Зввездный час Донована

Аннотация

1 Я стоял у окна и смотрел на медленно падающие снежинки, когда ко мне вошла Мэнди, высокая светловолосая девушка, в бикини с вышитой на нужном месте надписью: «Здесь ждут с любовью!» Сегодня она была на взводе, а в таких случаях ее интеллектуальный уровень едва достигал восьмидесяти процентов. Этот простительный для женщин недостаток Мэнди легко компенсировала за счет своих физических достоинств: у нее были приятно округленные груди средней величины с крепкими сосками, красивые стройные ноги и большие темные глаза. — Пол, — обратилась она ко мне, — я слышала, что тебя считают одним из самых богатых людей на земле, это правда? — Боюсь, что, пока ты говорила, я пропустил вперед себя пару нефтяных королей, — озабоченно ответил я. — Пустяки, — проворковала Мэнди, — моя любовь к тебе несравнима с любовью к твоему богатству. — Это всегда меня беспокоило, — сказал я. — Как только девушка делала мне предложение, я спрашивал себя, за что она меня полюбила. — Я надеялась, что ты мне сделаешь предложение. Тогда я смогла бы потянуть тебя в суд за нарушение обещания. Видимо, это был один из тех удачных дней, когда ее интеллект заслуживал более высокой оценки. — Опять идет снег, — сказала она таким тоном, словно сделала большое открытие. — Пусти, я тоже хочу посмотреть. Мэнди втиснулась между мной и окном. В комнате было тепло, поэтому она не боялась замерзнуть. Мои руки автоматически скользнули по ее бокам и легли на грудь. Я стал пальцами щекотать соски, пока они не набухли и не затвердели. Она изогнула тело и слегка повернулась, крепко прижавшись ягодицами ко мне. — Я — снежная королева, — мечтательно сказала она, — а ты — снежный король. Давай сделаем маленького снежного принца, пока нет твоих подчиненных. — Господи, что это тебе взбрело в голову? — сдавленно проговорил я. — Мы только сделаем вид, будто хотим маленького принца. Я все равно уже приняла таблетку, да и ты не из тех, кто мечтает стать отцом семейства, правильно? — Конечно, правильно, — согласился я и сунул пальцы за резинку бикини. Но тут я услышал, как отворилась дверь, и в комнату кто-то вошел. Мэнди оттолкнула меня и отбежала от окна. У нее было разочарованное и недовольное лицо. — Опять этот проклятый кокни! — От злости у нее заплетался язык. — Так и ходит подсматривает. Она галопом помчалась в сторону спальни, ритмично двигая ягодицами, которые меня всегда возбуждали. Это был Хикс, мой помощник, в отдельных случаях исполнявший роль слуги. Со своей постоянной улыбкой на лице, он глядел вслед убегавшей «снежной королеве», молча наслаждаясь ее паническим бегством. На самом деле Хикс не улыбался, он редко позволял себе такую роскошь. Впечатление улыбки вызывал голубоватый шрам на его лице, тянувшийся от уголка рта до нижней части уха, — память о тех временах, когда Хикс служил легионером в Конго. Обычно он говорил на жаргоне лондонских кокни, хотя порой, особенно в опасной ситуации (а мы с ним не раз попадали в переделки), легко переходил на литературный английский. — Если вы хотите заниматься любовью прямо в гостиной, то предупреждайте меня, коллега, заранее, — наконец сказал он. — Для этих случаев я сделаю вам табличку, где будет написано: «Внимание! Не мешать! Идет любовный процесс!» — Могли бы и постучать, — буркнул я. — Чтобы здесь поднялась паника? — Он покачал головой. — Нет, коллега, лучше вешайте табличку на ручку двери, как только вами овладеют любовные страсти. — Хикс засопел и презрительно добавил. — А они овладевают вами постоянно! — Что вы узнали о Мак-Ларене? — перебил я его. — Немного, — ответил он. — Его никто не знает, во всяком случае, из тех, с кем я встречался. — А что, если он в Лондоне недавно, да к тому же еще и не англичанин? — Я посмотрел на часы. — Впрочем, не будем гадать, через час он придет, и мы узнаем, что ему нужно. — Наверное, речь пойдет о каком-нибудь вашем новом крестовом походе, — сказал Хикс. — Не позволяйте себя втягивать в авантюру, коллега. — Почему не коммерческая сделка? — С вами? — Он снова засопел. — Все знают, что только ваш старик был способен на это. Его гениальные изобретения и дали вам состояние. Нет, — Хикс решительно покачал головой;— когда Полу Доновану предлагают сделку, значит, что-то здесь нечисто. Могу биться об заклад. — Может быть, вы и правы, но без дела мне скучно, — сказал я. — В том-то и соль! — Он выразительно закатил глаза. — Из-за этого вы вечно попадаете из огня да в полымя. — Не начинайте об этом снова, — попросил я. — Вы словно созданы для несчастных случаев, коллега, — скрипучим голосом продолжал он, — только не хотите себе в этом признаться. — От ваших упреков у меня появилась жажда, — не выдержал я. — Я тоже хотел бы выпить, — парировал он. — Мне, наверное, опять придется играть роль дворецкого, когда придет Мак-Ларен? — Собственно, за это вам и платят, — сказал я. Хикс отправился к бару и стал готовить напитки, а я пошел в спальню. Мэнди лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. — Ненавижу эту проклятую страну, — сказала она сдавленным голосом, — и этих кокни, которые вечно мешают! Скоро мы уедем обратно в Штаты? — Когда мы познакомились в Манхеттене, — напомнил я ей, — ты утверждала, что тебе очень хочется посмотреть Европу. — Теперь я насмотрелась на нее и поняла, что мне страшно хочется домой, Пол. — Я могу завтра посадить тебя на самолет. Она перевернулась на спину и с упреком посмотрела на меня. — Ты поступаешь так со всеми девушками? Отбрасываешь их в сторону, как отслуживший своё вспомогательный вибратор? Хотя момент для веселья был неподходящий, я не выдержал и расхохотался. Лицо Мэнди побагровело. Она зашипела, соскочив с кровати, и так двинула меня коленом между ног, что я невольно вскрикнул и шлепнул ее ладонью по лицу. Она снова упала на кровать, но сразу же сделала попытку подняться. Я решил, что если хочу сохранить в полном порядке свои наиболее важные члены, то лучше всего убраться, и быстро выскочил из спальни. — А я уже хотел выпить вашу порцию, — сказал Хикс при виде меня. — Услышал эти страстные крики и решил, что вы изменили свои намерения. Я взял бокал и пригубил коктейль. Поскольку мне в голову не пришло достойного ответа, я гордо промолчал. Наступила тишина, которую внезапно прервал чей-то стук в дверь. — Кто это может быть, черт возьми? — удивился Хикс. — Я не ясновидец, — ответил я. — Скорее всего, Мак-Ларен. — Так рано? — недоверчиво хмыкнул он. — Почему бы и нет. Я предупредил Финчли, чтобы он сразу направил его сюда, как только тот прибудет. Хикс пригладил волосы, тряхнул плечами и поспешил к двери. В моих роскошных апартаментах большая передняя. Поскольку отель принадлежит мне, я считаю, что постояльцы в первую очередь должны чувствовать во всем комфорт. Но не успел я, сделать очередной глоток, как появился Хикс с крайне удивленным выражением на лице. По бокам его сопровождали два человека, а еще один буквально наступал ему на пятки. У обоих мужчин в руках были пистолеты, и нетрудно было понять, что такая же игрушка была приставлена к спине Хикса. — Не вздумайте делать глупости, Донован! — сказал тот, что был слева. — Обыщи другие комнаты, Чарли! — приказал он своему напарнику. — Вы Мак-Ларен? — с недоумением обратился я к нему, но не получил ответа. Человек, стоявший справа, осторожно обошел меня и направился в спальню. Через некоторое время оттуда донесся пронзительный женский крик, затем раздался глухой стук, и стало тихо. — У Чарли характер, как у голубя, но, когда женщины начинают визжать, он быстро выходит из себя, — небрежно бросил тот же парень. — Это относится и к вам, Донован. — Он холодно посмотрел на меня. — Если вы будете следовать нашим указаниям, обещаю, что с вами ничего не случится. Сейчас вы соберете свои вещи в чемодан и поедете с нами. — А он? — Я показал головой на Хикса. — Он? — Бандит усмехнулся и резко ударил Хикса рукояткой пистолета по голове. Бессмысленно выпучив глаза, тот повалился на пол. — Не тяните время, Донован! Идите за вещами! Дверь в спальню была открытой, и, когда я вошел в нее, он приотстал от меня. У меня как раз хватило времени констатировать, что «добряк Чарли» лежал, растянувшись на ковре, и кровь сочилась у него из раны повыше правого уха. В следующую секунду я услышал глухой удар позади себя, и кто-то навалился на меня. Я покачнулся, но удержал равновесие и быстро обернулся. Человек с пистолетом лежал у моих ног. Я нагнулся и вырвал у него из рук пистолет, а когда выпрямился, увидел, что Мэнди порывается мне что-то сказать. Одним прыжком я очутился возле нее и зажал ей рот ладонью. Она испуганно молчала. В свое время я подарил ей щетку для волос с массивной серебряной рукой и ручное зеркальце с серебряной окантовкой, тоже довольно тяжелой. Последнее она и держала сейчас в руке, хотя вид у него был довольно непрезентабельный — оно было запачкано кровью, а в одном месте на него даже налипли волосы. — Что, черт возьми, тут произошло? — шепотом спросил я. — Да вот этот вошел сюда, когда я как раз сидела за туалетным столиком. Она показала на безжизненное тело Чарли и раздраженно добавила: — Он имел наглость пощекотать меня по заду дулом своего пистолета. Я схватила зеркальце и трахнула его по голове. — И что дальше? — тихо спросил я. — Я сразу поняла, что здесь что-то неладно, Пол, ведь я его совсем не знала. Я подбежала к двери и прислушалась, а когда тебе приказали идти в спальню и собрать свой чемодан, подстерегла вас в этой нише. — Грандиозно! — сказал я. — Но почему мы до сих пор шепчемся? — Потому, что в гостиной нас ждет один из этой банды, — прошептал я в ответ. — И что мы с ним будем делать, Пол, дорогой? Ее лицо приобрело какой-то зеленоватый оттенок. Я уже не сомневался, что мой конвоир в этой троице был старшим. Поэтому я поднял его с пола, приставил к виску пистолет и, подталкивая перед собой, начал продвигаться к выходу из спальни. Человек, оставшийся в гостиной, уже начинал нервничать, а когда мы появились из спальни, он и вовсе ошалел. — Бросьте оружие! — сказал я. — В противном случае я его пристрелю! У него судорожно дернулось лицо. Пистолет выпал из его рук. Я опустил босса на пол и поднял пистолет. — Ступайте в спальню и ждите там! — приказал я. — И этого заберите с собой! Он поднял своего товарища и потащил его в сторону спальни. Я громко позвал Мэнди, торопя ее, и она столкнулась с этой парочкой в дверях. На ней, как и прежде, было лишь бикини, и человек, тащивший на руках своего шефа, невольно издал восхищенный стон, когда увидел ее. Мне было легко понять его чувства. — Пол, дорогой, — сказала Мэнди, — ты опять вел себя, как герой! Потом она увидела Хикса, лежащего на полу. — А что с этим кокни? От страха потерял сознание? — Получил удар по голове рукояткой пистолета, — объяснил я. — Посмотри, может быть, ты поможешь ему чем-то. — В настоящем положении он не оценит мою помощь, — ответила она, — а я только одно делаю хорошо. — В таком случае, принеси холодной воды и полотенце. Она с сожалением посмотрела на меня, но, тем не менее, отправилась в ванную. В этот момент Хикс громко застонал. Когда Мэнди вернулась, он уже сидел на полу. Она присела на корточки и, обмакнув полотенце в холодную воду, приложила к его вискам. Хикс недовольно заворчал и оттолкнул ее. Потом он поднял тазик с водой и опрокинул его на голову Мэнди. Вода потоком полилась по ее телу, она пронзительно взвизгнула и вскочила на ноги. — Вот видишь? — вскрикнула она. — Я всегда говорила, что это не человек, а чудовище! Ему хотят помочь, а он сразу распускает руки! — Может быть, ты вытрешься и что-нибудь наденешь? — предложил я. — Ты же отослал этого парня в спальню. — В таком случае, возьми одежду и иди в ванную. Она передернула плечами и вернулась в спальню. «Вечер начался не очень-то весело», — решил я. Хикс взглянул на меня и спросил, что тут произошло. К тому времени, как я закончил рассказ, он уже поднялся на ноги. — Что там случилось с Финчли? — спросил он. — Ведь он должен обеспечивать нашу безопасность. Вопрос был вполне правомочен. За всеми этими событиями я совершенно забыл о Финчли, нашем администраторе. Когда-то он руководил одним из самых крупных игорных домов в Лондоне, поэтому по части бдительности на него можно было положиться. — Пойду посмотрю, — сказал я Хиксу, — а вы пока возьмите это. — Я бросил ему один из пистолетов. — Эта шайка находится в спальне. Попытайтесь узнать, что за всем этим кроется. — С удовольствием, коллега. Моя голова до сих пор в таком состоянии, будто по ней прошел паровой каток. Я спустился в холл. Сейчас отель пустовал, поскольку постояльцами были обычно мои знакомые и друзья, наезжавшие сюда время от времени. Финчли был в своей комнате, связанный и с кляпом во рту. — Я очень сожалею, мистер Донован, — промямлил он, глядя на меня глазами побитой собаки пока я его развязывал, — но эти трое напали на меня совершенно неожиданно. — Такое со всяким может случиться, — сказал я великодушно, — даже со мной или с Хиксом, Эти трое не упоминали случайно имени Мак-Ларен? — Они вообще ничего не говорили, вошли в комнату и сунули мне под нос пистолеты. — Они уже раскаялись, — сказал я. — Если придет Мак-Ларен, то предупредите меня по телефону, прежде чем отсылать его наверх. — Хорошо, мистер Донован. А я приму меры по усилению безопасности в отеле. — Отлично! Внезапно глаза Финчли расширились, и он уставился на что-то позади меня. Я обернулся и увидел, что на пороге стоит какой-то человек. — У дверей никого не было, — сказал он извиняющимся тоном. — Это вы мистер Донован? — Да, я Донован. Ему было лет сорок, рост не более метра шестидесяти, волосы на висках начинали седеть, а голубые глаза были такими светлыми, что казались бесцветными. И костюм, и все остальное было экстракласса. Я сразу узнаю состоятельных людей, история богатства которых исчисляется не одним поколением. Этот человек был именно из таких. — Мак-Ларен, — представился он. — Прошу прощения, что пришел раньше назначенного срока, мистер Донован, но я получил довольно тревожное известие. Мне сообщили, что вас собираются похитить. 2 Я пригласил Мак-Ларена с собой в бар отеля, чтобы не мешать Хиксу работать. Поскольку мой гость выпить отказался, я налил себе и сел напротив него. — Хотя отель и маленький, — заметил Мак-Ларен, — но обслуживающего персонала и того меньше. Бармен, который был похож на бывшего боксера, а, возможно, и был им раньше, как раз в этот момент вошел в бар, поправляя свой белый халат. Я улыбнулся Мак-Ларену и пригубил коктейль. — Уверяю вас, что моя информация относительно вашего похищения вполне надежна, — сказал он. — Но вы, кажется, не очень-то этим обеспокоены, мистер Донован. — Что вы от меня хотите? — спросил я. — Судя по вашему поведению, — спокойно сказал он, — я понял, что попытка, видимо, уже была сделана и потерпела неудачу. Верно? — Что вы от меня хотите? — повторил я. — Я хочу сразу перейти к делу, — сказал он. — Вы очень богатый человек, мистер Донован, и у вас есть довольно оригинальное хобби. Вы, простите меня за сравнение, современный Дон Кихот, который борется с ветряными мельницами. Я уже навел относительно вас самые разные справки и пришел к выводу, что у вас была удивительная карьера. В некоторых частях Черной Африки вас считают чуть ли не святым, а в других вас бы с радостью убили, если бы вы были так наивны и перешагнули границу той или иной страны. — Вы что, собираетесь писать мою биографию? — спросил я. — Я нуждаюсь в вашей помощи. Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Шелдон Фишер? Я покачал головой. — Нет, никогда. — Ну, это понятно — он не любит рекламировать себя. Он руководит организацией террористов. — И на кого она работает? — На него самого, — благочестиво ответил Мак-Ларен. — Кроме того, ее можно нанять. — Нанять? — Здесь много преимуществ, — сказал Мак-Ларен. — Это настоящая профессиональная организация, которую может нанять каждый, были бы только деньги заплачены. У политических террористов тоже есть свои проблемы, которые они не в силах сами решить. Их могут предать и национальность, и акцент, и происхождение. Даже если им удается проникнуть в ту страну, которую они рассматривают как своего потенциального врага, за ними устанавливается тщательное наблюдение, которое часто делает невозможным выполнение их миссии. А организация Фишера, в отличие от них, создана из людей разных национальностей, которых роднит лишь одно: они готовы убивать за деньги. Вся история рода человеческого кишит сообщениями о наемных убийцах. Фишер приноровился к данному отрезку времени и создал организацию профессиональных террористов. Если им удается выполнить поручение, то те, кто их нанял, переводят деньги на их счет. Если же дело не удалось, то поручители отказываются от него, и организация не предъявляет к ним никаких претензий. — Все это интересно, но позвольте задать вам вопрос: какое отношение это может иметь ко мне? — Вы не считаете, что этому делу должен быть положен конец? — Ясно, должен, — ответил я. — Вот возьмите и кончайте. — У меня нет для этого ни денег, ни людей, — сухо заметил Мак-Ларен. — Я считаю вас человеком с больной совестью, мистер Донован. Поскольку вы ведете расточительный образ жизни и обязаны этим не самому себе, а вашему батюшке, то у вас возникло чувство вины, от которого вы пытаетесь избавиться тем, что бросаетесь в самые разные авантюры в пользу страдающего человечества. — Боюсь, что не смогу до конца разделить вашу уверенность в этом, — вежливо сказал я. — Организация Фишера принесла и будет приносить боль и страдания многим людям, если не положить ей конец. — Многие люди и без того страдают, — вставил я. — Такова жизнь. Он небрежно кивнул. — Могу я дать вам совет, мистер Донован? Держитесь сегодня подальше от Вестминстерского аббатства. — Почему? — Потому что там в течение дня будет взорвана бомба. Разумеется, обвинят в этом ирландцев, так как поручители хотят свалить вину на них. И поскольку в Северной Ирландии сейчас имеется огромное количество группировок, я бы даже не знал, на какую лучше свалить. Возможно, что поручитель является просто богатым фанатиком. — Почему же вы не предотвратите это преступление? — спросил я. Идите и заявите в полицию. — Это ничего не даст, — возразил он. — Предположим, что полиция вышлет туда усиленный наряд. В этом случае террористы просто изменят место и взорвут бомбу не там, где планировали первоначально, а, скажем, в Национальной галерее. Ведь место действия террористам неважно, им важно совершить акт. Нет, единственная возможность покончить с террористическими актами — это ликвидировать организацию Фишера, и в первую очередь — его самого. — Вы неплохо информированы о намерениях Фишера, — сказал я. — Только в данном случае. — Интересно, в какой мере вы заинтересованы сами в этом деле? — открыто спросил я. — Да, здесь замешаны мои личные интересы. — Его пальцы побарабанили по крышке стола. — Я хочу вернуть себе жену, пока еще не поздно. — Жену? — Да, Джулию. Необыкновенно прекрасную и обладающую всеми добродетелями. Фишер увез ее три месяца назад. Он утверждает, что она ушла с ним по доброй воле, но я ему не верю. Моя жена и я — мы любим друг друга. — Вы сказали — пока еще не поздно. Как это понимать? — Фишер быстро пресыщается женщинами. Насколько я знаю, рекордный срок был полгода. И у него очень простой способ избавляться от них. Когда женщина ему надоедает, он спускает ее вниз по иерархической лестнице организации, то есть, кому она нравится, тот и берет ее себе, и так далее. А когда она докатывается до последней ступеньки этой лестницы, ее убивают. — И что, по-вашему, я должен сделать с Фишером? — Убить его, — спокойно ответил он. — Бешеную собаку не вылечить, гладя ее по голове. Это самый верный путь самому заразиться бешенством. Вы должны его убить и уничтожить его организацию. Когда голова иерархии слетает с плеч, то разрушается и сама организация. — А где я могу вообще ее найти? — Она базируется в Калифорнии, — ответил Мак-Ларен. — У Фишера свой дом неподалеку от маленького городка под названием Хиллсайд. Кроме того, ему там принадлежит фабрика, изготавливающая какие-то электронные безделушки, где занята большая часть рабочих этого района. В Соединенных Штатах Фишер считается добропорядочным гражданином, который исправно платит налоги, и он тщательно следит за тем, чтобы его организация не действовала в собственной стране. — Вы хорошо информированы не только о действиях Фишера, но и о нем самом, — заметил я. — Не удивительно. — Он едва заметно улыбнулся. — Ведь я работал на него и порвал с ним только три месяца назад, когда он увел мою жену. Возможно, он и до сих пор считает, что я работаю на негр. Официально я сейчас путешествую по Европе, чтобы получить заказы для его организации. Мне хочется вернуть себе жену, мистер Донован, а это можно сделать только тогда, когда он будет мертв. — А страдающее человечество можно послать к черту, — сказал я. — Я привык размышлять практически. Голос его прозвучал спокойно. — Вы помешанный идеалист, мистер Донован. Поэтому я к вам и обратился. — А чья была идея похитить меня? — Моя, — сознался он. — Если бы этим людям повезло, то они прокатили бы вас один квартал, а потом отпустили. Я ждал в своей машине. Если бы вы вышли под конвоем, я тут же бы уехал. Человек, который так просто дает себя пленить, бессилен против Фишера. Я был доволен, когда убедился в обратном, и поэтому пришел сюда, мистер Донован, чтобы переговорить с вами. — А что мне делать с этими тремя гангстерами? — спросил я. — Что хотите. — Он равнодушно пожал плечами. — Они меня не интересуют. И пусть довольствуются задатком, который я дал за совершение этого дела. — А что вы, собственно, слышали обо мне? — Несколько дней назад в Париже я беседовал с Бочаром. Он упомянул ваше имя и рассказал, что в его организации имелось слабое место, — а этого нельзя допускать при нелегальной торговле оружием, — и вы блестяще справились с этим делом. Он очень хорошо отзывался о вас, мистер Донован. Самое интересное, что