Побледневшая девушка вскочила, не решаясь протянуть руку к украшению.

— Откуда можете вы знать даже то, как я… я была совсем одна, когда… и потом… никто…

— Берите, милое созданье! И не опасайтесь ничего! — сказал Ангел и тоже встал; ему уже не хотелось ее разыгрывать. — По некой невероятной случайности, или чуду, или бог весть чему мы знаем довольно много. Но теперь нас ждет неотложная работа. Мы еще вернемся к этому разговору в другой раз.

— Как хотите, — тихо отвечала она и пошла их провожать. У ворот она протянула руку и добавила: — Меня зовут Калояна…

Климент сидел на широком подоконнике. Его силуэт, едва различимый на фоне звездного неба, висел как бы в пустоте.

— Не зажигайте лампу! — учтиво попросил он, когда они вошли в комнату. — Меня раздражает свет… К тому же темнота наводит на откровенность.

— Вы держитесь так, Климент, как будто знали заведомо, что мы придем! — подхватил вызывающе Марин, усаживаясь на кровать.

— К несчастью, я знаю слишком много, — вздохнул Климент.

— Не потому ли, что в совершенстве постигли основы телепатии? — спросил Ангел.

Сидящий на подоконнике усмехнулся.

— Смешно так думать. Ни один телепат не способен одинаково хорошо провидеть и прошлое и будущее.

— Тогда чем же вы одарены?

— Писатели-фантасты называют это машиной времени. В данном случае речь идет о крохотной железе, размером с божью коровку, не более. Она-то и позволяет экстраполировать любое событие по двум направлениям.

— А всех ли людей снабдила природа такой железой?

— Буквально всех. Может быть, одно из доказательств тому — толкование снов. Сны — те же скачки во времени, только люди не могут их толком объяснить. Даже с помощью теории наследственной памяти.

— Выходит, между вами и нами нет никакой разницы? — усомнился Марин.

— Абсолютно никакой.

— Почему же тогда вы способны предсказывать, а мы — нет? — сказал победоносно Ангел.

— Я много размышлял над этим, — спокойно отвечал Климент. — И делал множество опытов. Действительно, я самый обыкновенный человек: болею гриппом и ангиной, а если порежу палец, кровь моя такая же красная, как у других. Но моя железа развита болел чем у других людей, именно потому я могу предсказывать. В сравнении с людьми я как левая рука и правая. Назовем условно всех людей «правосторонние», то есть им соответствует симметрия правой руки. Тогда — разумеется, лишь в известном отношении — я «левосторонний», с обратной симметрией.

— Это произвольный пример, не так ли? — спросил Ангел.

— Нисколько. Я назвал людей «правосторонними», потому что их железы перерабатывают определенные вещества в пище именно в «правые», то есть в вещества, которые направляют плоскость поляризованного света вправо. У меня же все наоборот. Точный механизм мне неизвестен, но именно «левые» вещества, попадая в мозг, наделяют человеческое сознание возможностью делать невероятные скачки во времени. Эти скачки вы называете предсказаниями. Вопрос формулировки, не более. В сущности, это просто перемещение во времени.

— Но это же недоказуемо! — воскликнул сбивчиво Марин. — Допустим, в нашем теле существует эта железа. Однако вы не можете видоизменить ее так. чтобы…

— Проще всего пойти обратным путем, — перебил его Климент с превосходством. — А почему бы не синтезировать некие «левые» вещества? Тогда любой человек мог бы совершить подобное путешествие во времени с помощью нескольких миллиграммов абсолютно безвредного снадобья…

— Понимаю! — закричал возбужденно Марин. — Это идея!

— Отчего же вы не синтезируете, боже мой? — воспламенился и Ангел. — Чего вы ждете?

— Сознаюсь, я давно уже работаю над синтезом, — сказал кротко Климент. — Но положение, в котором я нахожусь сейчас…

И вот тут-то двое врачей-практикантов протрезвели. Только теперь они вспомнили, что этот невероятный разговор происходил не в академии наук и не на международном симпозиуме, а в психоневрологической клинике, в одной из ее бесчисленных палат.

Марин поглядел на светящиеся стрелки часов.

— О, да уже около семи! Как неощутимо летит время с вами, Климент!

— Я лечу впереди времени, — загадочно отвечая безумец и добавил: — Однако об этом — в другой раз. Наверное, вы торопитесь.

— Да, у нас важная встреча, — хладнокровно солгал Марин.

— Знаю! — гласил двусмысленный ответ.

— Я совсем запутался, — признался Ангел, когда они остались одни в коридоре. — Любой может спятить, слушая Климента.

— Между прочим, теория его достаточно стройна, — размышлял Марин. — Большинство пищевых веществ, которые принимает человек, отклоняют поляризованный свет вправо. Не исключено, что…

— Стой! Что это? — Ангел указывал пальцем на стену, за которой находилась палата Климента. Он глядел перед собой как помешанный.