И сумерки за твоей спиной

Сомкнет пространство.

В Баие тихо. Пройдет минута

Машина всхлипнет тепло и тало.

И словно пульс в голове зажмут, а

Между ребер – кусок металла.

И есть ли смысл объяснять кому-то,

Как я устала.

И той, высокой, прибой вспоровшей,

Уже спохватятся; хлынет сальса.

Декабрь спрячет свой скомороший

Наряд под ватное одеяльце.

И все закончится, мой хороший.

А ты боялся.

21 декабря 2005 года.

@@@

А что до депрессивного осла

Иа-Иа, то он был прав всецело.

От этих праздников – да что удар весла,

Ухмылка автоматного прицела –

Ручная бы граната не спасла.

Я еду в Питер третьего числа,

Поскольку мне тут все осточертело.

Поскольку в этом маленьком аду

Любая выстраданность, страсть, отважный выпад

Встречает смех в семнадцатом ряду

Или отеческое замечанье – keep it

Inside; а я потом сбегу в Египет

И навсегда с радаров пропаду.

***

Вместо праздничной чепухи

(Помнишь, нас заставляла школа

Клеить дождики, частоколы

Из картона и шелухи

Стенгазетной – всего такого)

Я развешиваю стихи –

От Тверского и до Терскола,

Через скалы со дна морского,

И сугробы, и лопухи,

Через пики, через верхи, -

Осторожнее, Полозкова! –

Через памятники Кускова,

Ухо сельского, городского

Через сердце – здесь место скола,

Через льды, косогоры, мхи –

Пусть мерцают тебе, тихи

Ненавязчивы, проблесковы,

Как далекие маяки.

Как все эти часы, что жду

Потепленья в твоем лице я.

От Заневского и до Цея

От Азау и до Лицея

В Царскосельском пустом саду.

***

Я так устала, что все гурьбой

Столпились, шепчутся, хмурят бровки.

И вдруг, с разбегу, без подготовки,

Плашмя, с Эльбруса и до Покровки -

Бах!
– вечер падает голубой

На снег, покусанный и рябой;

Движенья скомканы и неловки –

Я засыпаю в твоей толстовке,

И утро пахнет совсем тобой.

Улыбки все с одного броска

Подбиты – выцвели и усопли.

И даже носом идут не сопли,

А оглушительная тоска,

И ты орешь, что весна близка –

И тонной смерзшегося песка

Ответит небо на эти вопли.

***

– Во сколько точно? Вечерним рейсом?

Ногами, сумерками, закатом.

Ты грейся в кресле, а я по рельсам

К Дворцовым набережным покатым;

Любовь по принципу «разогрей сам»,

Простым сухим полуфабрикатом;

Карманный сборник молитв – well, pray some!

Все остальное читай под катом.

Живой? А как там у вас погода?

В домишке инеем все покрыто?

У нас подводят итоги года –

Передо мной, например, корыто –

Оно разбито

И древоедом насквозь изрыто.

– И где все, Боже, твои дары-то?

– Да не дури ты.

На этом – кода.

***

Все предвкушают, пишут письма Санте,

Пакуют впрок подарки и слова,

А я могу лишь, выдохнув едва,

Мечтать о мощном антидепрессанте,

Тереть виски, чеканить «Перестаньте!»

И втягивать ладони в рукава.

И чтобы круче, Риччи, покороче,

Как в передаче, пуговички в ряд.

Чтоб в мишуре, цветной бумаге, скотче

И чтоб переливалось все подряд –

До тошноты. Прости им это, Отче.

Не ведают, похоже, что творят.

И вроде нужно проявить участье,

Накрыть на стол, красивое найти.

Но в настоящие, святые миги счастья

Неконвертируемы тонны конфетти.

И я сбегаю налегке почти,

Под самые куранты, вот сейчас – и…

Но я вернусь. Ты тоже возвращайся,

Авось, пересечемся по пути.