он рассказал мне о вас, это то, что вы любитель, а не профессионал. Очень одаренный любитель, и причины, по которым вы беретесь за то или иное дело, абсолютно непонятны. Такой человек, как Бочар, ценит и понимает только одно — деньги, которые у него лежат в швейцарском банке и увеличиваются изо дня в день. Я взглянул на коренастого бармена и кивнул. Тот наклонился и вытащил из-под стойки двуствольное ружье. Я, конечно; знал, что оно не заряжено, но когда на тебя направлены сразу оба ствола, тут и самый храбрый человек может струсить. Мак-Ларен производил впечатление мужественного человека, но его мужество тоже имело границы. — Ваш бумажник, пожалуйста, — вежливо приказал я Мак-Ларену. — Такой реакции я от вас не ожидал, мистер Донован, — сказал он глухо. — Возможно, потому, что вы считаете меня шутником-идеалистом. Но кто вам сказал, что я — джентльмен? Он вытащил бумажник и нерешительно протянул мне. Его содержимое было не так уж интересно: около двухсот фунтов наличными, пачечка кредитных карточек и международные водительские права. Во всяком случае, я хоть выяснил, что имя у него подлинное — Арчибальд Мак-Ларен. Я сунул все обратно в бумажник и вернул его хозяину. — Я рад, что вас зовут действительно Мак-Ларен, а не Чарли Шварц, — сказал я. — Да это имя и не подходило бы вам. — Благодарю. — Относительно Фишера стоит подумать. Но тогда, если я приду к заключению, что дело стоит свеч, мне понадобится от вас дополнительная информация, и довольно подробная. Где вас можно будет найти? — Сколько времени вам понадобится, чтобы принять решение? — Приблизительно двадцать четыре часа, — ответил я. — Большую часть этого времени я буду на ногах, — сказал он. — Может быть, вы разрешите мне позвонить вам завтра вечером? — Хорошо. Мак-Ларен хотел подняться, но я покачал головой. Он снова опустился на стул и вопросительно посмотрел на меня. — Что еще? — Мне нужно отлучиться, подождите меня, — сказал я, — это ненадолго. — А для чего? — Я всегда считал, что сюрпризы доставляют удовольствие. Не беспокойтесь, Арчи, ничего страшного. Я оставил гостя под опекой бармена, ружье которого все еще было направлено в его грудь. Поднявшись наверх в апартаменты, я вспомнил, что надо предупредить Хикса, что это я, а не кто-то другой, и предварительно постучал в дверь. Три гангстера сидели на кушетке и, судя по их виду, чувствовали себя прескверно. Главарь сидел в середине и тихо скулил. — Банда грязных шалопаев! — презрительно прошипел, Хикс. — Я удивляюсь, как это мамаши отпускают их гулять одних. — Он показал на главаря. — Вот этот сначала не хотел говорить. — Каким же образом вы вызвали его на откровенность? — Я испробовал пистолетом прочность его коленной чашечки. Хикс благочестиво ухмыльнулся. — Готов биться об заклад, что боль при этом бывает адская, почти такая же, как у женщин при родах. — Видимо, он сказал вам, что их сюда прислал Мак-Ларен? — спросил я невинным тоном. Ухмылка исчезла, и на лбу у него появились морщины. — Если вы уже об этом знаете, то, значит, я напрасно терял время с ними? — огорчился Хикс. — Я встретил внизу Мак-Ларена, — ответил я. — Мы побеседовали с ним немного, а потом он мне сказал, что сам послал этих трех парней. — А где он сейчас? — холодно спросил Хикс. — Я бы с удовольствием и ему оставил нежный знак на его коленном суставе. — Думаю, что вы уже можете не беспокоиться, — сказал я. — Отведите их к нему в нижний бар. У него набитый бумажник, и он ждет не дождется рассчитаться с ними. Физиономии гангстеров заметно прояснились, а главарь даже перестал завывать. — И я должен их всех представить самим себе? — удивился Хикс. — О'кей! А что дальше? — Пусть убираются, — сказал я. — Бармен в настоящее время держит Мак-Ларена под «прицелом, так что поспешите. А потом можете считать себя свободным на этот вечер. — Вот так! И чем же вы предложите мне заняться? — Что вы вообще делаете в свободные вечера, — ответил я. — Я никогда не интересовался деталями и сейчас тоже не желаю ничего знать. Он пожал плечами. — А что, собственно, хотел от вас этот сумасшедший мешок с дерьмом, этот Мак-Ларен? — Об этом мы поговорим завтра. — Чудесно! — сказал Хикс. — А ну-ка, вы, святая троица, поднимайтесь! Я выждал, пока он всех их не выгнал из апартаментов, а потом тщательно запер дверь. За окнами все еще кружились снежинки, а центральное отопление делало апартаменты уютными и теплыми. Вспомнив, что неожиданный визит троицы помешал мне выпить, я, чтобы вознаградить себя за вынужденное воздержание, щедро наполнил бокал. Сделав изрядный глоток, я почувствовал себя до смешного хорошо, как король. Я снова посмотрел в окно, следя за белыми снежинками, а потом вдруг вспомнил об одном незаконченном деле. Как гласит умная поговорка, все нужно делать в подходящее время и в подходящем месте. Теперь мне подходили и время и место. Я допил свой напиток и разделся догола, затем, подойдя к окну, позвал Мэнди. Она сразу появилась в дверях спальни. На ней был черный шелковый костюм, на шее тяжелое серебряное ожерелье, а на голове — высокая прическа. — А, их уже нет! — бодро сказала она, но тут же прикрыла рот, вперив в меня изумленный взгляд. — О нет, Пол! — жалобно прохныкала она. Я целых полчаса потратила, чтобы одеться и привести себя в порядок. — Снежный король ждет свою снежную королеву! — важно сказал я. — А ты бы не мог подождать, пока мы поужинаем? — Ни в коем случае! — Я так и думала, — покорно ответила она. — Может быть, мы закажем ужин и поедим здесь, в апартаментах? Она неторопливо начала раздеваться, а я смотрел на нее со все возрастающим уважением. Потом она подошла ко мне, совершенно нагая, только на шее осталось ожерелье. Ее груди подпрыгивали на каждом шагу. После того, как она опять протиснулась между мной и окном, я наклонил голову и поцеловал ее в затылок. — Снежная королева надеется, что будет исполнено ее маленькое желание, ваше величество, — прошептала она. — Говори, — сказал я великодушно, — и твое желание будет исполнено. — Я потратила целых двадцать минут, чтобы сделать такую прическу. — С каких пор ты превратила в фетиш прическу? — С тобой никогда не знаешь ничего заранее, — сказала она. — Во всяком случае, каждый раз это происходит по-другому, не так, как в прошлый раз. Я обнял ее сзади, взял в руки груди и ласково пощекотал соски. По ее телу пробежала дрожь, и она прижалась ко мне спиной так, что ее упругие ягодицы оказались у меня между ног. — Пол, дорогой, — пробормотала она, — как быстро у меня все это происходит. — Я люблю наблюдать, — сказал я, теребя губами ее ухо, — как тают снежные королевы. Она еще больше нагнулась, и мои руки соскользнули с ее грудей, прошлись по животу и остановились на верхней части бедер. Пальцы мои исследовали пышную растительность на этом месте. Ее руки руководили моими пальцами, и она признательно стонала. Потом, много позже, когда улеглась буря страстей, я вернулся к бару и вынул оттуда два бокала. Мэнди опустилась в кресло, храбро закинула ногу на ногу и осталась сидеть в такой позе. — Моя прическа не пострадала? — спросила она озабоченно. — Ни один волосок не пострадал, — уверил я ее. — И ты действительно похожа на снежную королеву. Я открыл бутылку шампанского, наполнил бокалы и протянул один ей. — Это было очень мило, Пол, дорогой. Я так еще никогда не пробовала. — Никогда? — удивился я. — Я имею в виду, что мне не приходилось любоваться снежинками в то время, когда ты это проделывал. У тебя своеобразная душа, Пол! — У меня есть для тебя сюрприз, — сказал я. — Как ты смотришь на то, чтобы провести Рождество в Калифорнии? — Ты серьезно? — Ее лицо прояснилось. — Это будет великолепно! — В таком случае, выпьем за Калифорнию! Я поднял бокал и выпил глоток шампанского. — Тебе следовало бы одеться, — посоветовал я ей, — иначе простудишься. — Мне еще жарко после этого, — довольным тоном сказала она. — Как хочешь, — буркнул я. Мысленно возвратившись к разговору с недавним посетителем, я с удовольствием отметил, что во мне появляется охотничий азарт. Может быть, этому во многом способствовала схватка с тремя бандитами. Я взял брюки и стал натягивать их, но тут же выругался, почувствовав боль в одном месте, которое в спешке зацепил застежкой-молнией. — Какие подлецы! Хикс взмахнул перед моим носом дневной газетой. — Вы только посмотрите, что они натворили! — Взорвали бомбу неподалеку от Вестминстерского аббатства? — Прямо на его участке. Само аббатство не очень пострадало, но было ранено свыше тридцати человек, а двое погибли. — Шелдон Фишер, — сказал я. — Что? Он непонимающе посмотрел на меня. — По этому поводу Мак-Ларен и приходил ко мне вчера. Я передал Хиксу во всех деталях то, что услышал от Мак-Ларена относительно Фишера. Тот внимательно слушал. — Это дело полиции, — наконец сказал он. — Фишер живет в Штатах и пользуется там уважением, — сказал я. — Чтобы добиться его выдачи, нужно сперва доказать, что именно он стоит за этой организацией. — Уж не собираетесь ли вы серьезно заняться им, коллега? — недоверчиво спросил он. — Готов дать голову на отсечение, что его дом в Калифорнии — настоящая крепость. — В этом деле опасно полагаться только на сведения Мак-Ларена, — сказал я. — Поэтому я хочу на днях отправиться в Калифорнию, чтобы самому посмотреть там, что и как. — И Фишер, конечно, пригласит вас на недельку в гости, не так ли? — насмешливо спросил Хикс. — Он наверняка примет меня, если я явлюсь к нему как заказчик, — сказал я, — как человек, который собирается нанять его организацию. — И какой это будет заказ? — Об этом я еще не думал, — признался я. — Попробуйте вспомнить кого-нибудь, кто, по вашему мнению, приобрел бы массу достоинств, если бы стал покойником. — Ну, хорошо, а если окажется, что все, что говорил Мак-Ларен о Фишере, правда? — мрачно спросил Хикс. — Что тогда? — Тогда мы продумаем ситуацию еще раз, — ответил я. — Мы? 3 — Вы же очень любите горячее калифорнийское солнце, — сказал я. — Я счел бы себя таким же сумасшедшим, как и вы, коллега, если бы хоть во сне подумал о том, чтобы сунуть голову в пасть Фишеру, — прошипел он. — Ведь дело не только в его доме, который наверняка под тройной охраной. После всего того, что вы мне порассказали, я пришел к выводу, что ему принадлежит и весь город, будь он проклят тысячу раз. — Я сказал, что мы сперва сориентируемся, а потом уже все продумаем, — напомнил я ему. — Мак-Ларен позвонит сегодня вечером, чтобы узнать, заинтересовало ли меня это дело, и должен сообщить нам еще массу разных сведений о Фишере. В этот момент мелодично зазвонил телефон и сразу замолчал. Хикс снял трубку. — Это Финчли, — сказал он мне мгновение спустя. — Вас спрашивает человек по имени Бочар. — Скажи Финчли, чтобы он пропустил его наверх. — Бочар? — спросил меня Хикс после того, как повесил трубку. — Это не тот, у которого мы купили артиллерию для аферы в Малагае? — Совершенно верно, — подтвердил я. — А что ему, черт возьми, нужно? — Возможно, он сам нам об этом скажет, — остроумно заметил я. В этот момент появился Бочар. Это был высокий плотный человек с мясистыми чувственными губами, аккуратно подправленными бакенбардами и густыми черными усами. Он не спеша опустился в кресло, а Хикс начал готовить „кампари-соду“. — Как приятно снова увидеться с вами, мистер Донован, — сказал Бочар на своем безупречном английском. — Видимо, в данный момент вас нельзя ангажировать? — В данный момент, нельзя, — подтвердил я. — Я до сих пор восхищаюсь тем, как вы решили нашу маленькую проблему, связанную с транспортировкой оружия в Малагай, — сказал он. — У вас в английском языке нет аналогичной поговорки: „Каждый день приносит свои плоды“. — Как же, есть. Только вы вряд ли ее поймете, — бросил Хикс. — Это чисто английский юмор, — сказал я Бочару. — Чтобы ее понять, нужно быть англичанином. К тому же, она родилась в старые дни мюзик-холла. — Но ведь вы — американец, мистер Донован. — А вы — бельгиец, — сказал я. — И поэтому у каждого из нас свои проблемы. — Вы знаете человека по имени Мак-Ларен? — Нет, — солгал я. — Он недавно нанес мне визит в Брюсселе, — сказал Бочар. — Очень интересовался вами и задал множество вопросов. Я подумал, что вы должны об этом узнать. — Спасибо, — сказал я. — А чем занимается этот Мак-Ларен? — Он представляет собой синдикат, который получает от меня партии оружия, — ответил он. — Заказы небольшие, но они всегда должны быть высокого качества. — Он вам не сказал, чем вызвано его любопытство? Бочар покачал головой. — У меня почему-то сложилось впечатление, что вы собираетесь броситься в новую аферу и, возможно, именно с Мак-Лареном. — Нет, вы ошибаетесь, — ответил я. — Напротив, я доволен тем, что мне сейчас не нужно ничего делать. — А я рад слышать это, — сказал он. — Значит, мне нет необходимости предостерегать вас. — Предостерегать? От чего? Он осторожно отпил из своего стакана. — Я только вчера узнал, что его выставили из синдиката. Он уволен. Меня очень серьезно предупредили ©б этом, мистер Донован. — А какой синдикат он представлял? — как бы между прочим осведомился я. — Группу наемников, — мягко ответил он. — В большинстве случаев они действуют в Африке, но, кажется, их время уже прошло. Весьма жаль. Не люблю терять хороших клиентов. — Понимаю, — сказал я. — А как вообще идут дела, мистер Бочар? — Тяжеловато, — сказал он и пожал плечами. — Только где сейчас легко? Снова мелодично зазвонил телефон. Хикс снял трубку, а потом знаком показал, что просят меня. Я извинился перед собеседником. — Это Мак-Ларен, — услышал я. — Вы уже читали про взрыв у Вестминстерского аббатства? — Да, — ответил я. — Вы заинтересовались моим предложением? — В какой-то степени. — Когда мы сможем побеседовать? — У меня будет время позднее вечером, — сказал я. — А вы знаете, что эти три подонка разграбили мой бумажник? — Весьма сожалею. Итак, жду вас к девяти часам. — Договорились, — ответил он. — Только больше никаких двустволок, хорошо? — Они ведь больше и не нужны, — успокоил я его и повесил трубку. Бочар ерзал в своем кресле. — Не хочу вас больше задерживать, мистер Донован, — сказал он. — Рад был увидеться с вами. — А мне всегда приятно слышать, что люди продолжают интересоваться мной, — искренне ответил я. Он допил свой бокал и поднялся. Я проводил его до двери. Но не успели мы дойти до нее, как она распахнулась, и вошла Мэнди. На ней были меховая шапочка и меховое манто, „скромные“ норки, как их называла Мэнди. — Пол, дорогой, — сказала она. — На улице чертовски холодно. Я бы с удовольствием выпила немножко глинтвейна, чтобы согреть себе внутренности. Как ты думаешь, Хикс сделает мне его, если я его очень вежливо попрошу? — А почему нет? — Я пожал плечами. — Правда, меня ужасает мысль о его качестве, но ведь ты любишь опасную жизнь. Она с лучистой улыбкой промелькнула мимо Бочара и исчезла в гостиной. — Приятно, что превосходный вкус вам не изменяет, мистер Донован. Я имею в виду женщин, — заметил Бочар. — Поздравляю! — Превосходный, но зато чертовски дорогой, — подтвердил я. — Вкус у меня тоже превосходный, но только я уже не получаю ничего превосходного, — сказал Бочар. — Он тихо вздохнул. — Видимо, я понемногу старею. Но даже и не такое превосходное тоже дорого. Я оценивающе посмотрел на Бочара и решил вызвать его на откровенность. — Центр синдиката находится в Калифорнии, а руководителя зовут Шелдон Фишер. — Я замолчал, ожидая его реакции на эти слова. — Зачем же вы солгали мне, мистер Донован, что не слышали о Мак-Ларене? — спросил он, но отнюдь не возмущенно. — Вы же утаили от меня, что из себя в действительности представляет этот синдикат? Мы оба осторожные мужчины, мсье Бочар. — Вот теперь вы честны по отношению ко мне. — Бочар лукаво улыбнулся. — Нетрудно догадаться, что вы хотите вытянуть из меня еще кое-что. — Скажите, можно ли верить тому, что я услышал о Фишере? — Без сомнения. За исключением одного, мне ничего не известно о его местонахождении, хотя я не исключаю Калифорнию. Он вышел в коридор и снова повернулся ко мне, сосредоточенно поглаживая подбородок. — У каждого из нас есть враги, — немного помедлив, заговорил он, — но Фишер приобрел их целую кучу. Я не спрашиваю вас, мистер Донован, намерены ли вы предпринимать что-либо против него, это меня не касается. Но все-таки вам следует знать, что кое-кто уже делал такого рода попытки, но все они заканчивались поражением. Мне и сейчас известны люди, которые продолжают вынашивать подобные замыслы. Думаю, им не понравится ваше вмешательство, тем более, что вы не профессионал, а любитель, если позволите мне сделать такое сравнение. — И вы можете кого-то назвать? — Например, есть женщина, богатая, красивая и опасная. Зовут ее, кажется, Колетт. Так вот она решила уничтожить Фишера, когда получила известие о гибели своего брата во время одной из его операций. — Кем был ее брат? — Насколько я знаю, довольно рядовой человек. — Он пожал плечами. — Несчастный прохожий, ставший жертвой чужих интересов. Я с этой Колетт лично не знаком, но ко мне в бюро приходил ее человек, чтобы навести справки о Фишере. — И вы ему что-нибудь сказали? — Все, что знал, правда, знал я немного. — Он прищурился, глядя на меня. — Думаю, на моем месте никто бы не рискнул играть в молчанку. Поверьте, весьма неприятно, когда приставляют нож к вашей сонной артерии. — У него наверняка тоже было имя? — Имя было, но скорее всего не настоящее. Высокий блондин, похож на немца, только акцент у него не немецкий. К сожалению, тут не могу ничем вам помочь. — Вы уже помогли мне достаточно, — сказал я. — А дни Мак-Ларена уже сочтены, — продолжал он. — В таких случаях Фишер не заставляет долго ждать. — Мне такая мысль тоже приходила в голову, — признался я. — Очень мило, что вы меня посетили, мсье Бочар. — Я должен был это сделать, — сказал он. — Возможно, я удалюсь от дел, мистер Донован, не могу отказаться от мысли, что становлюсь старым для этого. Я закрыл за ним дверь и вернулся в гостиную. Хикс мрачно уставился на меня из-за бара. — Ей подать глинтвейн, видишь ли! — заявил он с презрительной гримасой. — У нее, наверное, в башке не все дома, если она воображает, что я буду… — Налейте ей полбокала портвейна, а остальное дополните горячей водой из-под крана, — предложил я. — Она все равно не заметит разницы. — И добавлю ей ложку кайенского перца. — Мрачное выражение сразу исчезло с его лица. — Это уже будет настоящий глинтвейн! — Кстати, к девяти должен подойти Мак-Ларен, — напомнил я. — У вас тоже не все дома, коллега. — Бочар слышал от Фишера, что Мак-Ларен больше не работает на его организацию. — Таким образом, спокойной ночи, Мак-Ларен. Хикс взял бокал с портвейном и направился в сторону ванной. — Надо угостить Мэнди глинтвейном. Через какое-то время он вернулся со смущенным видом. — Женщин всегда очень трудно понять, — тихо сказал он. — Она сочла, что это божественный напиток, и хочет иметь его рецепт. — Что она делает в настоящий момент? — спросил я. — Стоит в одном белье и вливает это пойло в свою глотку. — Со стороны Бочара действительно было очень мило предостеречь нас в отношении Мак-Ларена, — сказал я. — Одно мне пока непонятно: явился ли он к нам по собственному побуждению или кем-нибудь послан? — Послан? Я рассказал Хиксу о женщине, которая якобы имеет зуб против Фишера, и о том, как ее человек устроил допрос Бочару. — Вы полагаете, что он отчитывается сейчас перед этой Колетт? — спросил Хикс. — Возможно, — ответил я. — Но если это и так, мы все равно не сможем помешать этому. Мэнди вышла из ванной в коротком черном халатике и в кожаных мокасинах. Я подумал, что в таком наряде она сразит даже индейского вождя. — Я могу получить еще порцию этого фантастического глинтвейна? — спросила она у Хикса. — Разумеется, можете. Он взял у нее пустой бокал и направился к бару. — Кто это был с тобой, такой высокий и толстый, когда я вошла? — спросила она. — Его зовут Бочар, — ответил я. — И чем он занимается? — Продажей оружия, — сказал я, — торгует гранатами, автоматами, бомбами и подержанными самолетами. — Такое дело разрешено? — Разрешено или нет, но это доходная статья. Он очень богатый и очень нервный человек. — Ты тоже богатый, но не нервный, а подверженный несчастным случаям. — Не начинай снова! — взмолился я. — Пол, дорогой, — сказала она заботливо, — надеюсь, твой член не надолго выбыл из строя после того, как ты прищемил его застежкой? Хикс как-то странно зашипел и разлил портвейн на стойке. — Сегодня в десять ко мне придет Мак-Ларен, — сказал я. — Что бы хотела на ужин? — Я больше не буду одеваться, — решительно сказала она. — А на ужин хочу слабо поджаренный бифштекс! И зеленый салат. После этого улягусь в постель и буду попивать глинтвейн, пока не напьюсь до чертиков. Она так и поступила. Около девяти исчезла в спальне, захватив с собой графин с глинтвейном Хикса, улеглась в постель и до пояса накрылась одеялом. Ее груди гордо смотрели в потолок. — Пол, дорогой! — томно протянула она, когда я вошел к ней. — Если ты проведешь слишком много времени с этим отвратительным маленьким человеком, я, возможно, засну. Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы проведем девственную ночь? Тем более, что все можем нагнать завтра утром. — Сердечный ты человек, Мэнди! — сказал я. — Я знаю, — ответила она и самодовольно погладила свою правую грудь. Я вернулся в гостиную, хотя у меня и было сильное искушение проверить, как работает мой член после такой передряги. Хикс небрежно развалился в кресле и потягивал пиво. — У нее, наверное, луженый желудок, коллега, — сказал он. — Пить такую ужасную смесь, как портвейн с горячей водой и кайенским перцем! Зазвонил телефон. Так как Хикс проигнорировал звонок, трубку снял я сам. — Мистер Донован? — спросил женский голос. — Да, Донован слушает. — Меня зовут Колетт Доркас. Возможно, вы еще не слышали обо мне, но у нас есть один общий знакомый. — Вот как? — вежливо удивился я. — Арчибальд Мак-Ларен, — энергично сказала она. — Не у вас ли он в данный момент? — Нет. Она тихо вздохнула. — Мы его потеряли. Я попросила одного из моих знакомых наблюдать за ним, поэтому знаю, что он побывал у вас вчера в конце дня. Его время прошло, мистер Донован. Вы это, наверное, знаете? Но мы хотели бы на какое-то время сохранить ему жизнь, поскольку полагаем, что он еще сможет быть нам полезен. — Все это звучит очень захватывающе, — ответил я. — Только не могу понять, о чем это вы. Она рассмеялась. — Ну, хорошо, мистер Донован. Я понимаю вашу осторожность. Но если вы еще увидите Мак-Ларена сегодня вечером, то передайте ему, чтобы он не возвращался в свой отель в Паддингтоне. Там его уже ждут. — Обязательно. Я вижу, ему грозит опасность. — Кроме того, считаю, что нам необходимо встретиться, — продолжала она весьма напористо, — возможно, у нас найдутся общие интересы. — Очень симпатичное предложение, — сказал я, — особенно, если вы так же очаровательны, как и ваш голосок. — Мы могли бы встретиться во время ленча. Что, если я подъеду к вам, скажем, в час дня? — Буду ждать с нетерпением. — Тогда до встречи. И не забудьте предупредить Мак-Ларена, хорошо? — Ни в коем случае! Повесив трубку, я прошел к бару. Хинк выжидающе смотрел на меня, и я передал ему содержание нашего разговора. — Значит, Бочар рассказал ей все о нас, — буркнул он, когда я кончил. — Возможно, — согласился я. — Не нравится мне это дело, — сказал он, — очень не нравится… — Но познакомиться с этой леди очень стоит! — ответил я. — Боюсь, это лишь приближает нас к Фишеру. — Он помрачнел. — Неужели вы решились драться с ним на его территории? Снова зазвонил телефон, и я снова взял трубку. На этот раз звонил Финчли. — Прошу извинить меня за беспокойство, мистер Донован, — сказал он. — Но тут вам прибыла посылка, на которой написаны два слова: „Лично. Срочно“. — Что за посылка? — Довольно большая, — ответил он, — приблизительно такая же, как шляпная картонка. Я проверил, внутри металла нет. — О'кей! — сказал я. — Пришлите ее наверх. Через пару минут один из служащих отеля принес посылку. Хикс поставил ее на стол, и мы оба молча посмотрели на нее. — „Мистеру Полу Доновану, — прочел Хикс. — Кенсингтон. Лично. Срочно“. — Тем не менее, было бы неплохо просветить ее рентгеновскими лучами, — осторожно сказал он. — Финчли уже проверил ее на металл. Это не бомба. Скорее всего, подразделение карликов с карликовыми деревянными ружьями и карликовыми… — Очень смешно… Хикс провел по рту тыльной стороной ладони. — Может, все-таки откроем, — предложил я. Хикс сходил за ножом. Взрезав обертку, он извлек на свет картонку. На одной из сторон было написано: „Открывать здесь!“ Хикс осторожно поддел крышку ножом и отбросил ее на стол. Хотя я за всю жизнь получил немало посылок с самой разнообразной начинкой, однако сейчас мне стало немного не по себе. На нас жалобно уставились голубые глаза Мак-Ларена. Рот был широко раскрыт в немом крике предсмертного ужаса. На вате, прижатой к шее, виднелась запекшаяся кровь. Хикс быстро набросил крышку на картонку. — Интересно, — сказал он, — что они сделали с остальными частями этого джентльмена? По тому, как это было сказано, я понял, что Хикс действительно хотел бы узнать судьбу останков Мак-Ларена. 4 Она заехала за мной ровно в час. У нее был большой черный „Мерседес“, которым она управляла с такой лихостью, что плотное лондонское движение буквально растворялось перед ней. Ее апартаменты на верхнем этаже были явно недавно переоборудованы. Благодаря стеклянной стене открывался роскошный вид на Темзу с ее многочисленными мостами. День был холодный и мрачный. По небу плыли тяжелые свинцовые облака, но в помещении было тепло и уютно. — Как только я увидела такую перспективу из окна, — сказала Колетт Доркас, — я сразу решила приобрести эту квартиру. Потягивая „кампари-соду“, я внимательно разглядывал ее. Она была высокой и стройной, с темными коротко остриженными волосами, не закрывавшими ушей, лет этак тридцати. Обращали на себя внимание карие глубокие глаза, чувственные губы, приятно округленные бедра. На ней были блузка и брюки в тон. На фоне шелковой блузки явственно выступали соски. „Наверно, внутри этой женщины, — невольно подумал я, — имеется сексуальный запальчик, который легко поджечь, и тогда она превратится в пылающий костер“. До сих пор разговор был вежливый и тривиальный, но, по моему мнению, спешить было некуда. — Я пригласила к себе на ленч еще одного друга, — сказала она. — Надеюсь, вы ничего не имеете против, мистер Донован? — Конечно, нет, — вежливо ответил я. — Он не только друг, но и партнер, — добавила она. — Его зовут Курт Лози. — Вы хотите мне сделать какое-нибудь предложение? Она слегка улыбнулась. — Предложение, да… Только не знаю, как его можно назвать с деловой точки зрения. — Звучит заманчиво. Ее нижняя губа слегка искривилась. — Возможно, это зависит от вашего воспитания, мистер Донован. Я имею в виду хорошие манеры. — Я всегда ценил в людях элегантность, причем обоюдную. — В моем голосе прозвучала некоторая интимность. — Если вы и шизофреник, то чертовски хорошо держите себя руках. За последние дни я очень много узнала о вас. Вы не только проводили опасные операции, но и при случае лично убивали тех, то становился на вашем пути. Но, глядя на вас сейчас, никак не могу представить себе, что вы способны на нечто большее, чем войти в комнату и спросить, не хочет ли кто составить вам партию в теннис. Раздался звонок в дверь, избавивший меня от труда подыскивать подходящий ответ. Доркас вышла из гостиной и вскоре вернулась в сопровождении мужчины. — Мистер Донован, позвольте представить вам моего партера, Курта Лози. Лози был одного роста со мной и худощавый. Его светлые волосы, судя по всему, начинали редеть, в голубых глазах играл холодный блеск. Мясистый нос был сломан по меньшей мере дважды, тонкие губы делали его похожим на садиста или чиновника налогового управления. На нем были спортивная куртка, пуловер и брюки в обтяжку. — Рад с вами познакомиться, — сказал он неожиданно писклявым голосом. Бочар был прав, акцент у него был явно не немецкий. Хотя он говорил по-английски на американский лад, чувствовалось, что это язык для него не родной. — Налей себе что-нибудь выпить, — сказала Колетт. Он направился к бару. — Вы виделись с Мак-Лареном после того, как мы говорили по телефону? — спросила меня Колетт Доркас. — Мы с ним договорились, но он не приехал, — ответил я. — Жаль. Она немного скривила губы. Мы потеряли его из виду вчера около полудня. И в свой отель он не возвращался. — Почему вы так интересуетесь Мак-Лареном? — По той же причине, что и вы. Он представлял синдикат Фишера в Европе. — Представлял? Разве что-то изменилось? — Если бы вы и не знали, то вам бы об этом наверняка рассказал Бочар, — сухо ответила она. — А я пригласила вас к себе не для того, чтобы играть в прятки, мистер Донован. — Вы же только что говорили, что собрали массу сведений обо мне. А вот я о вас ничего не знаю. — Я Доброжелательно улыбнулся ей. — Мне кажется это несправедливым. — Я руковожу нелегальной организацией, которая занимается валютными переводами, — сказала она. — Брат был моим партнером, пока не погиб. Его место занял Курт. Занял в организации, но не в моем сердце. Я очень любила своего брата, мистер Донован. — Все это, конечно, очень неприятно, — сказал я. — А какими делами занимается ваша организация? — Мы имеем дело исключительно с нелегальными деньгами, — небрежно бросила она, — с „горячими“ деньгами. Предположите, что вы ограбили лондонский банк, захватили с собой сто тысяч фунтов. Вы понимаете, что в этой стране теперь почва горит под вашими ногами, и планируете обосноваться где-нибудь в Южной Америке. Перед вами возникают сразу две проблемы. Во-первых, вам самому надо добраться до Южной Америки, а во-вторых, переправить туда эти деньги. Так вот, эту вторую вашу проблему мы берем на себя. Вы гарантированно получаете свои деньги в течение трех месяцев в любой валюте и в любой точке земного шара. За это мы берем двадцать процентов от общей суммы, но не производим операций с суммой меньше пятидесяти тысяч. — Звучит грандиозно, — сказал я. — Но если бы я ограбил банк и таскался с суммой в сто тысяч в чемодане, то не рискнул бы расстаться с ней и поручить вам все дело. Ведь я ничего не смог бы предпринять, если бы вы не дали мне ни пенни. Не так ли? — Все основывается на доверии, — сказала она, — и поддерживается нашей репутацией. Мы занимаемся этим делом свыше пяти лет и ни разу не подвели нашего клиента. У нас контакты во всем мире, и если бы мы хоть раз оплошали, с нами было бы покончено. — А как погиб ваш брат? — При налете на одно посольство с полгода тому назад, — ответила она. — К сожалению, он находился там же, когда был произведен налет. Налетчики взяли в плен восемь заложников и троих из них убили, в том числе моего брата. Курт ходил туда и выяснил подробности. В те минуты я была совершенно беспомощна. Лози сел на кушетку рядом с ней, держа в руках бокал. — Колетт только что сказала, что у нас имеются контакты во всем мире, — сказал он. — В этом случае они нам очень помогли. Мне удалось узнать факты, которые были известны только полиции. Речь шла о восьми террористах, шести из них удалось скрыться, двоих убила полиция. Один из них был турок, другой — американец. — И Бочар был при этом? — небрежно спросил я. Лози мрачно усмехнулся. — После уговоров. — Что вы знаете о Фишере? — обратилась ко мне Доркас. — Только то, что мне рассказал Мак-Ларен, — сказал я, — что Фишер является руководителем террористической организации, услугами которой может воспользоваться каждый. — Откуда ею руководят? — спросил Лози. — В нашем разговоре с Мак-Лареном мы не касались этого вопроса, — умело солгал я. — У него наверняка был какой-то мотив, чтобы начать войну против Фишера, и он надеялся найти во мне, как он выразился, нечто вроде идеалистического авантюриста. — Но вы не хотели бы, чтобы вас втянули в это дело? — спросила Колетт. — Думаю, что нет. — Вы боитесь этого Фишера? — презрительно спросил Лози. — Думаю, что да, — признался я. — Я не могу утверждать, что понимаю ваши побудительные причины, — сказала Колетт, — но знаю, что раньше вы участвовали в опасных операциях и весьма охотно. Почему же сейчас нет подобного желания? — Об этом Фишере я узнал впервые от Мак-Ларена, — сказал я, — и совершенно не знаю, сказал ли он мне правду или нет. — Вам нужны доказательства? — спросила Колетт. — Я же вам говорил, — сразу же вмешался в разговор Лози, — что мы следили за Фишером в последние месяцы, и… — Успокойся, Курт. Колетт сделала движение рукой, и он закрыл рот. — Мы знаем, где находится его центр. Он в одном из маленьких городков Южной Калифорнии. Вы могли бы там войти с ним в контакт. — И дальше? — спросил я. — Вы найдете вещественные доказательства. Наймите его организацию для какого-нибудь террористического акта. Когда он примет ваши предложения, у вас и будут доказательства. — И дальше? — повторил я. — Потом вы поможете нам уничтожить его и его организацию, — сказала она. — Вам не о чем беспокоиться, Донован, — насмешливо добавил Лози. — Мы хотим только, чтобы вы инсценировали все для нас, а в самой опасной части можете не участвовать. Эту часть мы полностью берем на себя. — Я подумаю над этим. Но все-таки хотелось бы знать, что вы намерены делать, если я соглашусь? — В этом случае мы все вместе полетим в Калифорнию, — сказала Колетт. — Я знаю, что вы путешествуете обычно со своей подругой, мистер Донован. У вас в настоящий момент есть подруга? — Да. — Жаль, — сказала она. — Я хотела предложить себя. Для меня это была бы идеальная маскировка. — Мы можем и поменяться, — предложил Лози. — Ты поедешь с Донованом, а его подруга со мной. — Вы бы ничего не имели против такого решения вопроса, мистер Донован? — спросила Колетт голосом мягким, как шелк. — Возможно, — ответил я. — Но в какой роли будет выступать Курт? — Он будет вашим помощником и экспертом, — быстро сказала она. — Каким бы ни было ваше предложение террористической группе. Детали мы обсудим позднее. А Курт будет незаменим, ведь он хорошо знает местные условия. — Хорошо. Когда вы хотите отправиться? — Когда угодно, — сказала она, — хоть завтра. — Мне нужно пробыть в Лондоне еще два дня. Как вы смотрите на пятницу? — Нас устраивает и пятница, — ответила она. — К этому времени мы сможем лучше подготовиться к поездке. — Что ж, договорились. Вам нужны деньги? — Не обязательно. В этом году у нас дела шли хорошо. — Вы знаете, где меня можно найти, — сказал я. — Мы должны разработать наши планы до отъезда. Она покачала головой. — Давайте займемся этим во время полета. Я ненавижу путешествия, а это заполнит наше время. — О'кей, — согласился я. Она снова улыбнулась. — Я очень благодарна вам, мистер Донован. — Пол, — поправил я ее. — Пол… А я, конечно, Колетт. — А как зовут вашу девушку? — поинтересовался Лози. — Мэнди, — ответил я. — Она англичанка? — Американка. Обращаться с ней нужно осторожно и вежливо, иначе она может превратить вас в лепешку, — сказал я. — Однако, принимая во внимание вашу внешность, я сомневаюсь, что вам на пользу пойдет эта процедура. Колетт поспешила вмешаться. — После того, как мы закончим деловую часть, предлагаю перекусить, — сказала она с ударением. В этот момент раздался звонок в дверь, и ее лицо окаменело. — Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Лози. — Нет, — ответила она как-то невыразительно. — Но, может быть… мистер… Пол? — Я тоже никого не жду, — ответил я. — Мне можно доверять. Если я не вернусь в отель в половине четвёртого, то тут у вас будет орудовать целая рота диких мальчиков. Но это и все. Лози поставил свой бокал и быстро поднялся. Вынув пистолет калибра 38, он направился к двери. — Возможно, просто водопроводчик или кто-нибудь в этом роде, который хочет устранить неисправность, — небрежно бросила Колетт. — Но никогда нельзя… Я использовал наступившую паузу и допил свой бокал. Если Колетт была уверена, что Лози справится с ситуацией, то и я мог быть спокоен. Через две минуты Лози возвратился, держа перед собой пакет, завернутый в оберточную бумагу. — Принес портье, — сказал он. — Пакет был прислан с мальчиком-посыльным. — От кого? — резко спросила Колетт. — Портье не поинтересовался. Лози положил пакет на стол и осторожно отступил. — Я не жду никаких посылок, — сказала Колетт. — Я тоже, — буркнул Курт. — Там ничего не тикает? — осторожно спросил я. — Я проверил на металл, — холодно заметил Курт. — Но если вы боитесь, Донован, можете подождать в ванной, пока я ее открою. — Полностью полагаюсь на ваш опыт. Я внимательно смотрел на Лози, пока он разворачивал пакет. Сбросив крышку, он осторожно заглянул в коробку. — О, Боже! — вырвалось у него. На Курта глядели безжизненные глаза Мак-Ларена. — Какая свинья могла додуматься до такого? Колетт испуганно вскрикнула и, закрыв глаза, отвернулась. Лози сочно выругался, надел крышку на картонку и вынес ее в прихожую. Когда он вернулся, кожа на его лице посерела. — Значит, они висят у нас на хвосте, — сказал я. — Эти ребятки знали, кому это нужно послать, как предупреждение. — Кто? — Он ударил кулаком по столу. — Ради всего святого, кого вы имеете в виду? — Я должна еще выпить, и побыстрее!) — сказала Колетт. — Бочар — вот кто может быть в курсе всего этого! — Если он еще в Лондоне, — ответил Лози. — Ты должен его найти, где бы он ни был, и все разузнать, — сказала она. — И мне безразлично, даже если ты его при этом убьешь. Но мы должны об этом знать. Я не спеша поднялся. — Мне думается, что сейчас нечего и думать о ленче. Я лучше пойду. — Но мы будем держать с вами связь, Пол, — сказала она. — К чему? — Я посмотрел на нее. — Если противная сторона знает, куда она должна послать голову Мак-Ларена, то вся наша маскировка полетит ко всем чертям еще до того, как мы начнем. — Есть еще шанс, — сказала Колетт, — если Курт достаточно быстро свяжется с Бочаром. Прошу вас, не порывайте так быстро с нами. — Я буду ждать вашего звонка, — ответил я. — Но теперь, как говорится, моя хата с краю… 5 — Вы уверены, что они оба ничего об этом не знали? Хикс недоверчиво посмотрел на меня. — Как можно быть в этом уверенным? Но по тому, как они отреагировали на голову Мак-Ларена, я предположил что для них это настоящая неожиданность. — И на этом все кончится? — Не думаю, — осторожно ответил я. — Не забывайте, что голова сперва была послана нам. Возможно, отправители теперь думают, кому они должны послать наши с вами головы. — Ну, хорошо, — буркнул Хикс. — Что будем делать? — Колетт и Лози скоро опять обратятся к нам, — сказал я. И даже если они узнают, кто убил Мак-Ларена, будут утверждать противное. Убедить меня в этом им будет нелегко, но, в конце концов, я позволю им это сделать, и после этого мы полетим в Калифорнию. — Вы — настоящий сумасшедший! — с убеждением сказал Хикс. — Как вы можете узнать, можно им доверять или нет? — А я не собираюсь им доверять, — ответил я, — поэтому склонен принять вариант, предложенный Колетт. — Вы еще сперва должны уговорить эту дурочку Мэнди, — недовольно сказал он. — Все равно, — упорствовал я. — А что делать мне? — Вы — авангард, — сказал я, — вернее, тайный агент, работающий на свой страх и риск. Он закатил глаза. — Вы должны мне об этом рассказать поподробнее, даже если я и не хочу слышать об этом. — Вы возвращаетесь в Штаты завтра утром. Сразу же отправляетесь в мой дом в Коннектикуте, собираете все, что вам может понадобиться, и приезжаете в Калифорнию. — Хиллсайд, — сказал он. — Так, кажется, называется этот городок? — Совершенно верно, — ответил я. — Вы будете выдавать себя за английского туриста, который разыскивает своего дальнего родственника, якобы проживавшего последнее время в Хиллсайде. Для маскировки этого будет достаточно. Наверняка там не так уж много отелей и мотелей. Я остановлюсь в одном из них под своим собственным именем, так что вам не составит труда меня отыскать. — А если позвонит по телефону эта куколка Колетт? — Предоставляю вам действовать по собственному усмотрению, — доверительным тоном сказал я. — Может быть, посоветовать ей, чтобы она появилась в Хиллсайде под чужим именем. — Скорее всего, мне нужно использовать не свое имя. Тогда мне было бы все равно, что с ним станется. — А вам приходит на ум какое-нибудь подходящее имя? — терпеливо спросил я. — У меня есть паспорт, который я давно приобрел на такой случай. Эта книжечка стоила мне двести фунтов. — О'кей! — сказал я. — Возьмите и используйте! На какое имя он выдан? Он слегка покраснел. — Возможно, это немного глупо, но я смогу… — На какое имя выдан паспорт? — Сент-Клер, — сказал он глухим голосом. — Бертран Оберон Сент-Клер. И так раскатисто рассмеялся, что шрам на его лице даже побелел. — Очень неплохо! Сгодится и такое имя! — сказал я, когда он смог говорить. — Это было после Конго, — буркнул он. — У меня были необходимые деньги, и я хотел на какое-то время исчезнуть. Вот и отправился на Багамские острова. В то время это имя мне казалось хорошим, поскольку я хотел угодить всем американским чиновникам… — Мне оно нравится, — сказал я. — Ну, а поскольку это ваша последняя ночь в Лондоне, я не буду вас задерживать. Надеюсь, вы найдете, чем себя занять. — Во всяком случае, посплю, — буркнул он. — А откуда мне взять деньги, коллега? — Возьмите у Финчли сколько считаете нужным, а я постараюсь за это время перевести вам телеграфом деньги в Коннектикут. Вы их получите, когда будете там. О билете на самолет тоже может позаботиться Финчли. — Надеюсь, у вас тут тоже все будет в порядке. У него даже вид стал получше, если так вообще можно было бы сказать о лице Хикса. — Не наделайте глупостей и не дайте себе отрезать голову. — В настоящее момент я могу вас обрадовать одним только словом. — Наверное, — „сматывайтесь“! — Вы буквально сорвали его с моих губ. Где Мэнди? — Ушла за покупками. — Что же еще ей понадобилось, ради всего святого? — воскликнул я. Он пожал плечами. — Откуда мне знать об этом, коллега. Видимо, все, что она увидит в витринах. После того, как Хикс исчез, я заказал себе бифштекс вместо ленча, от которого отказался у Колетт, и попросил поднять его наверх. Поев, я пришел к выводу, что сейчас все равно ничего не смогу предпринять, пока не услышу что-либо от Колетт, и самое время подумать о стратегии в деле Фишера. Я прошел в спальню, снял ботинки и куртку, лег на кровать и быстро уснул. Разбудил меня радостный голос Мэнди. — Ты только посмотри, что я купила, Пол, дорогой! А какое там великолепное нижнее белье! — Чепуха! — проворчал я и повернулся на другой бок. Тонкий пальчик вонзился мне как раз между ребер. — Ты совсем не обращаешь на меня внимания, засоня! Через несколько секунд я буду совершенно неотразима, и хочу, чтобы ты меня изнасиловал… — Который час? — спросил я и поднялся на кровати.. — Половина седьмого, — сказала она. — Хикс сегодня вечером свободен? — Да. — Значит, нам никто не помешает, — проворковала она. — Хочешь чего-нибудь выпить? — А почему нет? Водку с яблочным соком. Я обстоятельно вымылся под душем и растерся полотенцем. После этого, уже полностью проснувшись, я вернулся в спальню. Мечта каждого мужчины стояла у кровати в задумчивой позе, заложив руки за спину. Светлые волосы Мэнди были гладко зачесаны, черный бюстгальтер был из нейлона, и кораллово-красные соски дерзко глядели из отверстий, специально предназначенных для этого. Через нейлоновые чулки, державшиеся на крошечной нейлоновой подвязке, были видны ярко-красные трусики, составлявшие лишь крошечные треугольники. — Ну, что ты на это скажешь, Пол, — спросила она. Ее темные влажные глаза заблестели. — Разве не фантастический наряд? — Последний крик грязной моды, — сознался я. — Спасибо. Она глубоко вздохнула. — Бывают времена, когда и порядочная женщина хочет почувствовать себя проституткой, а наряд помогает ей в этом. — И сколько же будет стоить сегодняшняя ночь? — хмуро спросил я. — Подожди минутку, — сказала она. — Ты еще не все видел. Взгляни-ка вот сюда! Она широко расставила ноги. Мои глазные яблоки чуть не вылетели из орбит, когда в центре трусов появилась щель, которая расширялась