– Не кипишуй, малый. Теперь этому клоуну конец. Чем закончилось?

– Ушел он. Потоптался, потоптался, и ушел.

– Маме рассказали? – прищурился Протасов. Игорешка кивнул.

– Мамка испугалась очень. В церковь нас водила. Свечки поставила. Много свечей…

– А следы? – спросил Волына. – Ты хотя бы какие следы видел? – Читатель, очевидно, помнит, что Вовчик некогда работал оперуполномоченным уголовного розыска. Игорешка замотал головой.

– Не было никаких следов. Я утром искал. Только мои, Ксюшины, и мамкины…

Вовчик встрепенулся, как человек, с трудом смахнувший наваждение.

– Малый, ты кислоту, часом, не жрешь?

– Никакой я не наркоман! Мы с Ксюшей слышали. А один раз видели…

– Что видели, пацан?

– Лицо. За стеклом. Белое такое, как у покойника. В капюшоне.

Протасов поперхнулся.

– В капюшоне?!

– Вдвоем «Момента» нанюхались. – Не так для собеседников, как для себя, провозгласил Волына. – Слышь, зема? Иркины «пионеры» – конченые нарики. Наркоты до икоты. Без базара.

– Заткнись, Вовчик. Не слушай его, малой. Чего еще знаешь?

– Раз Гость вещи раскидал, значит вы ему не понравились. И он сердится. Хочет, чтобы вы ушли.

– Куда это ушли?

– Ну, съехали из дому…

– Пускай закатает губу, – вставил Вовчик.

– Тихо ты! Давай, стрюкан, не томи. Чего нам теперь делать?

– Я не знаю, – Игорешка уставился в пол. Доски были крашеными. В общем, ничего интересного. – Только он… сердится, но еще не злится…

– Ты это куда клонишь? Давай, выкладывай…

– Он… – шмыганье носом, – может и убить вас… и нас тоже… или утащить с собой… – мальчишка принялся растирать кулачками глаза. Слезы выскользнули из-под пальцев и побежали по побелевшим щекам.

– Ты гонишь, пионер! – взорвался Волына. – Мы с Протасовым сами, кого хочешь убьем!

– Заглохни, Вовчик, – попросил Валерий. – Как, в натуре, интересно знать, ты его убьешь, если он и без тебя, короче, мертвяк?

– Мертвяком он будет, когда я его на мушку возьму. Таким конкретным жмуром, залюбуешься, зема. Как задурачу полный диск в пузо!.. – Волына выдернул из сумки ППШ. У Протасова глаза полезли на лоб:

– Спрячь ствол, плуг!

Против опасений Валеры вид боевого оружия не произвел на мальчишку особого впечатления, будто Волына махал не пулеметом, а палкой-копалкой, благодаря открытию которой неандерталец некогда продвинулся в гомо сапиенсы.

– Вот, дурак! – выругался Протасов, подумав, что стоит пацану стукнуть участковому, и не оберешься беды.

– Была у нас собака, – заговорил пацан, не обращая внимания на Вовчика. – Чернушкой звали. Мамка ее на рынке подобрала. Там сука ощенилась, а потом ее машина сбила. Щенки замерзли, а одного мамка принесла… За пазухой. Мы, сперва, в хату ее пустили. Но, она писала везде, у тахты ножки погрызла, а когда до мамкиного ватника добралась…

– Как это, добралась? – нахмурился Волына. В селах не принято держать собак в доме. Пес на диване для сельского жителя выглядит почти так же нелепо, как если бы горожанин приютил в квартире лошадь.

– Ну, до дыр проела. Так мамка ее на улицу выгнала. Посадила в будку, на цепь…

– Зарубить надо было. За ватник. По-любому.

– Давай дальше, – распорядился Протасов, не зная толком, хочет ли услыхать развязку.

– Чернушка в будке пищала, по ночам… Ночью во дворе страшно.

– Ясен пень. К хате приучили.

– Мы ей тряпок настелили. Но, она все равно скулила. И, еще лаяла так, что скоро охрипла.

– Сбесилась, псина, по-любому.

– А потом… – мальчуган запнулся, ни в силах вымолвить ни слова. Протасов придвинулся поближе, положив могучую пятерню на куцее плечико «пионера». Он не был силен в обращении с детьми, своих у него не случилось, с чужими же он общался редко с тех пор, как бросил тренерскую работу.

– Не дрейфь, пацан. Понял, да? Погляди на нас. Где ты еще таких здоровенных мужиков видел? Подпишемся, если что… – Протасов не успел закончить, хлопнула дверь, и в кухню влетела Ксюша.

– Опять вы за свое?! Хотите, чтобы мамка узнала?!

– Подожди! – Протасов, словно защищаясь, приподнял руку.

– Гость у них вещи раскидал, – пролепетал Игорь, уставившись на ботинки. Ксюша опешила.

– Как, раскидал?!

– К хреновой бабушке, по-любому.

– Ты не психуй, – примирительно начал Протасов. – Мы ж ни черта не понимаем. А оно, видишь, как оборачивается.

– Вещи раскидал!? – переспросила Ксюша.

– Точно. – Протасов скромно кивнул. – Обозлился, понимаешь, за капкан…