синей клетчатой рубашки.

Белла бросила последний взгляд на вышивку. Стежок был в конце улицы, под деревом возле стены. Дети были в безопасности. Все дети были в безопасности.

–  О, дядя Сэл! Я подумала… всего на миг, и только лишь подумала. Все в порядке, теперь все будет хорошо.

–  А что случилось?

–  Ну, ты знаешь, старые воспоминания. Просто нахлынули старые воспоминания. А интересно, тетя Вита не подарит мне эту вышивку?

Да! Забери меня домой!

Сэл, слава богу, понял:

–  Бел, да забери ее. Просто укради. Я ее отвлеку.

Это было уже совсем неожиданно. Дядя Сэл заговорил так.

–  Но…

–  Возможно, ты не заметила, но твоя тетя… она стала забывчивой. Она повторяется, и все такое. Мы можем сказать, что она тебе ее отдала. А здесь мы повесим другую. Она и не вспомнит - будь уверена.

–  Дядя Сэл, а ты уверен, что не вспомнит?

–  Доктора говорят, что у нее, наверно, болезнь Альцгеймера. Но суть в том, что сюда она ходит не часто. Она пользуется тем туалетом, что рядом с гостиной. Так что забирай. У нее их много. Эта никогда не была любимой.

Да! – подумала Белла с таким облегчением, с такой радостью… а потом засомневалась.

Слишком легко. Слишком. А что, если Сэл, в конце концов, соучастник?

Пронеси меня через Зеленую Дверь, - сказал Стежок.

Потом он оказался под деревом и замолчал. Рваный. Ждущий. Ни единого слова.

Это было именно то, чего она хотела - до сумасшествия. Они оба этого хотели, и этот импульс прошел от Стежка через ее разум и через разум Сэла. Стежок использовал их всех.

Он никогда не говорил ни слова. Он просто был там, в реальном, как ничто иное реальном крестиковом мире, существо из семидесяти с половиной крестиков, которое пыталось стать чем-то большим, пыталось вышитъся обратно.

Откуда ей знать - брать или нет? Как она может быть уверена хоть в чем-то?

–  Возможно, мне не надо этого делать, - сказала она.

–  Тебе решать, - ответил Сэл.

Они стояли в ванной комнате. Белла пялилась на вышивку в рамке, ожидая хоть какого-то ответа. Стежок может стать очень назойливым, если она уйдет без него. Кошмарным.

Белла засмеялась над игрой слов. Стежок Крестиком. Крест на Стежке. Но тогда он останется здесь, в этом бледно-голубом месте, в котором ее руки навсегда на бачке. И она будет возвращаться сюда снова и снова.

Ее жажда была не меньше, чем его, вот к чему все свелось. И в этом крылась ее надежда освободиться. Уйти от этого. Сделать так, чтобы это перестало быть чем-то происходящим здесь и сейчас. Сейчас и тогда.

–  Сэл, почему бы тебе не принести ее завтра? Скажи тетушке Вите, что она мне ее обещала. Посмотрим, получится ли у нас.

–  Бел, еще одна вещь.

–  Да?

–  Твои мама и папа…

–  Дядя Сэл, давай не будем об этом, пожалуйста!

–  Об этом надо поговорить, дорогая. Именно сейчас, когда мы говорим, просто дай мне…

–  Нет!

–  Бел, ты продержалась до сих пор. Продержись и пройди до конца. Они не так уж виноваты. Они не смогли тебя защитить…

–  Послушай, дядя Сэл…

–  Это не было их ошибкой. Ни его, ни ее - то, что случилось на «Дыхании моря». Взрыв. Конечно, ты чувствуешь себя виноватой…

Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Белла зажала уши ладонями:

–  Дядя Сэл!

–  Это был несчастный случай! Если бы нашли их тела, возможно, что-то было бы по-другому. Они бы не бросили тебя с этим! Не оставили тебя одну!