до тех пор пока не появились волосы. — Вход открыт! — с триумфом возвестила Мэнди. — Здесь все продумано. Я схватил стакан, стоявший на баре, и лихорадочно отпил. — В пятницу мы летим в Калифорнию, — попытался я отвлечь ее. — Прошу тебя, сконцентрируйся, Пол, дорогой, — попросила она. — Ведь у тебя даже еще не стоит! А это не так уж лестно видеть девушке стоимостью пятьсот долларов за ночь. — Нужно обсудить с тобой детали нашего путешествия, — торопливо начал я, — кое-что изменилось. С нами полетит еще одна пара. — Не слишком ли это много? Ее нижняя губа немного выдвинулась вперед, и она стянула с себя красные трусики. — Так лучше? — Все дело заключается в том, — продолжал я, — что нам нужно нечто вроде маскировки или прикрытия, поэтому я полечу вместе с одной женщиной, а ты — с мужчиной, если ничего не имеешь против. — Может быть, у тебя не стоит оттого, что у меня не наведена прическа на нужном месте? Она схватила щетку для волос, растопырила ноги и начала усердно расчесывать себе между ног. Когда она кончила, ее газон уподобился девственному лесу. — Так лучше, Пол, дорогой? — Что касается нашей поездки, — в отчаянии сказал я, — то я хотел бы… — А как его зовут? — холодно спросила она. — Курт Лози. — Как он выглядит и сколько ему лет? Я коротко описал Курта, стараясь его не обидеть, так как в эту минуту понял, что он вызывает во мне отвращение. — А как зовут ее и как она выглядит? Я описал и Колетт Доркас, причем тщательно пытался скрыть ее достоинства и прелести. — Ты будешь с ней спать? — поинтересовалась Мэнди. — Не знаю, — с самоубийственной честностью сказал я. — Но ты ожидаешь, что я буду спать с этим Лози? — сказала она. Я не успел открыть рот, как она продолжала: — Ну и дерьмо ты, Пол Донован! Ты же не можешь выкинуть меня просто так, как какую-нибудь… — Как какую-нибудь машину, — помог я ей. — Ты сам смотришь на меня, как на игрушку, — резко продолжала она, — а теперь делаешь из меня игрушку для другого мужчины! Нет, так дело не пойдет! Она подошла к шкафу, сорвала с вешалки платье и натянула его на себя. Затем надела норковое манто, но тут же безвольно опустилась на кровать, усевшись прямо на свою любимую норковую шапочку. — Куда ты собралась? — мягко спросил я. — Куда-нибудь! — прошипела она. — Спать с кем-нибудь! Уж если я должна разыгрывать роль грязной шлюхи, мне нужно потренироваться. Она снова вскочила и бросилась вон. Стены вибрировали еще секунд пять после того, как она захлопнула дверь. Я допил свой коктейль, а потом слишком поздно вспомнил о правиле: сперва любить, а потом просить об одолжении. Я почувствовал нечто вроде сожаления, тем более, что ее дьявольский наряд подействовал на меня сильнее, чем я хотел ей показать. Приблизительно через час, когда я допивал уже третью порцию, зазвонил телефон. — Говорит Лози! — Голос звучал гордо и самодовольно. — Он у меня в руках! — Кто? — деловито спросил я. — Человек, которого мы искали. Я нагнал на него такого страху, что у него чуть не случился сердечный припадок. Как бы то ни было, но новый поверенный Фишера в европейских делах — это человек по имени Хендрикс. Он нанял некоего Сугдена в качестве ответственного за район Лондона. Я поймал его. — Где он? — Здесь, в апартаментах Колетт. Бочара я использовал, как приманку. Сугден сидит здесь, привязанный к стулу, и, наверное, делает в штаны от страха. Причем, я к нему даже пальцем не притронулся. — Ну и что вы хотите от меня? — Приезжайте сюда прямо сейчас, — сказал он. — Правда, я бы мог потом вам все пересказать, но боюсь, вы не поверите. Так что приезжайте сюда и слушайте все из первоисточника. — Хорошо, — сказал я. — Через двадцать минут буду. Но я потратил не двадцать минут, а полчаса. Дверь открыла Колетт и мило мне улыбнулась. На ней были черные брюки и черная блузка с вырезом чуть ли не до пупка. Вид был отнюдь не неприятный. Мы прошли в гостиную, и она показала на дверь. — Курт держит его там. Заходите и пользуйтесь ситуацией, если до этого не хотите выпить. — Нет, спасибо. А вы разве не пойдете? — Я не малодушна, — сказала она, — но зато нетерпелива. Вам наверняка будет неприятно, если у него будет исцарапано лицо до того, как он ответит на ваши вопросы. Итак, я вошел в столовую, где находилась эта парочка. Привязанный к стулу высокий и толстый человек походил на мешок. Один глаз закрывала прядь густых каштановых волос, другой глаз был карим. Я дал бы ему лет сорок, и он казался не очень опасным. Правда, люди, привязанные к стулу, редко кажутся опасными. — Разрешите представить вам Джеймса Сугдена, — сказал Лози. — Он стоял за стулом. — Это, вероятно, первый охотник за головами, которого вы встречаете в своей жизни. Он схватил Сугдена за волосы и откинул его голову назад. — Повторите мистеру Доновану все то, что вы рассказали мне, — сказал он спокойно. Он отпустил голову, и она поникла. Когда Сугден приподнял ее снова, его глаза угрюмо остановились на моем лице, однако в них не было злобы. — Хендрикс приказал мне взять на себя Мак-Ларена, — хриплым голосом начал он. — Его нужно было убрать, но Хендрикс знал, что он уже наносил вам визит до этого. Он хотел вас запугать и поэтому послал голову в ваш адрес. Точнее, это сделал я по его распоряжению. — А потом вы послали ее нам, — вмешался Лози и с усмешкой посмотрел на меня. — Это был очень благородный жест с вашей стороны, Донован. — Я думал, что, возможно, именно вы послали ее мне, — ответил я. — Вот и решил удостовериться. — Он еще до сих пор не дал Хендриксу полного отчета, — сказал Лози. — Говорит, что должен связаться с ним только завтра. — Где? — спросил я. — В Париже, — хмуро ответил Сугден. — А что вы сделали с остальным телом? — Как что? — Голову вы послали мне, — терпеливо объяснил я, — а что сделали со всем остальным? — Какое это может иметь значение? — буркнул Лози. — Но мне это интересно. — Сейчас я думал о Хиксе. Сугден вспотел еще больше. Вид у него был довольно неприглядный. — Только не вздумайте сказать, что вы забыли, — дополнил я. — Ну, выкладывайте! Лози ударил его по голове, и тот завизжал. — Мне помог один знакомый, — сказал он. — Мы бросили труп в реку, привязав к нему груз. Внезапно я потерял интерес ко всему и отвернулся. — Вы больше не хотите спрашивать его? — осведомился Лози разочарованным голосом. — Не думаю, чтобы это было важным, — сказал я. — Дело закончено. — Что вы под этим подразумеваете, черт побери? — Он в ваших руках и завтра не сможет встретиться с Хендриксом, но все равно Хендрикс меня уже знает. — Тогда выйдите и поболтайте с Колетт, — сказал он. — А я еще поработаю здесь с этим слизняком. Потом скажу вам, почему дело еще не закончено. — Что ж, хорошо. Только меня будет трудно переубедить. Я вернулся в гостиную, и Колетт поднесла мне бокал. Мы полюбовались ночной панорамой через стеклянную стену и поговорили о том о сем. На все ушло минут пять, может быть, немного больше. Потом из столовой вышел Лози. — Теперь я знаю все, — самодовольно сказал он. — Знаю, как выглядит Хендрикс, где он живет в Париже, и когда и где они Должны встретиться с Сугденом завтра. — Ну и что? — Вместо Сугдена там завтра буду я и сам займусь им. — Вы что, собираетесь его убить? — Курт в таких делах очень добросовестный, — хмуро сказала Колетт. — А если я буду сопровождать вас? — спросил я. — Вы мне просто помешаете, — сухо ответил Лози. — Курт! Голос Колетт прозвучал холодно. — О'кей! — Он раздраженно пожал плечами. — Если так… — Возможно, что мы уже опоздали, — сказал я, — и Хендрикс известил Фишера обо всем. — Исключено, — вставила Колетт. — Он ждет доклада Сугдена завтра вечером. В данный момент он даже не знает, убит ли уже Мак-Ларен или еще нет. — Возможно, вы и правы, — сказал я. — Но прежде, чем действовать, мне нужно самому убедиться в том, что Хендрикс обезврежен. — Вы что, не можете положиться на мое слово? — пропищал Лози со злостью. — Мне нужны не слова, а факты, — настаивал я. — Вы все ужасно затрудняете, Донован, — пожаловался он. — Я даже спрашиваю себя, зачем мы связались с вами. — Мы будем сотрудничать с Полом, потому что он может стать надежным союзником, — резко сказала Колетт. — Мы уже пришли к этому мнению, и еще ничего не случилось, что могло бы изменить наши намерения. Ты, Курт, на его месте поступил бы точно так же, и ты это знаешь. — Может быть, — И все-таки прошу вас, Донован, не мешать мне. Я обеспечу все доказательства, которые нам нужны. — Ну, ладно, — сдался я. — А что вы собираетесь делать с Сугденом? — Это я вам скажу позднее в столовой, — сказал он. — Колетт подробностями и деталями не интересуется. Колетт мило улыбнулась и пригубила бокал. Я повернулся в сторону Лози, чтобы отправиться с ним в столовую, но он, казалось, никуда не спешил. — Как-то я попросил Колетт связать мне пуловер, — мягко сказал он. — И даже купил ей шерсть и спицы. — Вот как? — удивился я. — А она отказалась. — Он коротко рассмеялся. — Возможно, Колетт просто не создана для семейного уюта. Но спицы были особенные, из стали. Вот я их и забрал обратно в надежде, что они мне еще пригодятся. — И это себя оправдало? — задал я глупый вопрос. — Может быть, хотите убедиться сами? — Нет, — сказал я, — он еще жив? — Нет, — ответил он. Я ушел. 6 Мы поцеловали друг друга, но я не был уверен, что у нас восстановились прежние отношения. Мы любили друг друга плотской любовью, но у Мэнди был какой-то отсутствующий вид. Она хотя и реагировала так, как и можно было ожидать, но в эмоциональном отношении это было все равно, как чинная китайская трапеза. В течение двух дней у нас даже не было тем для разговора. Она не спрашивала, куда исчез Хикс, а я сам ей этого тоже не говорил. Короткий зимний день прошел, и за окнами стало темно. Снег растаял и превратился в грязь. Было около восьми часов вечера, и я налил себе выпить, как из спальни появилась Мэнди. У нее было только одно лицо, и я при каждом удобном случае спрашивал себя, как можно тратить столько времени на уход за ним, но спросить ее, а не себя, каждый раз не решался. На ней опять были лишь клочки от туалета, а платье даже с вырезом до талии. Возможно, к такой экипировке принадлежал и бюстгальтер, но Мэнди, конечно, сочла его излишним. Черные чулки держались на одной крошечной подвязке, туфли на высоких каблуках были огненно-красные. Она повернулась передо мной вокруг своей оси и вопросительно посмотрела на меня. — Нравится? — Грандиозно! — ответил я. — Я только спрашиваю себя… — Конечно! — строгим тоном сказала она. — И мне для этого даже не надо раздеваться. — Выпьешь со мной? — Ты с каждым днем становишься все галантнее. — Она наморщила носик. — Нет, пить я не хочу, ты, грубый крестьянин! Я хотела бы с тобой поговорить. — В таком случае, говори. — Сейчас среда, а мы улетаем в Калифорнию в пятницу, так? — Так было запланировано, — согласился я. — Но другие участники должны еще дать свое подтверждение. — И ты хочешь, чтобы я поехала с этим Лози, а ты поедешь с этой секс-миссис Колетт? — Тебе совсем не обязательно ехать с ним. Я могу отправить тебя на самолете в Нью-Йорк. — Видя, что она собирается открыть рот, я поднял руку. — А если ты полетишь с Лози, тебе совсем не обязательно спать с ним. — Зато ты будешь спать с этой тварью Колетт! — Я ведь тебе уже говорил, что сам этого еще не знаю. — Такая форма равносильна положительному ответу, — сказала она с чисто женской проницательностью. — Мы летим в Калифорнию, чтобы кое-что узнать об одном человеке, — объяснил я. — Дело может стать опасным. Для этого нам понадобилась такая маскировка. — Опасным для меня? — Нет, не думаю, — осторожно ответил я. — Пока ты ничего не знаешь об этом человеке и о наших намерениях, тебе опасность не угрожает. Она сжала губы. — Я хотела бы с ним познакомиться. — С кем? — Естественно, с Лози. — Она даже притопнула ногой. — Иногда ты бываешь совсем глупым. — Когда? — Скажем, сегодня вечером. Я задумался, а потом пожал плечами. — Что ж, хорошо! Я им позвоню. — Им? — Ты можешь познакомиться сразу с ними обоими, — терпеливо сказал я. — Ведь мы проведем много времени вместе. Теперь она пожала плечами. — Ты имеешь в виду, что ты много времени проведешь с ней? — Но, возможно, нам придется бросить это дело, — удрученно сказал я. — Дело в том, что этот Лози — садист. — По отношению к женщинам? — живо спросила она. — Не знаю, — ответил я. — Но хватит и этого! — Я сама составлю себе мнение о нем, — сказала она. — Звони им обоим! Я снял трубку и набрал номер. Колетт подняла трубку после третьего гудка. — Говорит Пол Донован, — сказал я. — Наверняка тут вмешалась телепатия, — ответила Колетт. — Я только что собиралась вам позвонить. Курт сегодня днем вернулся из Парижа и привез вам доказательства. — Вы не хотели бы зайти к нам на рюмочку? — спросил я. — Заодно познакомитесь с Мэнди. — С вашим последним соратником по кровати, — рассмеялась Колетт. — Я чуть было не забыла о ней, а ведь она будет спутницей Курта. Мы сможем приехать через полчаса, Пол. Не успел я сообщить Мэнди, что они сейчас приедут, как она повернулась и исчезла в спальне. Ее зад, возможно, и потерял что-то в эластичности, но все равно остался впечатляющим. Я позвонил Финчли, обрисовал обоих посетителей, назвал их имена и сказал, чтобы их пропустили наверх. Мэнди вернулась из спальни минут через пятнадцать, и, насколько я мог понять, лицо ее осталось без изменений. Она, видимо, просто переоделась для случая. На ней были черная прозрачная блузка и короткая черная юбка. Когда она села и закинула ногу на ногу, окантовка юбки поднялась достаточно высоко, чтобы показать верхний край чулок и пояс с подвязками. — Как я выгляжу? — спросила она. — Как сучка на грани отчаяния, — дружелюбно ответил я. Это был заключительный аккорд нашей беседы. Гости прибыли без опоздания, и Финчли сам проводил их наверх. На Колетт были белая куртка и белые брюки с рисунком, изображающим рыбий скелет, а под курткой — черный пуловер. Выглядела она очень элегантно. Лози в голубом костюме напоминал юрисконсульта предприятия, которое продает несуществующие нефтяные источники. Я представил всех троих друг другу и занялся приготовлением коктейлей. Лози сел рядом с Мэнди на кушетку, и она одарила его приветливой улыбкой, закинув ногу на ногу так, чтобы окантовка юбки поднялась еще выше на пару сантиметров. Колетт села на табурет у бара и стала наблюдать, как я разливаю коктейль по бокалам. Потом он а взяла два бокала и присоединилась к парочке, сидевшей на кушетке. Дав каждому по бокалу, она вернулась обратно на табурет и вынула из сумочки сложенную бумагу. — Вот вам доказательство, Пол. Это была газетная вырезка из вчерашней парижской газеты, и моего французского языка как раз хватило для фото, чтобы разобраться в этой заметке. В ней говорилось, что на одной из малолюдных улиц рано утром был обнаружен труп американского подданного. Его зарезали и, по всей видимости, ограбили. Это было третье убийство в Париже за этот месяц, и так далее… Я свернул листок и вернул обратно. — Как видите, нас больше ничего не удерживает, — сказала она. — Я заказала билеты на прямой перелет до Лос-Анджелеса на завтрашнее утро. Встретимся в одиннадцать в аэропорту. Тогда у нас будет достаточно времени. — Хорошо, — сказал я. — Как вы думаете, мы после этого сразу отправимся в Хиллсайд? — Я заказала номера в отеле, — ответила она. — Полагаю, что нам лучше отдохнуть, а на другое утро выехать в Хиллсайд, наняв какую-нибудь машину. — Ну и хорошо! А как Курт отделался от трупа Сугдена? Она отпила глоток и поставила бокал на крышку бара. — Не знаю, — ответила она невыразительно. — Я не интересовалась этим. — Вы интересуетесь убийством, как таковым, — подвел я черту. — Мне не хочется дискутировать по этому поводу, Пол! Не поймите меня превратно, но если я кого-нибудь должна убить, то я его убиваю. Она оглянулась на оживленно беседующих Мэнди и Курта, потом снова повернула голову в мою сторону и улыбнулась. — Кажется, у этой парочки нет никаких забот. Сначала я нашла Мэнди немного вульгарной, но потом пришла к выводу, что как раз такая Курту и понравится. — Вас это не волнует? — небрежно спросил я. — Кажется, мне все время придется исправлять то впечатление, которое я оказываю на вас, — сказала она. — С Куртом мы только партнеры, и никаких физических связей у нас с ним не было. Понятно, Пол? — Разве он не привлекателен? — Может, и привлекателен, но не в этом смысле, — ответила она. — И давайте оставим эту тему. — У меня есть еще один вопрос, который остался невыясненным и который волнует меня. Как будет себя вести Бочар? — Он слишком боится Курта, чтобы что-нибудь предпринять, — сказала она категорически. — А что вы скажете насчет Фишера? Как он будет реагировать, когда узнает, что убиты и Хендрикс и Сугден? — Он не знает, что Сугден убил Мак-Ларена, — сказала она. — По-моему, он решит, что обоих устранил Мак-Ларен, и пошлет сюда еще одного человека, чтобы ликвидировать его. — Судя по всему, вы продумали каждую мелочь. — Да, кроме легенды, которую вы должны будете рассказать Фишеру, — сказала она. — Надеюсь, что тут вы сможете мне помочь. — Несколько месяцев назад я был втянут в революцию в Малагае, — сказал я. — Бочар хорошо об этом знает, поскольку он поставлял мне оружие. Но дело потерпело неудачу. Допустим, я решил сделать еще одну попытку, но для полной уверенности хочу, чтобы это взял в свои руки Фишер. Ну, как? — Почему бы и нет? Она на какое-то мгновение задумалась, а потом кивнула. — Звучит неплохо. А Фишер может; если хочет, осведомиться у Бочара, который, естественно, это подтвердит. — Я ознакомлю Лози, поскольку он будет моим помощником, со всеми подробностями этого дела, — сказал я. — Но это мы можем сделать и в самолете. — У вас есть какие-нибудь планы относительно дальнейших действий после нашего приезда в Хиллсайд? — спросила она. — Это мы можем решить после того, как встретимся с Фишером, — сказал я. — В такой ситуации нельзя спешить. — Я не спешу, — сказала она. — Самое главное — уничтожить этого убийцу до того, как мы уедем. — Пол! — Голос Мэнди был сладок, как мед. — Я могу перекинуться с тобой парой слов? — Прошу меня простить, — сказал я Колетт. — Конечно. Она наградила меня застывшей улыбкой. Я последовал за Мэнди в спальню, и она тщательно закрыла за собой дверь. — Он мне нравится, — заявила она, — и я понравилась ему, это он дал понять недвусмысленно. Теперь я замечаю и то, что раньше ускользало от моего внимания. Ты мог, когда хотел, заниматься любовью, потому что ты очень богат, но сейчас мне хочется заиметь настоящего мужчину. Как говорится, ты очень мил, но там, где у человека должен проходить позвоночник, у тебя какая-то тряпка. — Зато Лози — хладнокровный убийца и садист, — сказал я. — Правда, не знаю, в какой степени он садист по отношению к женщинам, но ты можешь взять риск на себя, если хочешь! — Конечно! — решительно ответила она. — Он хочет, чтобы я поехала сейчас к нему и провела с ним ночь. Ты, конечно, не против? — Право, не знаю, Мэнди. Вот втянул тебя в эту аферу, и, наверное, зря. — Пол, дорогой! — Она ласково потрепала меня по щеке. — В твоих словах известный оттенок ревности, и это мне нравится. Но цель этого упражнения — только половой акт, и я не буду иметь ничего против толики садизма, если он не оставит заметных следов. — О'кей! — Я пожал плечами. — Если я тебе понадоблюсь, позвони. — Не думаю, чтобы возникла такая необходимость. — Она удовлетворенно хихикнула. — Если мы до пятницы не вылезем из постели, то встретимся в аэропорту. Она вынула из чулана чемодан и начала укладываться. Я вернулся в гостиную и посмотрел на лицо Лози, искаженное судорожной улыбкой. — Она вам сказала, что сегодня пойдет ночевать ко мне? — спросил он. — Да. — И вы не имеете ничего против? — Ничего, если вы хорошо будете с ней обращаться. — Она принадлежит к той категории женщин, которым по нраву любой метод, — сказал он. — Я понял это по кончику ее носа. Я прошел мимо него к бару и взял свой бокал. Колетт наблюдала за мной с легкой улыбкой на губах. — Значит, Курт уже завоевал сердце женщины? — спросила она. — Так, кажется. — И вы действительно не имеете ничего против? — Я бы не утверждал этого так категорично, — ответил я. — 'Но как-нибудь переживу. Появилась Мэнди с чемоданом. Она тепло улыбнулась Лози и сказала: — Я полностью готова. — В таком случае, едем. Лози поднялся, взял у нее чемодан, и оба направились к двери. — Если это настоящая норка, дорогая, — сладким голосом сказала Колетт, — то я на твоем месте еще бы подумала. От Курта ты в лучшем случае получишь искусственного леопарда. — И пятнистость будет постоянно меняться, — добавил я. — Очень смешно! Лози презрительно фыркнул. — Весь риск я беру на себя, — сказала Мэнди. Она сделала прощальный жест рукой. — Да, Лози! — холодно сказала Колетт. — Возьми номер в отеле. У меня нет никакого желания всю ночь слышать из соседней комнаты скрип кровати и хриплые стоны. — Если тебе это мешает, — прошипел он, — то отправляйся в отель сама, черт бы тебя побрал! Они вышли, и дверь громко хлопнула. — Для младшего партнера он слишком груб, — заметила Колетт, — но в данный момент Лози нужен мне, и он знает это. - Если хотите, можете остаться на ночь здесь. Когда она взглянула на меня, ее блестящие глаза были холодны. — Это что, прямое предложение, мистер Донован? — Я имею в виду номера отеля, — сказал я. — Сейчас в отеле полно свободных номеров. — Откуда вы знаете? — спросила она. — Потому что отель принадлежит мне. — Ловлю вас на слове, — сказала она. — Но у меня с собой ничего нет. — Администратор даст вам все необходимое. — Благодарю. — Ее глаза заметно потеплели. — Думаю, что смогу принять ваше предложение. Я позвонил Финчли и попросил его через полчаса приготовить номер со спальней, который находился бы от моих апартаментов совсем недалеко. Пока я с ним говорил, Колетт взяла бокал и снова села на кушетку. — Эта девушка знает что-нибудь о Фишере? — спросила она. — Нет. — Это хорошо. Значит, во время поездки она будет только подружкой Курта? — Да, — сказал я. — Лично я буду играть