Шрифт:
— Что там? — встрепенулся Найк. — Что за спешка?
Экстра запрыгнул в салон, захлопнул дверцу. Эрлиг остался снаружи. Ветер со свистом врывался на площадь со всех четырех улиц, огоньки свечей танцевали. Их мерцание казалось дыханием ночи.
Порывы ветра утихли так же внезапно, как и начались.
— Легба забрал его душу, — торжественно произнес Эрлиг, заглядывая в открытое окно. — О Темный Папа…
— Ну ты и тварь! — сказал ему Экстра. — Мог бы и предупредить… — Он скинул плащ и, чертыхаясь, снимал теперь футболку с надписью «Нет Прощения!». Его грудь была порезана довольно сильно.
— Давай, зашивай, чего вылупился? — бросил он Лаки. Тот вздохнул и потянулся за аптечкой. В машине Эрлига было полно запрещенных препаратов, но набор кривых иголок тоже там был, и не один. Экстра откинулся на спинку сидения. Лаки подумал и выбрал один из нескольких шприц-тюбиков с армейской маркировкой.
— Дьявол! — неожиданно выругался Эрлиг, открывая дверцу. — Лаки, нам же вдвоем все это убирать! — он кивнул в направлении мертвого тела. Я так и знал! — Лаки побольнее воткнул иглу, и Экстра заорал.
— Терпи, — сказал ему Лаки. — Пижме было гораздо хуже.
— Лаки, скотина, смотри, что делаешь! — крикнул Экстра. — А ты, бокор хренов, чего хотел? Я просил тебя об этом? — он взглядом указал на свою рану. — Просил?
— Да, Эрлиг, — подхватил Лаки. — Хорошо еще, что машина — твоя, ты ее один будешь отмывать. Смотри, как льется…
— Что там с пистолетом? — спросил Экстра, говоря сквозь зубы. — Ты обещал рассказать…
— Да ничего! В клубе нашли пистолет и отнесли его в полицию. Адвокат сказал, ничего страшного… — Эрлиг оскалился в своей чудовищной улыбке.
— И кто его нашел? — спросил Найк.
— Уборщики, кто! Какая-то сука запихала его в унитаз. И вряд ли это сделал я!
— Нет, пистолет тебе не вернут, — пообещал Найк. — И новый я тебе не подарю. Никогда.
— Да пошел ты!
— Да… Нехорошо получилось с твоим пистолетом… — блаженно прищурился Экстра. Анестезия наконец-то схватилась, Лаки не сделал и пары стежков.
— Смотри! — Найк схватил Страйка за руку, тот от неожиданности ткнул иголкой, и Экстра взвыл. Все посмотрели на площадь. Черная птица сидела на верхушке распятия, вертя головой.
— Разве вороны ночью летают? — прошептал Лаки.
— Это не ворона, — так же тихо ответил Эрлиг. — Это он. Легба.
Рокот барабанов был едва слышен, сердце колотилось гораздо громче. Лаки остро почувствовал нереальность всего, что его окружало. Это было слишком.
Это была черта.
РИЧИ ТОКАДА — 3
«Экотерру» внесли в список запрещенных организаций, наряду с «Кровавыми Братьями» и «Единым Наркотическим Фронтом» — на следующий день после того, как Лаки сделал нам татуировки. Теперь любая ерунда вроде медосмотра могла привести к смерти. Я не понимал, зачем ему это было надо, он же вел себя, как будто ничего не случилось. Ритка узнала об этих татуировках первой, но Лаки объяснил ей, что сейчас так модно. Между ними вышла непонятная сцена — Ритка упрашивала сделать ей такую же картинку, говорила, что любит его и хочет стать одной из нас. Не знаю, что он на это ответил. Я вышел из дома подышать воздухом. Ненавижу подобные сцены!
Сквозь хаотичные обрывки воспоминаний пробивалось неприятное ощущение недосказанной фразы, и я, уцепившись за это чувство, вернул себя назад во времени, пытаясь вспомнить хоть что-то. И вспомнил. Несмотря на жаркий полдень, мне стало холодно. Как он сказал? Мы живем в последние дни перед концом света? «Экотерра» — это «Чистая Земля»? А вовсе не погромы на птичьем рынке? Что он пытался сказать этим?.. Я впервые задумался над тем, что же такое
«Экотерра» на самом деле. Лаки контролировал меня, я сопоставил свои пробуждения в уютном кресле с последующим пересмотром собственных взглядов и понял одно: нельзя меняться так быстро.
Нельзя из пугливого брэдмена за какой-то месяц превратиться в блокатора с холодными глазами Доброго Героя. Нельзя.
Без соответствующей программы.
Мне было о чем подумать. Я бесцельно побрел по улице. Дорога спускалась вниз, справа и слева тянулись древние стены, сложенные из каменных блоков. Интересно, как назывался этот город до того, как его поглотил гигаполис Стад-Рей? Ведь как-то же назывался… Может, он выдерживал штурмы и осады, и по этой самой мостовой лилась кровь, но теперь старый город утратил свою душу, просто став частью чего-то другого. Я представил, что вокруг, вместо аккуратных одинаковых газонов, простирается радиоактивная пустыня, а вдали мерцает силовой купол, и на фоне его сияния высятся обломки ратуши с пустыми проемами окон, и что-то в этом было, что-то зловещее и прекрасное одновременно.
Мне захотелось пить и я зашел в кафе, где неожиданно наткнулся на Кула.
— Ричи! — взревел он. — Ты уже ходишь? Я слышал, ты мочишься в штаны с тех пор, как тебя накачали разными таблетками? Ну-ка иди сюда, детка!
От неожиданности я растерялся и не знал, что делать. Лаки не было рядом, и на секунду я вспомнил все прежние страхи. Но потом вдруг пришло ощущение ветра в ладонях и я, испугав самого себя, спросил:
— Кул, а ты прыгал с парашютом?
— Чего? — он был один, без компании своих подонков, и выпендривался не так, как обычно.