Но стоило нам лишь начать отрывать эту махину от земли, как чувство абсурдности исчезло. У нас не возникло никаких трудностей — корпус корабля был чрезвычайно лёгким, его мог передвигать даже один человек, и поэтому задачу по пилотированию корабля мы поручили группе из десяти человек, возглавляемой Эбнером. Я взял на себя рулевое управление. Единственным человеком, не принадлежавшим нашей команде, был штурман Хэйдон Рэйнольдс, капитан военно-воздушных сил США. Он явно ломал голову над тем, что он здесь делал, поскольку всем известно, что кораблю без двигателей штурман не нужен.

Мы взлетели в двадцать минут первого ночи, поднялись на высоту десять тысяч футов и направились прямо на восток. Первые пятнадцать минут Рэйнольдс был так поражён, что от него трудно было добиться связных инструкций. Но затем он успокоился, и с тех пор полёт проходил нормально.

Американские силы ПВО были уведомлены, что в половине первого мы появимся на радарах системы раннего предупреждения, так что никаких осложнений у нас не возникло. Без четверти час по телевизору на борту мы приняли сообщение, что со стороны Луны в земную атмосферу вошёл огромный корабль-нарушитель. Оно было передано согласно нашим указаниям президенту.

Над Атлантикой мы разогнались до скорости тысяча миль в час, в результате температура на борту резко поднялась, что причиняло большие неудобства. Но нам надо было спешить. Когда мы покидали Дуранго, в Мариборе было уже половина девятого утра. Нам надо было проделать путь в пять тысяч миль, и было важно оказаться на месте до наступления вечера.

Перед тем, как пересечь европейское побережье, мы поднялись на высоту двадцать пять тысяч футов: было понятно, что ПВО Англии и Франции к этому времени нас засекут, и нам надо было постоянно сохранять бдительность.

Первая ракета была выпущена по нам где-то в районе Бордо. Десять человек с Райхом во главе создавали силовой барьер вокруг нашего корабля и взорвали ракету, когда она была в двух милях от нас. К несчастью, Райх забыл блокировать взрывную волну, из-за чего корабль внезапно швырнуло, как поплавок во время шторма. На несколько секунд мы потеряли управление, но затем мне удалось нейтрализовать злополучную взрывную волну, и мы снова плавно двинулись вперёд. После этого Райх проявлял осмотрительность и отводил от корабля ударные волны.

Телевизор показывал, что за нашим продвижением наблюдали повсюду. Взрывы направленных на нас ракет не оставили ни у кого сомнений, что мы были пришельцами с Луны, и что у нас был какой-то смертоносный луч.

К часу дня по европейскому времени мы находились прямо над полем битвы у Марибора и снизились до нескольких тысяч футов. Поскольку наш способ приведения корабля в движение был абсолютно бесшумным, мы ясно могли слышать доносившиеся снизу разрывы снарядов.

Размеры корабля оказались очень кстати. Само поле сражения было огромным — десять миль от края до края. Больших скоплений войск не было, только небольшие группы людей, управлявших передвижными орудиями и ракетными установками. Благодаря размерам корабля нас можно было отчётливо видеть со всех концов, хотя всё поле и было затянуто густым дымом.

Теперь началась главная часть операции, и её успех гарантировать мы не могли. Было бы довольно легко уничтожить всё живое на площади в сто квадратных миль и, таким образом, положить конец сражению. Однако никто из нас не смог бы этого сделать. К этим людям, пытавшимся убить друг друга, мы не испытывали ничего, кроме презрения, но чувствовали, что не имеем права убивать их.

В первую очередь надо было парализовать мобильные ракетные установки. За десять минут около дюжины из них пытались нас сбить. Ракеты были уничтожены, а затем группа Райха разделалась и с самими установками, просто смяв их. Но на всём поле битвы было сосредоточено около тысячи орудий и пусковых установок, и мы должны были убедиться в уничтожении каждой из них, чтобы ничто не мешало нам полностью сосредоточиться на выполнении главной задачи. У нас ушёл примерно час на то, чтобы в густом дыму нащупать и уничтожить каждую установку.

Вначале наше появление вызвало панику, но она быстро утихла, когда все увидели, что по ним не стреляют никакими смертоносными лучами. Операция по уничтожению орудий и ракетных установок не была такой уж зрелищной, это видели только те, кто находился у самой установки. Поэтому через какое-то время нас разглядывали скорее с любопытством, нежели со страхом. Мы выяснили это с помощью своих ментальных "щупальцев", и это здорово нас ободрило.

Всё происходившее казалось каким-то неестественным. Мы все сидели в полнейшей тишине — единственным звуком был шум ветра. Стрельба внизу прекратилась. Мы чувствовали, что за нами наблюдают миллион человек, разделённые на две огромные армии. Во многих из них даже ощущалось присутствие Паразитов — отклик, исходивший от этих "зомби", был холодным и безразличным, в противоположность реакции человека.

Настал момент, и Флейшман нажал на кнопку, управлявшую парусами. Они медленно раскрылись. Должно быть, это было потрясающее зрелище: огромные серебряные крылья сначала плавно двинулись он кормы корабля, а затем начали медленно раскрываться, пока не стали вчетверо раз больше самого судна, полной площадью восемь квадратных миль. Теперь мы выглядели как невероятных размеров насекомое с чёрным тельцем и блестящими, но при этом почти прозрачными крыльями.

Вы должны понять, что мы были в очень близком контакте с нашей "аудиторией", таком же близком, почти интимном, как и контакт между актёром и зрителями в театре. В результате мы смогли почувствовать их реакцию — полнейшее изумление лишь с небольшой долей ужаса.