роль человека, который собирается воспользоваться услугами Фишера, а Курт будет моим советником. — А я на время поездки буду вашей подругой, — быстро закончила она. — Вы очень богатый человек, Пол Донован, и всегда смешивали труд и удовольствие. Но я хотела бы, чтобы вы помогли мне познакомиться с Фишером, с человеком, который виновен в смерти моего брата. — Если Фишер все время будет держаться стен своего дома, то это будет не просто. — Я полностью уверена, что вы найдете выход из положения, — небрежно сказала она. — Вы очень изобретательный человек. Это доказывает хотя бы голова Мак-Ларена, которую вы послали к нам как раз во время нашего с вами разговора, чтобы посмотреть на нашу реакцию. — Если он падок на женщин, то это будет легче — устроить. — Я тоже так подумала. — А как вы думаете, не повторить ли нам по бокалу? — Шампанского. — Она улыбнулась, когда я кивнул. — Оно великолепно укладывает в кровать. Вы не считаете? Я открыл еще одну бутылку охлажденного шампанского, налил два бокала и протянул один из них ей. — За наш успех, Пол. Мы выпили, и я снова наполнил бокалы. Какое-то время мы сидели молча. — Нам нечего сказать друг другу, а впереди еще целый вечер, — наконец тихо сказала Колетт. — Поскольку мы заключили союз, то появляются и опасения, и сомнения. Я права, Пол? — Да, вас не связывают никакие воспоминания, а только сомнения в будущем. Это значительно затрудняет разговор. — Вы правы. Она поднялась с кушетки, держа в руке бокал с шампанским. — Думаю, что, выпив его, я быстро усну. Я проводил ее до дверей номера, который приготовил ей Финчли, открыл дверь и зажег свет. Она бегло осмотрела гостиную, а потом вошла в спальню. — У вас прилежный управляющий! — сказала она. — На кровати лежит даже ночная рубашка. Правда, для меня это не имеет значения, я все равно сплю нагая, но умею ценить заботу. — Если вам что-нибудь понадобится, позвоните вниз. — Спасибо, — промурлыкала она. — Но я хотела бы, чтобы вы сделали для меня кое-что еще. — Конечно! — ответил я. — Что именно? — Откройте бутылку шампанского и принесите ее сюда. Не забудьте и свой бокал, разумеется. Для того чтобы сходить за шампанским, открыть его и принести вместе с бокалами, мне понадобилась всего пара минут. В гостиной никого не было. Я снова наполнил бокалы, поставил их на низенький столик и принялся ждать. Вскоре она появилась из спальни совершенно голая. На красивых овальных грудях отчетливо выделялись крупные соски. Талия была удивительно тонкая и поэтому подчеркивала округлости живота. Черный треугольник между ног контрастировал с абсолютной белизной ее кожи. — С вашей стороны было очень умно предоставить мне эти апартаменты, — сказала она. — Ваши собственные для этого не годились бы. Там слишком многое напоминало бы вам о Мэнди. Возможно, там еще носится запах ее духов. А здесь — нейтральная почва, Пол, и самая приятная обстановка, чтобы стартовать и начать наши отношения. — За это надо выпить, — предложил я. — Я сразу подумала об этом, как только мы познакомились, — продолжала она. — И вы — тоже. Вы были совершенно правы, когда сказали, что нас ничего не связывает. Ну, а теперь, до того, как мы приедем в Хиллсайд, нас будет связывать хотя бы одно общее, а именно — что мы лежали в объятиях друг друга. — Тоже верно, — согласился я. — В таком случае, раздевайтесь, Пол, потому что когда я раздетая нахожусь в обществе одетого мужчины, чувствую себя последней девкой с улицы. Чтобы раздеться, мне не понадобилось много времени. Она подошла и прижала свое обнаженное тело к моему. Потом ее рука поползла вниз. — Ты — высокий, и все в тебе находится в надлежащих пропорциях, — промурлыкала она. — Это меня радует. Я очень сексуальна, и если уж захотела это сделать, то все должно быть на должном уровне. — Очень рад это слышать, — ответил я. — Может быть, это звучит глупо, — прошептала она, — но после гибели брата я поклялась не заниматься любовью, пока он не будет отомщен. Но сейчас я чувствую, что нахожусь так близко у цели, что даже не нарушу своей клятвы, если займусь с тобой любовью. Я положил свои руки на ее крепкие округлые груди и начал их мять. — О-о-о! — Она сразу застонала. — Возьми меня, Пол, и делай это грубо, если хочешь… Я взял ее на руки, понес в спальню и положил на постель. Она осталась лежать, широко раздвинув ноги и глядя на меня. Ее глаза как-то странно блестели. — Пообещай мне одно! — сказала она. Голос ее прозвучал торжественно. — Что? — Как бы ты ни относился к Курту, не предпринимай ничего, пока Фишер не будет мертв. 7 В Хиллсайд мы приехали в конце дня. Колетт поместила нас в мотеле, так как считала, что это менее заметно. Кроме того, он был удобно расположен на окраине города. После того как мы выполнили обычные формальности, наши дамы быстро исчезли, а я помог Лози разгрузить машину. — Знаете, что я вам скажу, Донован? — сказал он, чуть не сбросив чемодан мне на ногу. — Эта Менди — штучка что надо! Никогда не видел таких бешеных, в постели! — Вот как? — Она наслаждалась каждым мгновением, — самодовольно продолжал он. — Даже если после этого ей приходится ходить нараскоряку. Я взял два чемодана и отнес их в мотель. Лози последовал за мной. — У вас с Колетт все в порядке? — спросил он. — В каком плане? — буркнул я. Он рассмеялся. — Звучит так, будто ничего и не было. Могу себе представить! Если вы меня спросите, я скажу, что женщины делятся на две категории: или бесчувственные или лесбиянки. Но я вас не спрашиваю. Ну, хорошо! — Он с довольным видом улыбнулся.— Только не просите меня, чтобы я вернул вам Мэнди! Ничего из этого не выйдет! В этот момент женщины вернулись, и мне пришлось сдержаться, чтобы не пнуть его между ног. Мы получили все лучшее, что нам мог предоставить мотель: два стоящих рядом бунгало с гостиными, спальнями и ванными. Рассортировав багаж, мы расселись в гостиной, которая была предназначена для меня и Колетт. — О'кей! — сказал Лози. — Вот мы и прибыли. С чего начнем? — Я считаю, что Мэнди не должна ничего слышать, — бросила Колетт. — Она ничего не сможет рассказать, если ничего не знает. — Мэнди уже обо всем знает, — сказал Лози. — Я ей рассказал. — Что ты сделал! Колетт холодно уставилась на него. — Ей просто не терпится действовать вместе с нами, — сказал он. — И она будет нам полезна в любом отношении. Правда, Мэнди! — Конечно! — ответила Мэнди. — Курт рассказал мне все об этом противном Фишере. Она посмотрела на Колетт невинными глазами. — И как он убил вашего брата, и все остальное. Я тоже хочу внести свою лепту в уничтожение этой бестии. — О, Боже ты мой! — прокаркала Колетт, закатив глаза. — Уже рассказал! — Может быть, нам стоит сперва осмотреть город? — предложил Лози. — Совершим круговую поездку и сориентируемся. А если удастся найти дом Фишера, приглядимся к нему поближе. — Я чувствую себя совершенно разбитым, — заявил я. — В настоящий момент мне может помочь только душ. Почему бы вам не поехать вдвоем с Мэнди? Он недоверчиво посмотрел на меня, потом едва заметно пожал плечами. — О'кей! Это можно сделать. Они направились к двери, и, провожая их взглядом, я пришел к выводу, что в одном Лози был совершенно прав. Мэнди шагала так, словно у нее между ног был спрятан какой-то ортопедический аппарат. — Выпьем по рюмочке, Пол? — сказала Колетт. — Или ты сперва хочешь принять душ? — Сперва выпьем, — ответил я. — Кстати, найти дом Фишера можно гораздо быстрее и легче, чем объезжать для этого весь город. — Каким образом? — Добиться того, чтобы тебя туда пригласили. Я взял телефонную книгу и начал ее листать. Колетт вынула из чемодана бутылку шампанского и пошла за бокалами. Найдя телефон Шелдона Фишера, я снял трубку, чтобы позвонить ему. К тому моменту, когда меня соединили, Колетт как раз вернулась с бокалами в руках. Контора „Фишер и К“, — послышалось в трубке. — Я хотел бы поговорить непосредственно с Фишером. — Прошу вас, назовите свое имя. — Донован, — сказал я. — Пол Донован. Мистер Фишер меня не знает. — Не вешайте, пожалуйста, трубку. — А я-то думала, что это какой-то важный телефонный звонок, — сказала Колетт. — Например, что ты собираешься заказать кубики льда. — У телефона Шелдон Фишер! — послышался в трубке густой бас. — С вами говорит Пол Донован. Мне хотелось бы договориться с вами о сроке, когда вы сможете меня принять, мистер Фишер. — Для какой цели? — Я хотел бы сделать вам деловое предложение, которое, как вы потом сами поймете, будет для нас взаимовыгодным. — Прошу меня простить, но я возвел в принцип не мешать рабочие дела с частными. — Голос звучал очень мягко. — Позвоните завтра на фабрику моей секретарше, и она попытается найти свободное время для вашего визита. — Это дело не имеет ничего общего с вашей фабрикой, — сказал я. — А за меня может поручиться Клод Бочар! — Вот как? Наступила длинная пауза. — Где вы находитесь, мистер Донован? — В одном из мотелей… Послушай, милая, — сказал я Колетт, — как называется это мотель? — „Хиллсайд-мотель“, — ответила она. — Вы, кажется, не один? — спросил Фишер. — Нас здесь четверо, — ответил я. — Мой помощник, который хорошо разбирается в тех делах, которые я хочу предложить вам, и еще две девушки, которые нас сопровождают. Мы только что прибыли из Лос-Анджелеса. — Как долго вы собираетесь пробыть здесь, мистер Донован? — Сколько потребуется. — Я вам позвоню, — решительно сказал он. — Но не обязательно сегодня. — Несколько дней назад Бочар был в Лондоне, — сказал я. — Но в любом случае вы его легко найдете. Итак, я жду вашего звонка, мистер Фишер. Я повесил трубку, задумался на мгновение, а потом снова снял трубку и заказал кубики льда. — А ты не очень спешишь, — заметила Колетт. — Мы — его потенциальные клиенты и, пока остаемся таковыми, как бы узаконены. Правда, чем скорее мы сконцентрируемся, тем будет лучше. Появились кубики льда, и Колетт наполнила бокалы. Я сел в кресло, вытянул ноги и пригубил виски. Колетт села напротив меня и внезапно улыбнулась. — Когда ты сказал, что очень устал, я сразу тебе поверила. Во всяком случае, я тоже так себя чувствую после последней ночи. Ты считаешь, что мы должны экономить свои силы? — Нет, — решительно заявил я. — Во всяком случае, Лози их не экономит, в этом я уверен. — Что верно, то верно. — Она лукаво улыбнулась. — Если судить по походке Мэнди, он ни на минуту не оставляет ее в покое. — Улыбка сошла с ее лица. — Теперь, когда мы уже в Хиллсайде, я начинаю понемножку нервничать, Пол. — Это вполне естественно. — Его дом наверняка хорошо охраняется, — сказала она. — Для этого он вполне может нанять с десяток людей. Как же нам его убить, Пол? А если даже удастся это сделать, то как мы потом выберемся живыми? — Возможно, придется сделать Курта героем, — сказал я. — И перестань забивать голову всякими мыслями. В настоящий момент для этого нет никаких оснований. — Я поднялся с кресла. — Пойду приму душ. Курт и Мэнди вернулись через час. Колетт наполнила и разнесла бокалы, и мы приготовились слушать Лози. — Ничего интересного в городке нет, — сказал он. — В центре проходит главная улица, а боковые улицы тянутся в обе стороны кварталов на пять. Фабрика лежит внизу, в долине, и большая часть людей, которые там работают, живут неподалеку от нее. — А что вы выяснили насчет дома Фишера? — спросила Колетт. — Он находится по ту сторону горы, — ответил Курт, — в центре огромного земельного участка, огороженного высоким забором из колючей проволоки, через которую пропущен ток. У главного входа стоят двое охранников, кроме того, внутри имеются собаки. Зазвонил телефон, и я снял трубку. — Мистер Донован, — раздался в трубке густой баритон, — с вами говорит Шелдон Фишер. Клод Бочар снова в Париже. Я вынужден был поднять его с постели, но он мне поручился за вас. По его благоговейному голосу я понял, что вы очень богаты. Насколько я понимаю, мистер Донован, ваше предложение касается заграницы? — Совершенно верно. — В таком случае я заинтересован выслушать подробности, — милостиво сказал он. — Если вы не очень устали от поездки, то мы можем еще сегодня вечером предварительно побеседовать. — Это меня вполне устраивает. — Вы, разумеется, хотите иметь при себе своего помощника? — сказал он. — У меня есть такое предложение. Приезжайте ко мне на ужин вместе со своими дамами, хорошо? Надеюсь, они не будут иметь ничего против, если после ужина на какое-то время будут предоставлены самим себе? И поверьте, ужин в моем доме гораздо лучше, чем в мотеле. — В этом я не сомневаюсь, — сказал я. — В котором часу? — Скажем, в Девять. И без всяких формальностей, разумеется. — Хорошо, договорились, — сказал я и повесил трубку. Три пары глаз уставились на меня, когда я снова повернулся к своим компаньонам. — Кто это был, черт возьми? — не удержался Курт. — Фишер. Мы все приглашены сегодня к нему на ужин. — Как это вам удалось, черт бы вас побрал? — Тут ясно лишь одно, — сказал я. — Нам не придется лезть через колючую проволоку, чтобы очутиться в доме. — В котором часу? — спросила Мэнди. — В девять. — В девять? — На ее лице появилось мучительное выражение. — В таком случае у нас остается немногим больше часа на все. — Сколько туда ехать? — спросила Колетт. — Пятнадцать минут, — ответил Курт. — Тогда будет лучше всего, если все мы встретимся здесь ровно через час, — сказала она. — Я приму душ и приведу себя в порядок. — Это не торжественный прием, — сказал я. — Вы можете ехать в этой же одежде. — г Неужели ты серьезно думаешь, что я поеду на ужин в таких лохмотьях? — выдавила Колетт. — Да ты просто… — Мужчины этого не понимают. — Мэнди схватила Лози за руку и потянула к двери. — Пошли, иначе мы не успеем! Как только эта парочка удалилась, Колетт исчезла в ванной. Я налил себе новую порцию и с удовольствием подумал, что уже принял душ. Снова зазвонил телефон. — Я в баре мотеля, — послышался в трубке голос, который я сразу узнал. — У вас найдется пять минут, коллега? — Думаю, да. — Я закажу для вас выпивку, — сказал он. — Но только не водку с яблочным соком, иначе меня тут примут за шведа. — Шотландский виски со льдом, — ответил я. — Этого будет вполне достаточно. Я сейчас приду. Я постучал в дверь ванной, и гневный голос сразу же выкрикнул, что мне надо, черт побери! Если я думаю, что у нее есть сейчас время для ЭТОГО, то мне придется поневоле поумерить свои сексуальные потребности. Я сказал ей, что отправился в бар выпить, так как мне все равно нечего делать, пока она приводит себя в порядок. Она сочла, что это превосходная мысль, так как в этом случае я не буду ей мешать. В баре в этот час было довольно спокойно и малолюдно. Хикс сидел на одном из табуретов у стойки в ковбойском одеянии, словно призрак. — Вот ваш бокал, коллега. — Он показал на рюмку, которая стояла рядом с ним. — Что вам взбрело в голову надеть этот маскарадный костюм? — спросил я. — Очень хорошая маскировка, — самодовольно ответил он. — Какой-нибудь дурак-турист в этой дыре наверняка натянет на себя нечто подобное. — Вы давно в Хиллсайде? — спросил я. — Два дня. Я навез сюда кучу всякой артиллерии, так, на всякий случай. Если вам очень хочется, можем прямо сейчас начать третью мировую войну. — Сегодня мы ужинаем у Фишера, — сообщил я Хиксу. — Я вчера вечером поел какой-то гадости, которую они здесь называют „чиликон-жарне“, — сказал он гробовым голосом. — Нужно быть пожирателем огня, чтобы есть нечто подобное. — Надо было запивать пивом. — Вы отлично знаете, что за пиво у американцев, — ответил он. — Оно может разве что только помочь отвыкнуть малышу от материнской груди. — Что вам удалось выяснить? — Я осмотрел со всех сторон дом Фишера, — сказал он. — Это — крепость, в буквальном смысле слова, коллега. Электрический забор, охранники и собаки. И это только снаружи! А представляете себе, что творится внутри! — Что еще? — Фабрика находится внизу, в долине, и люди, которые на ней работают, живут поблизости. В финансовом положении город во многом зависит от нее. У меня сложилось впечатление, что Фишера здесь терпят только потому, что с его уходом придет» безработица. — Ну, а что дала вам эта маскировка? — Вы не поверите, коллега, но и тут я нашел куколку, мать которой урожденная Сент-Клер. Во время войны она вышла замуж за парня из американской авиации, и оба потом обосновались в этом городке. Мать умерла три года назад, а дочь выпытывает у всех о доброй старой Англии и родственниках. Я должен был нагородить ей с три короба всякой чепухи об этих Сент-Клерах, что у меня и сейчас голова еще пухнет. На его лице появилось довольное выражение. — Мне кажется, что я в какой-то степени пришелся ей по душе, но только должен быть осторожен. Ее супруг — водитель грузовика, и телосложение у него, как у танка. Я бросил взгляд на часы. — Через полчаса мы едем к Фишеру. Когда мы уедем, я бы хотел, чтобы вы осмотрели бунгало, в котором остановились Лози и Мэнди. — Значит, вы ее все-таки уговорили? — Через пять минут после того, как она познакомилась с Лози, она уже была сама не своя. — Что мне там искать? — Я просто хочу знать, что имеется с собой у Лози. Оружие и так далее. Просто осмотрите повнимательней. Может быть, наткнетесь на что-нибудь интересное. — О'кей! — Хикс пожал плечами. — Это все? — Встретимся завтра перед ленчем, — сказал я, — приблизительно в двенадцать, если мне удастся. — Вы все уже основательно продумали? — спросил он. — Все будет зависеть от обстоятельства. Возможно, что попасть к Фишеру будет гораздо легче, чем выбраться от него. Вот над этим я большей частью и думаю. — А что будет, если он вас не выпустит? — Значит, вам придется вызволить меня, — ответил я. — Я ведь сразу был согласен, чтобы лететь в Акапулько, — бросил он с каким-то ожесточением. — Если мне придется вас вызволять, то только ночью, в ранние утренние часы. — Я всегда догадывался, что у вас чуткий сон, — сказал я. 8 Охранники у ворот холодно встретили нас и осмотрели багажник. После этого они разрешили нам проехать к дому. Это был настоящий дворец, казалось, что здесь хранятся выкраденные из Голливуда пышные декорации времен немого кино. Когда мы вышли из машины, двери дома открылись. На пороге появились еще два охранника, а позади них ожидал улыбающийся слуга-филиппинец. — Гуськом, один за другим, понятно? — сказал один из охранников и показал пальцем на меня. — Вы — первый. Я направился к двери. Лози следовал за мной, потом Колетт и последняя — Мэнди. Внезапно металлический детектор жалобно зазвонил, и большая рука схватила Мэнди. — О'кей, леди! — сказал охранник. — Выкладывайте! — Что выкладывать? — удивленно спросила Мэнди. — Пистолет, нож или что у вас там металлическое? — Но у меня нет ничего такого! — запротестовала она. — Вы здесь гостья, леди, — сказал охранник со вздохом. — И мы не хотим никаких неприятностей из-за вас. Детектор установил, что при вас есть что-то металлическое, поняли? — Металлическое? — Мэнди на секунду задумалась, а потом лицо ее прояснилось. — Мне кажется, я могу вам это показать. Она приподняла подол юбки чуть ли не до талии. Ее стройные ноги туго обтягивали черные чулки, державшиеся на крошечных подвязках. — В этом отношении я старомодна, — заявила Мэнди. — Эти подвязки имеют металлические замочки, понятно? — О'кей, леди! Одно могу сказать: ваши ноги — самое грозное оружие, которое мне приходилось видеть. Мэнди хихикнула и опустила юбку. Лози схватил ее за руку и грубо потянул вперед. Его глаза злобно блестели. Я направился к Колетт вслед за ними, а филиппинец сделал приглашающий жест, который означал, чтобы мы следовали за ним. Коридор, по которому мы пошли, был очень длинный и заканчивался сводчатой дверью. Мы вошли в эту дверь и очутились в зале огромных размеров с потолком не менее пяти метров высоты и галереей, которая тянулась с трех сторон. По всему залу была расставлена мебель самых различных эпох и стилей, начиная от античной и кончая самой современной. Филиппинец одарил всех нас лучезарной улыбкой. — Леди и джентльмены, — сказал он приветливым тоном, — мистер Фишер сейчас будет. Разрешите Мне принести вам что-нибудь выпить? Мы высказали свои желания, и он исчез. — Вот это комната! — протянула Мэнди. — Настоящая королевская зала! — И страшно безвкусная, — добавила Колетт. — Я знала, что она вам понравится, Мэнди. — Возможно, вы и правы, — ответила Мэнди голоском маленькой девочки, — но надеюсь, что, когда я достигну вашего почтенного возраста, у меня вкус будет не хуже. Колетт что-то хотела ответить, но в этот момент появился филиппинец с подносом, на котором красовались полные рюмки. Через несколько секунд в эти же сводчатые двери вошли еще трое. В центре шла женщина-блондинка. Ее волосы цвета спелой пшеницы были уложены на голове в высокой прическе, что подчеркивало нежную горделивость ее шеи, а глаза были какого-то необыкновенного фиолетового оттенка. На ней было длинное вечернее платье из белого джерси, кажущаяся простота которого еще больше подчеркивала ее элегантность. Сидело оно на ней великолепно, плотно облегая красивую фигуру и подчеркивая все округлости, так что внезапно наряды Мэнди и Колетт показались мне страшно вульгарными. Мужчина, шедший справа от блондинки, был плотный, с густыми вьющимися волосами и густыми усами, казалось, он дышал жизненностью. Ему было лет сорок. Темно-карие глаза сидели глубоко в глазницах. На нем были темный костюм и пестрая рубашка — сама по себе комбинация чудовищная, но на нем она смотрелась. Другой мужчина был лет на десять старше, высокий, худощавый, с тронутыми сединой висками и очками в толстой оправе — тип мыслителя. — Я — Шелдон Фишер, — сказал высокий мужчина густым голосом. — А это — мой партнер, Хэл Дибори. — Потом он с улыбкой взглянул на блондинку. — А это — Джулия. — Пол Донован, — сказал я и представил других. — Прошу простить за все формальности при вашем прибытии, — сказал Фишер. — Но в наши дни нужно быть осторожным. — У вас, действительно, не дом, а крепость, — сказал Лози. — Так оно и есть, — самодовольно сказал Фишер. — Мой дом — моя крепость. Зато здесь человек может расслабиться и отдохнуть. Филиппинец опять принес напитки и роздал их желающим. Все устроились в плетеных креслах, которые стояли в центре зала. Фишер и Дибори с блондинкой — с одной стороны, Мэнди, Лози, Колетт и я — с другой. Минуты две мы болтали о том о сем, а потом Фишер деловито кашлянул. — Джулия, — сказал он, — может быть, ты покажешь дом этим леди? Это их наверняка заинтересует. — Конечно, — скучным тоном сказала блондинка. Она поднялась. — Возьмите с собой свои бокалы, милостивые сударыни, — благозвучно посоветовал Фишер. — С ними будет менее скучно. Он подождал, пока все три женщины не удалились, а потом посмотрел на меня. — Поскольку сегодня у нас лишь предварительный разговор, — бросил он небрежно, — то я подумал, что мы успеем поговорить и до ужина. — Разумеется, — согласился я. — Вот и отлично! — Он сделал глоток из своей рюмки. — Какое же у вас ко мне предложение, мистер Донован? Я объяснил ему, что хотел бы финансировать новую революцию в Малагае, что первая попытка потерпела провал из-за саботажа при пересылке оружия. Я поддерживал народность Имродасов, и они были готовы выступить в любой момент. После этого я предоставил слово Лози. К счастью, он помнил все, что я говорил ему в самолете, когда мы летели над Атлантикой. На его сообщение понадобилось какое-то время. Временами Фишер издавал какое-то урчание, но Лози не перебивал. Лишь когда последний кончил, он сказал: — Ситуация мне ясна. Теперь я знаю, что вы хотите, но еще не знаю, чего вы хотите от меня. — Я хотел бы, чтобы вы взяли операцию на себя, — сказал я. — Прошлый раз попробовал сделать это сам, но все пошло вкривь и вкось, поэтому у меня довольно плохая репутация в Малагае, особенно у Имродасов. .