Торжествует царь Николай I. Желваки на щеках играют.

Торжествует царь Николай I, торжествует, да рано…

Не менее Московского прославлен лейб-гренадерский полк. Тоже в боях заслужен. Тоже бывал в Париже.

Не пошёл к царю на Сенатскую лейб-гренадерский полк, пошёл на Сенатскую — к декабристам. Первой в полку поднялась рота поручика Александра Сутгофа.

— Дружнее, ребята, дружнее! — поторапливал гренадеров Сутгоф.

Слышится голос ротного:

— Надеть шинели!

Предусмотрительным был поручик. Другие явились на площадь в одних мундирах.

— Взять боевые патроны!

Решительным был Сутгоф.

— Ротную кассу не оставляй!

Командиром он был хозяйственным.

Схватился командир лейб-гренадеров полковник Стюрлер:

— Где рота Сутгофа?

— Ушла на Сенатскую площадь.

Выбежал Стюрлер на улицу. Стал догонять солдат. Вскочил на извозчика:

— Живо, разиня, живо!

Голос у Стюрлера громкий, львиный:

— Рысью, болван, галопом!

Догнал он восставших.

— Стой!

Идут гренадеры.

— Стой!

Заедет полковник слева, заедет справа:

— Стой!

Идут солдаты. Чеканят шаг.

— Дети, — кричит полковник, — остановитесь!

Тычет он шпагой в спину извозчика:

— Быстрее давай, скотина. Стой! Трогай! Бери поперёк. Да стой же ты, леший, стой!

Снова кричит солдатам. Идут гренадеры.

Обессилел несчастный Стюрлер. Измучил коня извозчик. Понимает полковник — не остановить ему роту Сутгофа, приказал повернуть назад.

Вернулся Стюрлер к себе в казармы. Едва отдышался, как тут:

— Ваше высокородие, другие роты пошли на площадь.

Это поручик Николай Панов повёл остальных гренадеров.

Выбежал Стюрлер опять на улицу.

— Стойте! Куда вы! Стойте!

Не сбавляют солдаты шаг.

Забежит полковник то слева, то справа:

— Стойте! Куда вы! Стойте!

Не сбавляют солдаты шаг.

Опередил командир колонну, стал поперёк пути:

— Братцы, стойте! Братцы, побойтесь бога!

Не сбавляют солдаты шаг. Чуть не растоптали солдаты Стюрлера.

«Разбойники», — хотел прокричать полковник. Однако не вышло наружу слово, раздался какой-то сип.

Чуть не плачет бедняга Стюрлер. Давит себя в кадык. Ясно всем, что охрип полковник. Ни за что пропал его голос львиный. Остался мышиный писк.

На помощь к восставшим торопился и гвардейский морской экипаж. Становились матросы в строй тут и вспомнили вдруг про патроны: брать их, не брать?

— А что тут думать, конечно, брать!

— Что же это за ружья, если в дулах, как в дудках, пусто!

— Давай волоки патроны!

Вот и послали матросы на склад фельдфебеля Чиркова. Нагрузился Чирков, тащит патронов гору.

Идёт матрос улыбается, ношей своей доволен.

И вдруг где-то на лестничном переходе столкнулся фельдфебель с самим бригадным командиром генералом Шиповым.

— Куда ты? — окликнул его генерал.

Растерялся Чирков — генерал, да ещё бригадный! Слетела с лица весёлость. Замямлил невнятное что-то матрос.

— Назад! — скомандовал Шипов.

Повернулся Чирков, патроны понёс обратно.

Шагает и думает: «Как же так, зачем же иду назад, что я скажу товарищам? Эх, была не была…»

Вернулся Чирков на склад. Минуты две простоял за дверью. Вышел опять наружу. Понёс патроны другой дорогой.

Идёт, улыбается вновь матрос и вдруг снова встречает Шипова.

«Ну, — понимает матрос, — пропал». Спрятаться негде. Повернуться и вовсе поздно. Рядом совсем генерал.

— Ты что же приказ не выполнил?!

И вдруг не растерялся, нашёлся матрос:

— Никак нет, — отчеканил. — Заблудился я, ваше превосходительство. Не той дорогой на склад пошёл!

— Заблудился? В казармах своих заблудился?!

— Так точно, ваше превосходительство.

Посмотрел на Чиркова Шипов, хитринку в глазах заметил.

— Так, так. Заблудился, значит. Не той дорогой, сказал, пошёл. Шипов повысил голос: — Тем, что примкнул к мятежному сброду, вот ты где заблудился, любезный.

— Никак нет, — произнёс Чирков.

— Что — никак нет?

Совсем осмелел матрос. Глянул на генерала.

— Тут я точной пошёл дорогой.

Обошёл генерала Чирков, потащил свою ношу дальше.