— Примите мои сочувствия, мистер Донован. — Он самодовольно усмехнулся. — Значит, теперь вы стали умнее и хотите, чтобы в деле участвовали профессионалы? — Я хотел бы, чтобы вы обеспечили за меня фрахт в Малагай: ружья, автоматы, гранаты и минометы. Ну и, разумеется, заряды к ним. — А другим оружием вы пользоваться не хотите? — Нет, — ответил я. — Имродасы — племя не очень развитое. Они не сумеют овладеть более сложным оружием. Кроме того, мне нужна команда белых наемников хотя бы на первое время, чтобы поддержать выступление Имродасов. — Сколько вам нужно людей? — спросил он. — Человек двадцать, — ответил я. — Это вам встанет в копеечку, — задумчиво сказал он. — А как понимать ваши слова: «на первое время»? — Думаю, что месяца на два, — ответил я. — Если выяснится, что они нужны на более длительный срок, то это мы можем оговорить позднее. — Откуда вы получаете оружие? — Я его вообще не буду получать. Как я уже сказал, у меня в Малагае подмоченная репутация. Никто ни в коем случае не должен знать, что за всей этой операцией скрываюсь я. А оружие вы можете получить от Бочара. — Нам понадобится судно, — сказал он. — Я думаю, что лучше всего транспортировать на одном и том же корабле и людей, и оружие. — Видимо, вы правы, — согласился я. — Но это будет стоить больших денег, — сказал он. — Может быть, есть смысл сделать прямо сейчас предварительные расчеты, чтобы посмотреть, не испугают ли они вас, мистер Донован? Дибори уже орудовал карандашом и блокнотом. Казалось, он настолько погрузился в расчеты, что забыл о нашем существовании. Наконец, он поднял голову. — Все еще очень приблизительно, — сказал он. — Надо бы поинтересоваться у Бочара, не поднялись ли за это время цены. Корабль найти не проблема, но команда может обойтись весьма дорого, когда люди узнают, для какой цели их нанимают. Как минимум миллион долларов, но скорее всего больше. — Как вы считаете такую сумму, мистер Донован? Фишер посмотрел на меня. — Вполне приемлемой. — Гарантии не даются. — Голос его прозвучал резко. — Речь идет об особых людях, которых еще нужно найти, и они, разумеется, сделают все возможное, но обратных выплат не будет, если операция потерпит неудачу. — Это вполне понятно, — ответил я, — но я буду менее понятлив, если отступление начнется при первых же неудачах. — Такого не может быть, — заверил он меня. — Судя по всему, мистер Донован, мы останемся довольны друг другом. — Он взглянул на Дибори. — Вы, конечно, произведете точные расчеты, Хэл? — Разумеется, — ответил тот. — Но тут имеется еще кое-что, что я должен проверить до того, как все вычислю. Простите меня, пожалуйста. Он поднялся и вышел из зала. Фишер посмотрел ему вслед, а потом с улыбкой взглянул на меня. — Когда-то он был старшим бухгалтером огромного концерна, а потом его поймали с поличным, когда он сунул лапу в кассу. Где многие проигрывают, там хоть один обязательно выигрывает, не так ли? — Вы давно работаете в этой области? — поинтересовался Лози. — Довольно давно, — небрежно бросил Фишер. — Мы провели уже больше десятка крупных операций. Ваше дело не сложнее прежних. — Но в этой стране вы операций не проводите? — спросил я. — Я не так глуп, — ответил Фишер. — Здесь, в Штатах, я — Мистер Белый Жилет и должен таковым и остаться. — Вы сами участвуете в операциях, мистер Фишер? — вежливо осведомился я. — Если в организации все в порядке, то такого не бывает, — сухо ответил он. — Возможно, вы не были бы здесь, если бы моя организация участвовала в вашем первом деле в Малагае. — На это трудно что-либо возразить, — ответил я. — А Джулия? — спросил Лози. — Это ваша жена? — Я мог бы вам ответить, что вас это совершенно не касается, — прошипел Фишер, — но поскольку вы со своим шефом находитесь у меня в гостях, то я постараюсь сдержаться. — Извините за мое любопытство, — ответил Лози. — Но она такая очаровательная! — Ваши женщины тоже очаровательны, — сказал Фишер. — Мэнди — это ваша подруга? — Да, — ответил Лози. .— Я так и думал, — презрительно заметил Фишер. — Такой человек, как вы, всегда выберет себе молодую и глупую девушку. У мистера Донована больше вкуса. — Послушайте, вы! — сказал Лози. Он сжал зубы. — Я не понимаю… — Мне кажется, нам лучше оставить эту тему, — решительно вмешался я. — Вы правы, — согласился Фишер. Он холодно посмотрел на Лози. — А Джулия — жена, но не моя. Я беру все то, что хочу, если вас удовлетворит такой ответ. В этот момент женщины вернулись в зал и, судя по всему, а также по лицу Лози, в самый подходящий момент. — Дом поистине фантастичен, — сказала Мэнди с мечтательным взглядом. — Ты бы посмотрел на плавательный бассейн, Пол! На сауну и на все прочее. Какая вы счастливая, Джулия, что можете жить в этом доме и всем наслаждаться. Я вам завидую. — Благодарю, — холодно сказала блондинка. — Да, кстати, мистер Донован, — сказал Фишер. — Вы, кажется, познакомились с моим европейским представителем, Мак-Лареном? — Нет. — Странно. У него прямая связь с Бочаром. — Фишер пожал плечами. — Может быть, он позволил себе слегка расслабиться. Ты тоже ничего о нем не слышала, Джулия? — Ничего не слышала с тех пор, как он уехал, — монотонно ответила она. — Он — супруг Джулии, — сказал Фишер. — Видимо, поэтому не может сосредоточиться на своей работе. Ужин, накрытый филиппинцем в небольшой столовой, был превосходен. Во время ужина каждый думал о своем и, если бы Колетт и Мэнди не вели между собой «пинг-понговый» разговор, в столовой вообще бы царило молчание. Наконец, слуга подал кофе и коньяк и безучастно удалился. — Хэл обещал сделать все расчеты к завтрашнему дню. — Голос Фишера вновь звучал приветливо. — Как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра во второй половине дня, мистер Донован? Тогда мы могли бы и оговорить детали. — Хорошо, — сказал я. — Часа в три. — Я буду ждать вас обоих. Мэнди состроила гримасу. — А как же мы? Разве нам нельзя приехать, чтобы покупаться в вашем роскошным бассейне, пока вы, мужчины, будете вести скучные беседы? — В мотеле же есть бассейн, черт тебя подери! — грубо сказал Лози. — Вот и купайся себе на здоровье. — Это совсем не то! — продолжала упорствовать Мэнди. — Если вы хотите купаться, то приезжайте, пожалуйста, — сказал Фишер. — Джулия вам все устроит. — Большое спасибо, — сказала Мэнди. — У вас сказочный бассейн, мистер Фишер. Там мы будем купаться абсолютно голые, а я так люблю купаться голой! — Ты останешься в мотеле! — сухо сказал Лози. — Если ты меня не привезешь сюда, я приеду на такси, — заявила Мэнди. Лози перегнулся через стол и залепил ей пощечину тыльной стороной ладони. Шлепок раздался громко и противно. Мэнди засопела, ударилась в слезы и, вскочив из-за стола, бросилась из комнаты. Фишер поднялся. — Никто не имеет права обращаться с моими гостями таким образом, — глухо сказал он. Обойдя стол, он направился к Лози. Тот, со своей стороны, тоже отодвинул стул и поднялся. — Дешевый ты мешок с деньгами! — прошипел он. — Ты мне с первого взгляда не понравился! Лози повернулся ко мне спиной. Я встал и ударил его ребром ладони по шее, довольно сильно. Колени его подогнулись, и он плюхнулся на пол. — Зачем вы это сделали? — спросил Фишер. — Предоставили бы это удовольствие мне! — Мы приехали сюда, чтобы поговорить о делах, — ответил я, — а не выяснять, кто из нас сильнее. — Почему же вы не объяснили ему этого раньше? — Я нанял его для других целей, — сказал я. — К тому же, частично он прав. — Ну, хорошо, — сказал Фишер. — В таком случае будем считать, что инцидент исчерпан. Снова появился филиппинец — я подумал, что слишком уж быстро — и помог мне отнести Лози в машину. Я сел за руль, Колетт устроилась рядом со мной, а на заднем сиденье расположились Лози и Мэнди. Когда он начал приходить в себя, она залопотала какие-то утешительные слова. — Неужели вам надо было бить меня с такой силой? — заворчал он. — Если бы вы ввязались в драку с Фишером, было бы хуже, — сказал я. — По всей вероятности, он бы вызвал двух охранников, и дело для вас могло бы кончиться совсем плачевно. — А что вы скажете о моей игре? — внезапно спросила Мэнди наивно скромным голоском. — Она была искренна? Вы действительно поверили, что я жду не дождусь, как бы лечь в постель вместе с Фишером? — Ты была хороша, — согласился Лози. — Поэтому я и должен был залепить тебе пощечину, иначе он бы подумал, что здесь что-то не так. — Значит, все это была игра? — медленно спросил я. — но зачем, черт бы вас подрал? — Мы же приехали сюда, чтобы вспороть пузо этому мешку с дерьмом, не так ли? — пробурчал Лози. — Шанс протащить незаметно в его дом оружие очень невелик. Значит, мы должны найти другой путь. — Какой? — спросил я. — Он очень падок на женщин, — сказал Лози. — Джулия — живой пример этому. Я полагаю, что все охранники знают его слабость. Если бы Мэнди практически бросилась ему на шею, а я бы разыграл ревнивого любовника, то у нас действительно кое-что бы получилось. Но вы нам все испортили, Донован. — Ты действительно действовал глупо, Пол, — с упреком сказала Мэнди. — Я бы его убил, и все это выглядело бы, как несчастный случай, — продолжал Лози. — Джулия да и все его охранники расценили бы это только таким образом. — Ты что, с ума сошел, Курт? — набросилась на него Колетт. — Почему же вы ничего не сказали нам перед отъездом? — спросил я. — Потому что вы в этом случае прореагировали бы не так, как надо. — Идея сама по себе неплохая, — признался я. — Но ее надо тщательно продумать. Мы должны узнать, что у Фишера на уме… — Это обязательно. — Когда мы уходили, филиппинец появился, как по мановению волшебной палочки, чтобы помочь мне перетащить Курта в машину, — сказал я. — Фишер его не звал, он просто появился. А это означает, что весь дом пропитан микрофонами и прослушивающими устройствами. Если это так, то в тот момент, когда вы для Фишера представляли бы опасность, с вами бы случилось что-нибудь неприятное. Я почти уверен в этом. — О'кей, великий маэстро, — хмуро буркнул он. — Тогда выдумайте что-нибудь более детальное. — Оставим про запас эту идею, — сказал я. — Завтра в три мы поедем к Фишеру, а девушки могут подъехать позже в такси. Джулия наверняка хорошо ориентируется в доме, и если вы обе найдете с ней общий язык, то из нее нетрудно будет выжать то, что она знает. Мы прибыли в мотель и разошлись по своим комнатам. Как только мы очутились в своем бунгало, Колетт налила мне рюмку виски. — А ты сама не будешь? — спросил я ее. Она покачала головой. — Я ложусь в постель, а ты не растягивай удовольствия, Пол. — Я могу вообще не пить. — Нет, выпей, — сказала она. — Мне нужны две-три минуты, чтобы подготовиться. Я посмотрел ей вслед, пока она не исчезла в спальне, думая с оригинальностью, что я никогда не смогу понять женщин. И это было к лучшему, так как если бы мужчины понимали женщин, то в женщинах не было бы ничего таинственного. Я не спеша выпил свой виски и подумал о Шелдоне Фишере. Да, это настоящий террорист-профессионал. Я даже придумал несколько аншлагов к его действиям: «Наслаждение террором», «Мы выполняем за вас всю работу», «Руки террориста в ночи». Такие заголовки восхитили бы наборщика. Потом я подумал, а как в таком случае назвать Пола Донована, и если вспомнить слово «катализатор» как нечто, действующее на что-то, то для меня лучше всего подошло бы слово «антикатализатор». Я избавился от этих мыслей, топил рюмку и отправился в спальню. Единственным источником света была ночная лампа с колпаком. Колетт лежала на кровати совершенно нагая лицом вниз, подложив две подушки под живот, благодаря чему ее зад был немного приподнят и освещен умело поставленной лампой. Голова лежала на руках. — Я так и буду лежать, Пол, — сказала она тихим мечтательным голосом, — а ты будешь любить меня долго и щедро. Я разделся и присел на край кровати. Мои руки начали нежно гладить ее плечи и спину, а потом поползли вниз, чтобы захватить в плен пышные упругие груди. Мой указательный палец стал играть с ее сосками, пока они не налились кровью и не стали жесткими и упругими. Она застонала и начала вилять задом из стороны в сторону. Я отнял руки от грудей и начал подбираться к заветному треугольнику. Она сразу же расставила ноги еще шире. — Начинай, Пол, — прошептала она. — Я созрела еще тогда, когда лежала тут и ждала тебя… Я начал. Она застонала. — Медленнее, Пол. Это должно продолжаться вечность. Я начал работать неторопливо, в медленном ритме, который порой приносит больше наслаждения, чем бешеный натиск. Но рано или поздно все в жизни кончается. Вскоре и мы достигли апогея экстаза. У Колетт вырвался длинный и блаженный стон. — Этого я никогда не забуду, Пол, — сказала она хриплым голосом. — Какое будет воспоминание! — Ты серьезно? — спросил я. — Я еще никогда так не чувствовала, Пол, и этого не забуду всю свою жизнь! С первого взгляда могло показаться, что это очень милый комплимент, но в какой-то степени он меня все-таки обеспокоил. Лишь когда я засыпал, понял, почему. Эти слова прозвучали у нее, как прощание. 9 Суперковбой что-то промычал, когда я рассказал ему о событиях вчерашнего вечера, и отпил глоток из бокала. — Какая неудача! — сказал он потом. — Фишера можно было убить руками Лози, а Лози — руками охранников! Таким образом, мы могли бы убить сразу двух зайцев и еще сегодня улететь в Акапулько. — Вы — грандиозный помощник, — сказал я. — Я всегда был таким, коллега, — самодовольно ответил он. — Вы привезли какие-нибудь пластики из Коннектикута? — спросил я. — Вы имеете в виду взрывчатку? — Во всяком случае, не рюмки, — буркнул я. — Кое-что есть, — ответил он. — А что? — Нам придется сделать отвлекающий маневр. — Хотите сделать дыру в проволочном заборе? — Я скорее имел в виду фабрику, — ответил я. — Ознакомьтесь с ней получше, чтобы случайно не отправить к праотцам сторожа ночной смены или еще кого-нибудь в этом роде. В глазах Хикса заиграли деловые искорки. — Какой мощности должен быть взрыв? — с надеждой спросил он. — Такой, чтобы заставить Фишера выскочить из дома, — сказал я, — и чтобы возникла настоящая паника. — Это не проблема, — сказал он. — А когда? — Вот этого пока не знаю, — ответил я. — Возможно, завтра вечером. — Я поговорю с женой шофера. Она до замужества работала на фабрике. — Вот и хорошо. — Я совсем не против остаться тут, — задумчиво сказал Хикс. — Погода тут намного лучше лондонской, а эта куколка, жена шофера, бабенка, что надо, настоящий огонь. Времени совершенно не признает, если вы понимаете, что я имею в виду. Я непонимающе уставился на него. — Нет, — сказал я осторожно, — совершенно не представляю, о чем вы говорите. — Говорят, делу — время, потехе — час, поэтому я перестал понимать, что, черт побери, нам здесь нужно. Может быть, вы объясните мне? — Мне и самому до конца не ясно. Но что-то в этом деле кажется странным. — Конечно, я только несчастный камердинер, — горько усмехнулся он, — и вы даже не считаете нужным объяснить мне все, что надо. Или же вы хотите этим сказать, что прибыли сюда не для того, чтобы удавить этого проклятого Фишера? — Может быть, для того, а может, и не для того, — ответил я. — Насколько я знаю, причина якобы в этом. Но сам еще далеко не уверен. — Опять двадцать пять, черт возьми! — Не забывайте, что до появления Мак-Ларена мы ничего не знали о Фишере, — сказал я, — а он пытался разбудить наш интерес тем, что послал в отель трех негодяев с заданием похитить меня. Потом совершенно неожиданно, словно с небес, появился Бочар и рассказал нам еще кое-что о Фишере и в придачу о Колетт. Потом кто-то послал нам голову Мак-Ларена на тот случай, чтобы поддержать наш интерес. Кому-то очень нужно было настроить нас против Фишера. Тут же позвонила Колетт и предложила нам объединиться, а Лози нашел человека, который убил Мак-Ларена, и расправился с ним и с его боссом в Париже. — Ну и что? — недоуменно спросил Хикс. — Мы в Лондоне жили и, как говорится, ни о чем не тужили, — сказал я, — а потом вдруг чуть ли не полмира стало нуждаться в нашей помощи, чтобы убить Фишера. Все это вызывает во мне известные сомнения. — Вы считаете, что за этим кроется что-то еще? — Во всяком случае, не исключаю этого варианта, — согласился я. — Ну, и что вы предлагаете делать? — Попивать чай и выжидать, — сказал я. — Но в таком случае можно и опоздать. Послушайте, коллега, — терпеливо продолжал он. — Я знаю, что вы помешанный не во всех отношениях, но в определенной области, так? Вы хотите помочь страдающему человечеству своим, очень своеобразным способом, и я против этого ничего не имею, так как все это обостряет мой интерес к делу. — Если не считать денег, поездок и куколок, — сказал я. — Ну, это понятно, — великодушно сознался он. — Но я бы не хотел, чтобы вы меня постоянно перебивали, — когда я начинаю задумываться. Возвращаемся к Фишеру. Вы считаете, что такая свинья, как он, должен быть стерт с лица земли. О'кей! Но если кто-то имеет определенные планы против нас? Почему же вы сидите здесь и ничего не предпринимаете? — Если я не буду этого делать, — сказал я со свойственной мне логикой, — то они поставят ловушку в каком-нибудь другом месте, и та ловушка может быть гораздо более неприятной. — Я ошибся, — огорченно сказал он. — Вы настоящий сумасшедший. — А вы мой козырный туз, который я держу в рукаве. Так что, если я не выберусь собственными силами из дома Фишера, вам придется вступить в игру. — Поэтому-то я и работаю на вас с такой охотой, коллега, — мрачно буркнул он. — Мне только такое и поручается. — Мы встретимся завтра здесь в это же время, — сказал он. — Проследите за тем, чтобы я свободно вышел сегодня из дома Фишера. — Опять радости остаются в стороне, — недовольно сказал он. — Разве я не говорил вам, коллега, что шофер сегодня уезжает в Сан-Франциско? — Пожелайте ему счастливого пути. В три часа мы встретились перед домом Фишера и опять подверглись такой же экзекуции, что и в первый раз. Фишер и Дибори уже ждали нас, и взаимные приветствия были сведены до минимума. — Хэл все привел в порядок, — сказал Фишер. — Хотите послушать? — Почему нет? Дибори полистал свой блокнот и немного покашлял. — Я связался к Бочаром и получил от него твердые цены оружия каждого типа и соответствующей амуниции. Вас это устраивает? — Звучит неплохо, — сказал я. — Детали можно опустить. Назовите общую сумму. Дибори смущенно заглянул в блокнот. — Если вы на этом настаиваете, — пробормотал он. — Для наемника я исходил из срока в два месяца, если вы не возражаете. — Если они понадобятся на более длительный срок, можно будет это оговорить позднее. — Миллион двести тысяч, — сказал он. — Или вы можете договариваться об оружии непосредственно с Бочаром. — Я же вам сказал, что держусь в стороне от этого дела, — сказал я. — А сумма для меня приемлема. — Деньги должны быть выплачены вперед, — сказал Фишер. — И потом вы должны сказать, когда мы начинаем эту операцию? — Как можно быстрее. — Значит, как только вы заплатите, так мы и начнем. — Каким образом и куда перевести деньги? — Хэл? — каркнул Фишер. — Я полагаю, что ваш швейцарский счет в состоянии выдержать эту сумму? — мягко сказал Дибори. — Мы предпочли бы перевод в евродолларах, и лучше всего на наш швейцарский счет. — Я пошлю телеграмму, — сказал я. — Значит, все в порядке, — сказал Фишер. — Я думаю, теперь можно и выпить. Буквально через две секунды появился филиппинец и принял у нас заказы. Я выждал, пока он ушел, а потом спросил у Фишера: — Как вы это делаете? Применяете телепатию? Он ухмыльнулся. — Все дело в зеркалах, Донован. Может быть, позднее я вам покажу. Напитки были принесены, и мы откинулись в креслах. — Мистер Донован! — Дибори посмотрел на меня, его глаза блестели из-за очков. — Вы не будете иметь ничего против, если я вам задам вопрос личного характера? — Попытайтесь, — сказал я. — Надеюсь, что вас это не оскорбит, — сказал он почти робким голосом. — Но когда речь идет о такой сумме, как та, о которой мы только что говорили, обычно проверяется платежеспособность клиента. Ну, вы понимаете, чтобы не терять зря времени? — Ясно. — У вас есть, конечно, трестовский фонд, который вы унаследовали от вашего отца, но это не капитал, в обычном смысле этого слова, даже если вы сами им распоряжаетесь. Но когда я познакомился с источниками вашего дохода, то был потрясен. Его голос понизился на октаву, словно он держал речь в соборе. — Простите мне мое любопытство, Донован, но не могли бы вы сказать мне сумму вашего годового дохода, конечно, за вычетом трестовского фонда. — После уплаты налогов? — спросил я. — Да, конечно. — Он усердно закивал. — Я имею в виду чистую сумму. — Точно не могу сказать. — Я заметил на его лице выражение горького разочарования. — Думаю, приблизительно миллионов пятнадцать. — Я так и предполагал, — сказал он, бросив взгляд на Фишера. — С нами сидит действительно богатый человек, как я их себе представляю, мистер Фишер. Филиппинец снова появился в комнате и что-то зашептал Фишеру на ухо. — Конечно! — сказал тот. — Все в порядке. — Откуда вы берете наемников? — спросил я после того, как слуга удалился. — Отовсюду, — ответил он. — У меня много людей, разбросанных по всему миру, — подрывников, саботажников и так далее, каких только душа желает. Он усмехнулся. — Среди них даже несколько настоящих патриотов, которые помогают, если вы считаете, что надо бороться за правое дело. — А они не боятся репрессий? — Я принимаю необходимые меры предосторожности, — ответил он небрежно. — Это и является одной из причин, почему я не работаю в Соединенных Штатах. — Но ведь известности все равно избежать нельзя, — сказал я. — И клиентов приходится выбирать очень тщательно? — Конечно! — ответил он. — Трюк и заключается в том, чтобы взвешивать все предложения по отношению друг к другу. Никогда нельзя проводить операции против тех, кто когда-то был клиентом, не то недругов не оберешься. — Неужели нам обязательно нужно сидеть здесь и разглагольствовать о всякой чепухе? — презрительным тоном осведомился Лози. — Я хотел сегодня с Мэнди пойти куда-нибудь, где можно хорошо разрядиться. — Я просто заинтересован узнать побольше о деле мистера Фишера, — сухо ответил я. — А если вам скучно, можете катиться к чертям собачьим. :.<— Возможно, такая тема действительно может показаться скучной, — неожиданно сказал Фишер. — Может, мне показать вам, как у меня функционируют зеркала? — Если это не затянется, — фыркнул Лози. Мы вышли из комнаты, и Фишер повел нас по длинному извивающемуся коридору внутрь дома. Наконец мы очутились в маленьком помещении без окон, в котором стояло какое-то электронное устройство. — Это стоило мне целое состояние, — сказал Фишер, — посмеиваясь. — Но полностью себя оправдало. У одной из стен находился большой экран, а под ним — довольно сложный распределительный щит. Фишер остановился и начал нажимать на кнопки. Экран вспыхнул, и мы смогли увидеть гостиную. — Система мониторов, — сказал Фишер, — позволяет наблюдать, что делается в каждом помещении дома, за исключением моей спальни, конечно. Он хрипло хихикнул. — Поэтому мой слуга знает, когда ему подавать напитки, а когда помочь гостю сесть в машину. — Он бросил взгляд на Лози. — Вчера вечером у вас не было ни малейшего шанса. Вам нужно благодарить своего шефа, который вовремя свалил вас с ног. Если бы в комнате появились мои мальчики, вы бы так дешево не отделались. Он нажал на другую кнопку, и мы внезапно увидели плавательный бассейн. На экране монитора он казался таким большим, что в нем смог бы поместиться океанский лайнер. То, что мы увидели дальше, напоминало порнографический фильм, который начинался показом трех совершенно нагих леди, сидевших на краю бассейна. — Черт возьми! — прошипел Лози. — Я же сказал своей поблядушке, чтобы она оставалась в мотеле и ждала меня! — Видите, она изменила свое решение! — спокойно бросил Фишер. Он снова поколдовал над кнопками и переключателями, и мы внезапно увидели Мэнди крупным планом. Она стояла на краю бассейна и готова была броситься в воду. — У этой леди действительно есть все! — констатировал Фишер слегка хриплым голосом. — Я ей выдерну ноги из задницы! — распалялся Лози. Мэнди нырнула в воду, и Фишер снова нажал на кнопку, чтобы мы смогли увидеть крупным планом Колетт и Джулию, которые еще сидели на краю бассейна и болтали в воде ногами. Предполагаемые прелести Джулии, которые вчера были скрыты платьем из джерси и только угадывались, теперь предстали во всей своей красе. Тело ее было золотистым от загара, полные груди, словно налитые молоком, храбро смотрели вперед. Судя по всему, она и Колетт были вовлечены в интересную беседу, поскольку их губы все время шевелились. Фишер нажал еще на одну кнопку. — …в Лондоне, — как раз закончила говорить Колетт, причем, казалось, что она находилась в одном с нами помещении, настолько ясно она это говорила. — Направленные микрофоны, — гордо сказал мне Фишер. — Понимаете, ими можно целиться, Как из ружья. — Я и думала, что он уже мертв, — глухо сказала Джулия. — Практически его можно было считать мертвым с того момента, когда Шелдон отослал его в Лондон и изъявил желание, чтобы я осталась у него. Я должна была… — Очень впечатляюще! — быстро сказал я. — А вы не покажете нам сам земельный участок, который… — Заткнитесь! — злобно прикрикнул Фишер. — …а это означает, что я и сама себя могу убить, — сказала Джулия таким же глухим голосом. — Когда Шелдон насытится мной, он меня передаст кому-нибудь, стоящему пониже, скажем, Дибори. Когда насытится тот, он передаст меня старшим охранникам, и, в конечном счете, я стану девкой, с которой может лечь спать любой, кому захочется… — Послушайте, Донован, — сказал Фишер спокойно, — почему ваша женщина знает о том, что Мак-Ларен мертв, когда об этом даже я еще не знаю? — Что-то я вообще вас не понимаю, — ответил я. — Что вы имеете в виду? — В таком случае вам придется остаться у меня, пока вы этого не поймете, — сказал он. — Я могу сразу заняться этим мешком дерьма! — ревностно вмешался Лози. — Почему же вы не занимаетесь? — спросил я. Фишер быстро выключил экран и с презрительной гримасой повернулся в сторону Лози. — Я бы ничего не имел против, — сказал он, — но в данный момент не могу тратить время на это. — Я переломлю вам хребет! — сказал Лози каким-то свистящим голосом. — С переломанным хребтом все умирают мучительной смертью. — Хэл! — решительно сказал Фишер. — У вас есть пистолет. Стреляйте, как только он сделает хоть шаг в мою сторону. — Нет, — мягко сказал Дибори. — Что? Фишер с удивленным выражением на лице повернулся к Дибори и на мгновение забыл о Лози. В тот же момент нога Курта угодила ему между ног, тыльной стороной ладони он ударил Фишера по носу и разбил его. Фишер застонал и ударился о распределительный пульт. Внезапно на экране вспыхнула пустая столовая. Лози повторил свой маневр: коленом снова ударил Фишера между ног, а ребром ладони угодил ему по шее как раз за ухом. Фишер грохнулся на пол, а Лози безжалостно ударил его еще ногой в бок. Он хотел ударить его снова, но в этот момент Дибори крикнул: Стоп! Голос его был теперь отнюдь не мягкий. — Не понимаю, — хрипло сказал Лози. — Я знаю, что он должен поверить в это, — сказал Дибори, — но не сейчас. — Возможно, вы и правы, — нерешительно сказал Лози, медленно опуская ногу. Может быть, кто-нибудь, черт возьми, удосужится мне объяснить, что здесь происходит? — Конечно, — согласился Дибори. — Только не сейчас. — Пистолет в его руке был направлен мне прямо в живот. — Мне очень не хотелось бы убивать человека с таким астрономическим годовым доходом, но я это сделаю, если вы меня вынудите, мистер Донован. — Он почти робко улыбнулся мне. — Ваша роль сейчас заключается в том, чтобы не проявлять ни малейшей активности. Это единственная возможность спасти себе жизнь. Он нагнулся над потерявшим сознание Фишером, вынул пистолет из кобуры, висевшей подмышкой, и снова поднялся. — Ловите! — Он бросил оружие Лози. — Держите мистера Донована под прицелом, а я пока все проверю. Он встал перед распределительным шитом и стал нажимать на кнопки. Появилась Мэнди, плывшая в бассейне на спине в то время, как две другие женщины все еще беседовали. Потом плавательный бассейн исчез и сменился рядом картин: разные комнаты дома, земельный участок, подъездная дорога и крупным планом ворота и охранники. — Все выглядит вполне нормально, — сказал Дибори. Он выключил монитор. — Об охранниках мы можем не беспокоиться. Они привыкли к обычному распорядку дня и все равно видят Шелдона в среднем два раза в неделю. Но есть кое-кто другой, о ком мы должны побеспокоиться. — Кто? — спросил Лози. — Мы сейчас выйдем из помещения, — сказал Дибори, пропустив вопрос мимо ушей, — и будем так же мило беседовать. Не забывайте этого, мистер Донован. Он открыл дверь, и мы вышли в коридор. — Фишер ошибся. Хотя эта установка стоила целое состояние, но полностью себя не оправдала, — заметил Дибори. Потом он повысил голос — Мануэль! Из-за угла появился филиппинец с вежливой улыбкой на устах. — Вас на секунду зовет мистер Фишер, — небрежно сказал Дибори. — Он в этой комнате. Слуга кивнул и, все еще продолжая улыбаться, прошел мимо нас в комнату с монитором. Дибори дождался, пока он открыл дверь, потом поднял пистолет и выстрелил филиппинцу в голову. Тот упал за порог, и Дибори закрыл за ним дверь. Потом он вынул связку ключей и запер дверь на замок. — Чистая работа, хотя и довольно жестокая, — сказал он почти весело. — Так кончают все верные слуги. 10 Главная спальня была большой и роскошной и имела даже бар. Это, пожалуй, было единственное, что радовало меня. Даже общество нагих женщин не могло смягчить у меня острого чувства депрессии. Дело в том, что Дибори и Лози запихали сначала меня в эту спальню, а позже трех обнаженных леди. Времени было вполне достаточно, чтобы успокоить их жалобные всхлипывания и даже преподнести им напитки. Времени хватало и на то, чтобы рассказать им, что произошло, хотя по выражению их лиц я понял, что они не поверили ни одному моему слову. — Хэл Дибори? — сказала Джулия. — Не может этого быть?! — Этот маленький мышонок? — Колетт как-то по-идиотски хихикнула. — Ты что, с ума спятил, Пол!? — Кто вас привел сюда от плавательного бассейна? — спросил я. — Курт! Груди Мэнди колыхались от возмущения, и я подумал: «А почему бы не он!». Тем временем Мэнди продолжала: — Он ужасно обошелся с нами, Пол! Даже не позволил нам одеться и был очень груб! — Курт? Груб? — озабоченно спросил я. — Что-то с трудом верится, Мэнди. — Он сказал, чтобы я поспешила, а когда я не послушалась, ущипнул меня за зад, — пожаловалась она. — До сих пор болит. — Вы знали, что плавательный бассейн снабжен устройством для подслушивания? — спросил я Джулию. — Нет. Она посмотрела на меня, ее глаза расширились от страха. — Вы думаете, Шелдон слышал наш разговор о моем супруге? — Во всяком случае, он слышал достаточно.. — А потом Лози и Дибори набросились на него? — спросила она. — Не могу себе представить, откуда у этого маленького ничтожества по имени Хэл появилось мужество. — У него даже хватило мужества, чтобы выстрелить Мануэлю в затылок! — безжалостно сказал я. Лицо Мэнди внезапно неестественно побледнело. — Пол, дорогой, — сказала она лепечущим языком, — я знаю, что говорила, что охотно бы приехала сюда, а теперь выходит, что здесь очень опасно, да? — Чего вам бояться после того, как вы переспали с Куртом? — спросила Колетт голосом мягким, как воск. — Когда мужчина вливает в любовный акт немножко садизма, мне это тоже нравится, — сказала Мэнди с краской на лице. — Но после того, как нам все рассказал Пол, можно подумать, что Курт превращается в жаждущего убийств маньяка, а может быть, и во что-то более страшное и мерзкое. — Перестаньте причитать, — резко сказала Колетт. — Лучше давайте подумаем, что нам теперь делать. — Правильно! — подхватила Джулия. — Что нам теперь делать? — Выпьем еще чего-нибудь, — ответил я. — О, Боже ты мой! Тебя ни о чем нельзя спросить! — Мэнди фыркнула, и ее нижняя губа выдвинулась вперед. — Я уже говорила, что у тебя не позвоночник, а какая-то мокрая и скользкая прокладка! — Это все не решает проблемы, — вмешалась Джулия. — Может быть, подумаем о чем-нибудь конструктивном? — Но Пол здесь единственный мужчина! — запричитала Мэнди. — Только он сможет что-то предпринять. Я прошел к личному бару Фишера и налил себе выпить. При этом я буквально чувствовал, как три пары глаз буравили мне спину. — Может быть, я ошиблась, а вы правы, Мэнди, — сказала Колетт. — Он действительно ни на что не годится. — Не будьте так несправедливы, — сказала Джулия. Мое сердце учащенно забилось. — В данный момент действительно он ничего не может сделать, пока мы заперты. Внезапно в ее голосе появились возбужденные нотки. — У меня есть идея! Когда они откроют дверь, мистер Донован может спрятаться за ней, а мы отвлечем внимание того, кто войдет, пока мистер Донован не даст ему по затылку. — Отвлечем? — спросила Колетт. — Ну, я так думаю… Ведь мы все голые, не так ли? — сказала Джулия. — У плавательного бассейна мы тоже были голые, — сказала Колетт, — но я что-то не заметила, чтобы Курта это отвлекло. — Мы могли бы, например, сделать вид, что жаждем его всей душой, кто бы это ни был, — благонравно заметила Джулия. — А потом… — А, заткнитесь вы! — фыркнула Колетт. — Вы еще хуже Мэнди! После этих незатейливых словесных оплеух женщины решили, что благовоспитанность в данной ситуации неуместна, и между ними началась бурная перепалка. Я сидел, попивая свой напиток, и с некоторой горечью думал о том, что один из моих снов, свидетельствовавших о наступлении половой зрелости, стал действительностью: я находился один в комнате в обществе трех обнаженных красавиц. Через некоторое время Мэнди поняла, что ее интеллект не в силах больше отражать изысканные оскорбления своих более развитых соперниц, и выровняла положение тем, что наградила обеих пощечинами. После этого она осталась одна во вражеском лагере. Враждующие стороны, быстро заключив между собой союз, схватили ее, бросили на кровать и стали хлестать по заднице. — Мы напрасно теряем время, — сказала Колетт минутой позже. Она тяжело дышала. — Ей это даже начинает нравиться. — Бисексуальная тварь! — с отвращением сказала Джулия. Они с презрением отвернулись от нее и подошли ко мне. Мэнди осталась лежать наедине со своими вздохами и стонами. — Что-нибудь выпить, мои дамы? — спросил я с надеждой. — Знаете что, Колетт? — сказала Джулия глухим голосом. — Он мог бы стать великолепным евнухом! — Я хотела бы что-нибудь выпить, — сказала Колетт в изнеможении. — Все это начинает становиться смешным. — Кто тебя навел в Лондоне на след Мак-Ларена? — спросил я ее. — Клод Бочар. — Он рассказал тебе о Мак-Ларене? — Нет, Курту. — Ты просила меня сказать Мак-Ларену, как только я его увижу, чтобы он не возвращался в отель, потому что там его ожидают люди Фишера. Кроме того, ты сообщила, что вы организовали за ним слежку, но потом потеряли из виду. — Правильно, — сказала она. — Откуда ты знала, что люди Фишера нашли отель, в котором жил Мак-Ларен? — Мне об этом сказал Курт. — Кто следил за Мак-Лареном, а потом потерял его из виду? — Курт. — Как мал мир, — сказал я спокойно. Ее лицо внезапно побледнело. — Ты хочешь сказать, что Мак-Ларена убил Курт? — Похоже на то. — Этого не может быть! — В ее блестящих карих глазах буквально застыл немой крик. — А как же тогда с Сугденом и с Хендриксом в Париже? — Все это игра, — ответил я. — Они своей цели достигли. Курт, видимо, нанял Сугдена, чтобы тот сыграл перед нами роль человека Фишера. Когда он понял, что это его последняя роль, было поздно. — А Хендрикс? — прошептала она. — Видимо, это был один из парижских знакомых Лози, кто подходил для этой роли. — Ты считаешь, что он мог просто так убить двух… нет, трех человек, преследуя какую-то свою гнусную цель? — Я думаю только то, что думаю, — сказал я. — И ты не должна забывать, что Курт — садист. Он наслаждался этими убийствами. — О, Боже! — прошептала она. — Лицо ее было мокрым от слез. — И зачем только? — Как ты догадалась взять Курта в помощники после того, как был убит твой брат? — Он время от времени исполнял обязанности курьера, — тихо сказала она. — Я знала, что мой брат доверял ему. — Интересно, твой брат не мог передавать через него деньги Фишеру? — Понятия не имею, — ответила она. — Но это не исключалось? — Не исключалось. — Именно таким путем он и мог познакомиться с Дибори, — сказал я. — Дибори, видимо, рассказал ему о том, что произошло с Джулией и что это означало для Мак-Ларена. — Но это только предположения, Пол. — Конечно, предположения. Но давай остановимся именно на этой версии. Курт подсказал Мак-Ларену, что только я смогу ему помочь вернуть его жену, а после этого направил по моему адресу и тебя, видимо, через Бочара. — Для чего? — спросила она. — Меня гложет неприятное чувство, что мы об этом скоро узнаем, — ответил я. — Если оба считают меня клиентом, то тогда Лози удастся проникнуть в дом Фишера, не вызывая у него подозрения. Но за этим кроется и еще что-то. — Что они с нами сделают, Пол? — Что бы они с нами не сделали, хорошего здесь мало. Сам того не подозревая, я оказался пророком. В замке повернулся ключ. Мэнди вскочила с кровати с покрасневшим лицом и дикими блестящими глазами. Дверь открылась, и вошел Лози с пистолетом в руке. — Курт! — закричала Мэнди. — Дорогой ты мой! Они такие ужасные вещи говорили о тебе! Сплошные кляузы о том, что ты убил в Лондоне мужа Джулии и еще двух человек! Но я-то знаю, что это сплошная ложь! Она бросилась к нему с распростертыми объятиями и с отчаянной надеждой на лице. Мне даже стало ее жаль. Когда она добежала до него, Лози ткнул ее дулом пистолета в солнечное сплетение. Она взвизгнула, переломилась надвое и упала на пол. — Глупая гусыня! — сказал Лози. — Пойдемте, Донован. Мы хотим с вами поговорить. Я вышел из комнаты и остановился, чувствуя спиной дуло пистолета. Лози запер дверь на ключ, и мы прошли в гостиную, где нас ждал Дибори. — Садитесь, мистер Донован! — Он милостиво улыбнулся мне. — Ужин сегодня запоздает, а может быть, его и вообще не будет. Но выпить я могу вам дать. — Нет, спасибо. — Как хотите, — сказал он. — Речь идет о предварительном разговоре, но мы, тем не менее, считаем, что вам лучше сесть. — Благодарю, — сказал я и уселся в ближайшее кресло. — Мы продолжаем нашу операцию, — сказал он. — Курт и я. Но этот дом больше не будет главной резиденцией. Мы подыщем себе другую. — Как интересно! — вежливо сказал я. — Колетт Доркас отомстит за смерть брата, убив Фишера, но к сожалению, с ней самой произойдет несчастный случай, — продолжал он. — Возможно, она даже войдет в число святых мучениц. Как это звучит для вас, мистер Донован? — Еще интереснее. — Более мелкие проблемы можно легко решить прямо сейчас. Курт возьмет с собой Мэнди, когда мы будем уезжать отсюда, а я сам, должен признаться, неравнодушен к Джулии, из чего следует, что она поедет со мной. — У вас обоих очень хороший вкус, — сказал я. — Благодарю. На его губах снова заиграла свойственная ему робкая улыбка. — Возможно, вам будет интересно узнать о том, что это дерьмо Фишер подло обманул меня, благодаря чему стал дешево пользоваться моими услугами. Мне нужен был партнер, и когда я познакомился с Куртом, то понял, что он подходит мне по всем статьям. — Переходите к делу! — буркнул я. — Вы правы, — сказал Дибори. — Вначале мы видели в вас только нечто вроде приманки, мистер Донован. Я надеюсь, вас это не оскорбит. Но с тех пор, как я познакомился с вами поближе, пришел к выводу, что мы с вами можем заключить договор. — Какой? — спросил я. — А такой, что если вы хотите остаться в живых, вы должны будете раскошелиться, мое сердечко! — буркнул Лози. — Ну, я бы выразился иначе, — тихо сказал Дибори. — Но, в сущности, Курт прав. Во сколько вы бы оценили собственную жизнь, мистер Донован? — Как ни странно, но мне кажется, что вы назовете свою сумму, — сказал я. — Я думаю, было бы глупо с нашей стороны быть слишком жадными. Как вы смотрите на половину вашего годового дохода? Мы будем великодушны. Что для вас эти жалкие семь миллионов? — Я не верю вам. Сколько бы вы ни получили от меня, все равно покончите со мной. Так, может быть, лучше сэкономить денежки? — Мы сделаем все, чтобы заслужить ваше доверие, — сказал он. — Вы все равно собирались телеграфировать в Швейцарию о переводе на счет Фишера одного миллиона двухсот тысяч долларов. Так вот, мы хотим, чтобы вы это сделали сейчас. Позднее мы будем готовы проехаться с вами в Швейцарию. Вы проведете нас в банк и сразу переведете на наш счет все то, что нам еще причитается. Как только вы это сделаете, будете свободны. — А если вы удовлетворитесь миллионом долларов? — Конечно, все может быть, — подтвердил он. — Но эта сумма все-таки дает вам, как говорится, срок висельника. Если же откажетесь, то вы — мертвец уже к исходу этого дня. — Предположим, вы действительно возьмете меня с собой в Швейцарию, и все будет происходить так, как вы сказали, — заметил я. — Скажите, что же в таком случае помешает мне поднять тревогу, как только мы войдем в банк? — Ваша собственная гордость, мистер Донован, — сказал он. — К тому времени Фишер будет мертв, Колетт причислится к сонму мучениц, а Джулия и Мэнди будут спрятаны так хорошо, что вы их никогда не найдете. С этой стороны против нас будет только одни ваши слова. Никто не сможет этого подтвердить, а вас самого могут принять за сумасшедшего. Настоящий антигерой, если так можно выразиться, человек, который позволил, чтобы погибла женщина, и тем самым выкупил свою жизнь. — И еще кое-что, — добавил Лози. — Если вы попытаетесь очернить нас, то мы не рискнем оставить в живых Мэнди и Джулию. Как только я услышу об этом, собственноручно перережу им глотки. — О'кей! — сказал я. — Вы меня убедили. Дибори поднялся и протянул мне блокнот и ручку. — Может быть, вы будете так любезны и составите телеграмму в ваш швейцарский банк. Для нас не проблема отослать ее. — Пожалуйста. — Я полагаю, что ваш банк не переведет просто так с одного счета на другой такую большую сумму, если телеграмма будет подписана только словом «Донован»? — Совершенно верно, — сказал я. — Телеграмма должна быть закодирована. — Может быть, вы нам сообщите этот код? — Конечно, нет, — уверил я его. — Я могу из него выбить этот код, — предложил свои услуги Лози. — Не будьте так наивны, Курт, — сказал Дибори. Он взглянул на меня и улыбнулся. — Мистер Донован может рассказать нам любую сказку. И мы не будем знать, сказал ли он нам правду или нет, до тех пор, пока не обратим внимание на реакцию банка… Пожалуйста, напишите телеграмму, мистер Донован. Мой код был совершенно не сложный. Если я хотел, чтобы деньги были выплачены, я просто писал ту или иную сумму. Во всех остальных случаях, как, например, в этом, я начинал телеграмму магическим словом «пожалуйста». Это слово было сигналом тревоги, и швейцарский банк должен был быстро связаться с моим главным бюро в Нью-Йорке и начать следствие. В данном случае это мало бы мне помогло, так как там считали, что я нахожусь в Лондоне. Итак, я написал телеграмму и отдал блокнот и ручку Дибори. Меня совсем не утешал тот факт, что они все равно не получат денег, если убьют меня. — Вы вели себя очень разумно, мистер Донован, — сказал мне Дибори. Он снова улыбнулся. — Сейчас Курт проводит вас в спальню. Затем он добавил плутовским тоном: — Общество трех прекрасных леди не так уж трудно переносить. — Встать! — приказал Лози. — Скажите мне только одно. — Я поднялся с кресла. — Когда Колетт должна превратиться в мученицу? — Она приехала сюда с Мэнди вскоре после вашего приезда, — сказал Дибори. — Охранники у ворот это вспомнят. Потом все остались на обед, где многие просто нализались спиртного, и в конечном итоге — ах, как все будет драматично! — Колетт в кульминационный момент оргии схватила нож, который лежал на столе, и пронзила им сердце Фишера. — Это действительно похоже на трагикомедию, — согласился я. — Но она полностью соответствует стилю легенды о мученице, — с довольным видом заметил он. — Разве вы не поняли это, мистер Донован? В последнюю секунду Шелдон успел выхватить револьвер и выстрелить в нее. Поднялась суматоха, я в истерике стал звать охранников, но к тому мгновению, когда они вбежали, оба главных героя были уже мертвы. — А как вы объясните охранникам исчезновение двух других девушек? — Очень просто, — ответил Дибори. — Я им скажу: «Будет очень плохо выглядеть, если мы сознаемся, что здесь разыгрывалась оргия. Лучше сделать так, чтобы девушки были тайно увезены Куртом до того, как прибудет полиция». Охранники поймут, что так будет лучше, особенно после того, как им смажут лапы. .— А как вы объясните труп Мануэля? — спросил я. — О Мануэле никто ничего не узнает, — ответил он. — Люди будут целиком и полностью заняты смертью Фишера. Он в этом городе большой человек, мистер Донован. А позднее у нас будет время, чтобы уничтожить или спрятать труп филиппинца. — Кажется, вы все продумали, — сказал я. — И когда все это должно случиться? — Где-то после полуночи, — ответил он. — А точнее мы сами еще не знаем. — Пойдемте, Донован! — буркнул Лози. — Я как раз вспомнил, что у Шелдона в спальне находится бар, — дружелюбно сказал Дибори. — С вашей стороны было бы актом милосердия, если бы вы напоили девушек к полуночи, мистер Донован. Я вышел из комнаты, все время чувствуя на своей спине дуло пистолета Лози. Таким образом мы и вернулись в спальню. Перед дверью он сунул мне связку ключей. — Откройте дверь и потом отдайте мне ключи, — сказал он. Я выполнил его приказ, но не спешил заходить. — Вы слепое оружие в его руках, Курт, неужели вы этого не понимаете? — О чем это вы, Донован? — Он — мозг операции, — сказал я, — и все это дело его рук. Что же касается вас, то вы просто подсобная рабочая сила. А когда все будет позади, он придет к мнению, что в подсобной силе больше не нуждается. — Вы действительно умны, Донован! — Лози коротко рассмеялся. — А сами, наверное, думаете, как долго я буду в нем нуждаться? Он распахнул дверь ногой и грубо втолкнул меня в комнату, так что я чуть было не упал. 11 Вечер был теплым, и можно было не бояться, что обнаженные пленницы простудятся. Я снова бросил взгляд на часы и констатировал, что до полуночи остался один час. После этого я снова спросил себя, куда мог запропаститься Хикс. Возможно, он совершал отвлекающий маневр и подкладывал бомбу под фабрику, следуя моему профессиональному совету. Мы уже давно прекратили все разговоры. Девушки сидели на огромной кровати и безучастно смотрели перед собой. Мне надоело предлагать им напитки. И, если честно говорить, мне все уже надоело. — Может быть, у кого-нибудь есть какие-нибудь хорошие мысли? — наконец бодро спросил я. — Может, разбить стекло и выпрыгнуть из окна, — предложила Мэнди. — И если нас не разорвут собаки, то схватят охранники и вернут обратно в дом, — добавила Джулия. Еще была небольшая надежда, что Хикс ведет наблюдение за домом, хотя он с таким же успехом мог вести наблюдение до утра, но для нас это было бы слишком поздно. Значит, надо было дать ему каким-то образом сигнал. Но каким? — Они всех нас убьют, — сказала Мэнди трагическим тоном. — Я знаю. — Мы тебя спрашивали десять раз, — сказала Колетт холодным тоном, — и теперь спрашиваю еще раз. Что они хотели от тебя? — Они хотели денег, — ответил я. — Ты — жалкий лжец, — сказала она. — Ты пошел с ними на сделку и отлично это знаешь. Скажи нам правду. Любая правда лучше полного незнания. Сидишь тут и ждешь, сам не зная чего! — Они хотели денег, — повторил я. — Возможно, все это довольно сложно, но в конечном итоге они хотели денег. — И вы, значит, спасли свою жалкую жизнь, дав им откупного? — с величайшим презрением сказала Джулия. — А что будет с нами? Я прошел к бару. Поскольку девушки ничего не хотели пить, я тоже был вынужден воздержаться, а сейчас решил: черт с ним, надо выпить! Из чистого любопытства я посмотрел, какими запасами обеспечил себя Фишер, поскольку профаном его в этом деле считать было совсем нельзя. Я увидел, что тут было практически все. Например, тут были две бутылки фирменного коньяка «Наполеон»… А Хикс, возможно, ждал снаружи… Я прошелся по комнате, и мой взгляд упал на хрустальную чашу с цветами. Казалось, она подходила для моих намерений. Я взял вазу и выплеснул из нее воду вместе с цветами прямо на пол. — Ну, а теперь он совсем свихнулся, — констатировала Мэнди. — Не смог вынести такого душевного гнета! — А что вообще можно ожидать от этих мужчин! — бросила Колетт. Чаша была в поперечнике приблизительно сорок пять сантиметров и высотой сантиметров восемнадцать. Я поставил ее перед баром и вылил туда обе бутылки коньяка. Это был отличный коньяк и очень старый. — О'кей, мои милые! — бодро сказал я. — Поднимайтесь! — Пошел-ка ты в… — заявила Мэнди. Я подошел к ней, взял ее за соски указательными и большими пальцами и подтянул к себе. — Поднимайтесь! — повторил я. Она пронзительно закричала и вскочила. — Теперь он уже превращается в садиста! — завизжала она. — Вы обе тоже поднимайтесь или с вами будет то же самое! — , небрежно бросил я. В следующий момент они уже стояли. Я приказал им повернуться. Мгновение казалось, что мне придется подавлять бунт, но потом все трое действительно повернулись. Парису было бы трудно вынести свое решение, но он бы подошел к этому не с такими мерками. У Мэнди и Джулии были округлые и милые задочки, но именно по этой причине они и исключались из соревнования. Задочек Колетт был тоже мил, но не такой округлый. В данный момент мне бы подходил еще более узкий, но за неимением лучшего сойдет и этот. Я схватил ее за руку, повернул к себе и повел к бару. — Что все это значит? — спросила она с недоверием и недоумением. — Все это довольно сложно объяснить, — признался я, — и, возможно, просьба моя покажется тебе странной, но заверяю тебя, что все это поможет нам отсюда выбраться. — Так что же я должна делать? — спросила она. — Убить тебя? — Страшно смешно, — процедил я сквозь зубы. — Если будет время, я еще покатаюсь по полу от смеха. Но пока этого времени у меня нет. Ты видишь чашу на полу? — Какая некрасивая! — В ней содержится только старый добрый коньяк, — уверил я ее. — И ты должна сесть на нее. — Что я должна? — Сесть на нее, — повторил я. — В настоящий момент он холодный. Я имею в виду коньяк. Твой зад согреет его, и через какое-то время он будет иметь комнатную температуру. — Я и раньше слышала о разных шутниках, — сказала она. — Но тебе полагается за это диплом первой степени! — Я говорю серьезно, — повторил я. — Ты опасный сумасшедший! — прошипела она. — С холодным коньяком ничего не выйдет, — сказал я. — О, Бог ты мой! — выдохнула Джулия. — Я слышала о людях с комплексами, но с таким встречаюсь первый раз. Это превосходит все! — Заткнись! — набросился я на нее. Разумными разговорами здесь, видно, добиться было ничего нельзя, поэтому я схватил Колетт за плечи одной рукой, а другой под коленки и посадил ее на чашу. Раздался какой-то шлепающий звук, Колетт пронзительно вскрикнула и попыталась выбраться из сосуда, а так как коньяк проливать было нельзя, — у нас его больше не было, — то я уселся верхом на ее бедра и крепко держал ее руки за спиной. — Сейчас пойдет пар, — благоговейно заметила Джулия, — и пары коньяка сорвут их обоих с чаши. — Раньше он не был таким, — самодовольно сказала Мэнди. — Видно, он стал импотентом после того, как я бросила его. — Отпусти меня! — выла Колетт. — Ты, развратник! Она укусила меня в мочку уха. — Я только хочу, чтобы ты тут немного посидела, — прокряхтел я. — Он мокрый, холодный и ужасный! — закричала она. — И ко всему прочему, так сидеть неприлично! — Если мы не согреем коньяк, он не загорится, — объяснил я. — За кого ты меня, черт возьми, принимаешь? — не сдавалась она. — За рождественский торт? Ее зубы снова подобрались к моему уху. Я быстро повернул голову в сторону, и она своими зубами сорвала мне кожу. Боль была ужасная. — Если нам удастся поджечь коньяк, то мы можем его отнести к окну и поджечь занавески! — простонал я. — И если бы вы обе подняли свои толстые задницы с кровати и помогли набросать у окна простыни, одеяла и другие хорошо горящие предметы, то вы оказали бы мне большую помощь. — Ты хочешь поджечь дом? Колетт так уставилась на меня, что глаза ее, казалось, вот-вот выскочат из орбит. — Дутый кирпич не очень-то хорошо воспламеняется, — нетерпеливо сказал я. — Нам просто нужно привлечь внимание охранников. Собаки близко к огню не подбегут и, кроме того, их удержат охранники, особенно если они увидят, как из окна выпрыгивают голые девушки, чтобы спастись. — Эта комната находится на втором этаже, — пугливо сказала Джулия. — Это не играет никакой роли, — буркнул я. — Вы будете прыгать, договорились? — Прямо в руки к охранникам, которые снова отведут нас в дом, — бросила Джулия. — Великолепная мысль! — Мы должны их чем-то отвлечь, не забывайте этого, — сказал я. — Мы должны устроить маленькую панику внутри дома и вне его. — И что потом? — спросила Мэнди. — Об остальном я еще не подумал, — признался я. — Но самое главное — начать. — Более идиотских слов я еще никогда не слышала, — заявила Джулия. — Я в этом не участвую. — О'кей! — Я глубоко вздохнул. — Я не хотел вам рассказывать, потому что это очень жестоко, но вы мне не оставляете выбора. — Что рассказывать? — спросила Мэнди. — Они собираются впустить сюда в полночь всех охранников, чтобы они все по очереди насиловали вас, пока с вас не слезет кожа. А если этого окажется недостаточно, Курт позаботится об остальном. Джулия так высоко подпрыгнула с кровати, словно ее укусил в зад крокодил. — Не сиди, как глупая гусыня! — набросилась она на Мэнди. — Помоги мне перенести постельное белье к окну! Внезапно все уверились в правоте моих слов, даже Колетт. Когда я встал, она послушно осталась сидеть на чаше; словно внезапно увидела в этом свое призвание. — Пол, — тихо сказала она. — Я хотела бы все знать. Значит, мы разожжем костер, охранники увидят нас и примчатся сюда. И тогда мы выпрыгнем из окна, так? — Приблизительно, — сказал я. — Если говорить точно, то выпрыгнут Мэнди и Джулия. — А что будет со мной? — А ты будешь мертва, — сказал я. — Что? — Ну да, ты должна притвориться, будто ты мертва, — сказал я, — хотя бы на тот срок, пока здесь будут те, которые сюда прибегут. Чтобы их обмануть. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Я тоже надеюсь, — ответил я. С огромной кровати уже были сорваны все простыни. Я сбросил матрац на пол и потащил его к двери. Матрац был набит какими-то искусственными волокнами, которые толком и гореть-то не будут, а только чадить. — Как там у нас коньяк? — спросил я Колетт. — Теперь он уже не кажется холодным. Две другие девушки стояли у кучи одеял и простыней, которые они нагромоздили у окна, и внимательно наблюдали за мной. — Мы действительно должны выпрыгнуть из окна? — нервно спросила Мэнди. — Мне бы очень не хотелось, чтобы в мои пикантные места впились осколки стекла. — Возможно, ты и права, — сказал я. — Может быть, будет лучше разбить стекло, а вы будете стоять рядом и кричать во всю глотку. — Я начинаю спрашивать себя, а не лучше ли предпочесть смерть… — К чему? Сюда ворвутся охранники и спасут нас… Наконец послышался голос Колетт: — Мне долго еще сидеть, Пол? Я боюсь, что эта чаша разрежет мне весь зад. Я помог ей подняться и осмотрел ее зад. На нем красовался красный круг, а вокруг шли лиловые подтеки. — Сенсационный рождественский подарок! — заметил я удивленным тоном. — Задница, выдержанная, как старое вино, и настоянная на коньяке! Я поднес к чаше горящую спичку, и коньяк загорелся ярким голубым пламенем. Потом взял немного матрацной набивки, подержал ее над огнем, пока волокна не начали чадить, а потом сунул обратно в матрац. Облако едкого дыма поднялось к потолку, превратившись в нечто вроде Дымовой завесы. После этого я схватил стул и ножками выбил четыре оконных стекла. Вслед за этим поднес чашу с горящим коньяком к куче одеял и простыней и поджег ее. Через несколько секунд все вокруг горело, полыхали даже занавески. — О'кей, мои милые! — сказал я. — Теперь начинайте кричать! — А что делать мне? — хмуро спросила Колетт, словно я исключил ее из программы удовольствий. — Ты мертва, — сказал я, — задохнулась от дыма. — Это, конечно, не шутка, — сказала она и закашлялась. Я отвел ее в сторону от двери, повернул спиной к ней и уложил на пол. — Попытайся расслабиться, — сказал я и тоже сильно закашлялся. — Расслабиться? — Ее лицо судорожно скривилось. — Я же здесь задохнусь, ты, умник! Едкий дым быстро наполнил всю комнату. Да, она была права. Дышать становилось все труднее. Кроме того, стало жарко. Постельное белье весело горело, пламя достигало почти потолка, и крики девушек казались вполне естественными. «Не совершил ли ты, Донован, ошибки?» — подумал я. У меня на это имелось лишь одно утешение: если и совершил, то теперь было поздно все исправлять. Поэтому я остался стоять у двери, прижавшись к стене, и выжидал. Пот лил у меня по лицу, в комнате стало невыносимо жарко, и я не мог подавить свой кашель. Дым подействовал и на девушек, стоявших у окна, и они чередовали свои крики с приступами кашля. Колетт, лежавшая на полу, чувствовала себя немного лучше, но только немного. Где-то в доме я услышал возбужденные голоса людей, потом последовали три глухих взрыва. В следующее мгновение ключ повернулся в замке, и дверь распахнулась. Несколько секунд все было спокойно. Потом появилась рука, державшая пистолет. Я схватил ее запястье обеими руками и приложил всю свою силу. В следующее мгновение я резко повернулся и рванул обладателя руки на сто восемьдесят градусов, так что он описал дугу и грохнулся о стену. Я услышал, как что-то неприятно хрустнуло и треснуло. Я отпустил запястье, и человек упал на пол. Когда я нагнулся, чтобы посмотреть, кто это, я увидел, что это Дибори. Очки его разлетелись на тысячи осколков, и лицо его было залито кровью. Без особого воодушевления я констатировал, что он еще дышал. Колетт встала, а две другие девушки продолжали кричать. Я подбежал к ним, схватил их за руки и потянул к двери. — Бегите, — прорычал я, — и продолжайте кричать. — Пол, — сказала Колетт сдавленным голосом, — а что будет… — Позже, — прошипел я. — Сейчас мне надо найти Курта. Ты тоже беги и кричи посильнее. Все трое не нуждались более в подсказке. Они помчались с такой резвостью, словно это был финал олимпийского марафона. Я, не переставая кашлять, поднял пистолет Дибори, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. После этого я сам помчался по коридору вслед за кричащими дамами, которые бежали в сторону гостиной. Потом крики внезапно смолкли. Когда я подбежал ближе, я услышал одиночный выстрел, а потом еще сразу несколько, которые прозвучали, как стаккато. На раздумье времени не оставалось. Одним рывком я отскочил в сторону от двери и упал на колени, продолжая держать в руке пистолет. Три голые девушки стояли неподвижно, словно статуи, и глаза их были наполнены страхом. Лози лежал на полу на спине, и кровь фонтанчиком била из его ран на груди. В рамке двери, находившейся на противоположной стороне, стояла фигура ковбоя с потемневшим лицом и с автоматом в руках. — О, Боже ты мой! — тихо сказал я. — Мститель из Эльдорадо собственной персоной! — У него не голова, а мешок с навозом, — презрительно сказал Хикс. — Думал, что может попасть в человека из револьвера на расстоянии тридцати шагов! — А что с охранниками? — спросил я. — Уложил спать! Он ухмыльнулся и сверкнул своими белоснежными зубами на фоне потемневшего лица. — Когда я увидел огонь, бросил гранату, коллега. Она взорвалась у самых ворот и расправилась с двумя часовыми. Они только без сознания, — я был осторожен. Потом к воротам бросилась целая орава парней, пришлось бросить еще одну гранату. Парни сразу повернули обратно. — Он мрачно усмехнулся. — Может быть, они и до сих пор еще куда-то бегут. — Отведите девушек к плавательному бассейну, чтобы они смогли наконец одеться, — сказал я. — Что ж, хорошо. — Он пожал плечами. — У вас еще найдется граната? Он сунул руку в задний карман, вытянул оттуда гранату и протянул ее мне. — Спасибо, — сказал я. — Пусть девушки оденутся, а потом встречаемся перед домом. Он открыл было рот, чтобы задать вопрос, но быстро снова его закрыл. — Хикс! — Мэнди наконец обрела дар речи. — Вы были просто великолепны! Такой мужественный… — Она передернула плечами. — И такой жестокий и хладнокровный! Я пошел по коридору, который вел в сторону помещения с мониторами. Дойдя до него, я взял связку ключей, которыми Дибори открывал спальню, и открыл дверь комнаты. После этого я осторожно отступил метров на шесть назад и стал ждать. Некоторое время все было тихо. Потом дверь немножко отворилась, и Фишер высунул оттуда голову. — Что здесь происходит, черт возьми? — хрипло спросил он. — Создается впечатление, что разгорелась революция. — Возможно, парочка ваших террористов занялась своей работой, — ответил я. — А где этот мешок с дерьмом по имени Дибори? — Находится при последнем издыхании, — ответил я. — А Лози мертв. — Я вам очень благодарен, Донован, — сказал он. — Требуйте от меня, чего хотите, и вы это получите! — У меня для вас есть подарок, — сказал я. Я сорвал запальник с гранаты и сосчитал до трех. После этого я бросил ее ему. — Ловите! У меня едва осталось времени на то, чтобы броситься за угол на пол и выставить подметки для защиты. После этого граната взорвалась. Секунд через пятнадцать в коридоре опять все стало тихо, хотя мои барабанные перепонки еще гудели. Я поднялся. Там, где была дверь, в стене зияла дыра, а от Фишера вообще ничего не осталось. Я прошел через гостиную в гигантский вестибюль, а оттуда — на улицу. Создавалось такое впечатление, будто пожар перекинулся на другие комнаты. Каменные стены, конечно, не горели, но что касалось всего другого, то тут у огня не было равных, и если это предоставить самому себе, то все интерьеры дома будут им загублены. Но это была уже не моя забота. Хикс и три девушки пришли со стороны плавательного бассейна, и я очень пожалел, что все они уже одеты. — Я отведу леди обратно в мотель, — сказал я. — Мне кажется, что будет лучше всего, если вы отправитесь на своей машине в Коннектикут и сгрузите там всю свою артиллерию. После этого, Хикс, приезжайте к нам в Акапулько. — К нам? — в один голос воскликнули девушки. — Взорвался Фишер, — ответил я. — Я бросил в него гранату. — И он ее поймал? — удивленно спросила Джулия. — Не знаю, — честно сказал я. — В тот момент я не смотрел в его сторону. — Но она его убила? — спросила Колетт. — Да, — ответил я. — Бедная Мэнди! Джулия истерически захохотала. — Она даже и не догадывается, чего она лишилась. — Я тебя должна поблагодарить, Пол, — сказала Колетт, — Фишер погубил моего брата. — Я тоже вас благодарю, — сказала Джулия. — Он убил моего мужа. Некоторое время мы ехали молча. Потом где-то вдали послышался вой сирен, и мне оставалось только надеяться, что полиция прибудет к дому Фишера, когда там все уже кончится. Но даже если они и найдут обугленные трупы, им будет нелегко решить, что же там произошло. — Хикс с Мэнди, — осторожно сказала Колетт, — а мы втроем. — Что ты имеешь в виду? — спросил я. — Она имеет в виду, как мы будем проводить время в Акапулько. Все эти прекрасные, полные безделья дни где-нибудь у плавательного бассейна. — И будем пить холодные напитки в апартаментах отеля с кондиционером, — добавила Колетт, — и чувствовать постоянно жар в крови, который заставляет дрожать, как в лихорадке. — Я все еще не совсем вас понимаю, — сказал я нервно. — Мы говорим между собой, — холодно сказала Колетт. — Речь идет о женском коде, и мужчинам никогда не разгадать этот код. — Я бы ничего не имела против, — сказала Джулия. — И если говорить честно, то мне это даже нравится. — Я тоже ничего бы не имела против, — сказала Колетт, — и с нетерпением жду этого. — Я тоже, — сказала Джулия, — рада, что у нас общие интересы и вкусы. — Я знаю, что это глупый вопрос, но скажите, Бога ради, в чем у вас общие вкусы? — поинтересовался я. — Мы будем в Акапулько втроем, — сказала Колетт. — Ты что, немного поглупел от взрывов, Пол? В Акапулько мы вдвоем составим твой гарем. Королевство Донована, если хочешь. — Основанное в звездный час святого Донована, — добавила Джулия. — Как тебе нравится такая мысль, Пол? — Ведь Донован-то это я, — сказал я. — А гаремы, черт возьми, мне всегда нравились.