— Нет, — твердо ответил вез Менк. — Хотя я не сомне ваюсь в вашей невиновности, свободный вез Кробир, вы и ваши коллеги формально остаетесь под подозрением. Моргафское представительство вправе заявить протест, если вам будут предоставлены некие возможности, которые вы могли бы использовать в личных интересах.

Хотя и вполне обоснованный, отказ задел Рэднала. Биолог удалился в свою клетушку, лег и обнаружил, что не в состоянии заснуть. Две последние ночи он буквально проваливался в сон, когда появлялись Эвилия и Лофоса. Сейчас сна не было ни в одном глазу — а они не шли.

Любопытно почему? Они ясно показали, что никого и ничего не стесняются. Может быть, девушки решили, что он чересчур робок, чтобы заниматься любовью, когда за дверью и милиция, и Глаза-и-Уши. Несколько дней назад так оно, безусловно, и было. Сейчас… трудно сказать. Лофоса и Эвилия так просто и естественно относились к совокуплению, что любой другой взгляд на это казался нелепым.

Так или иначе, девушки не пришли. Рэднал долго ворочался в спальном мешке и хотел даже выйти поболтать с тем, кто нес сейчас вахту, но потом раздумал: Пеггол вез Менк заподозрит, что он сделал это в каких-то своих черных целях. Рэднала вновь захлестнула волна раздражения и обиды и прогнала сон еще дальше. Немалую роль сыграла в этом неистовая ссора четы Мартос за стенкой — супруги выясняли, кто из них потерял единственную скребницу.

В конце концов биолог, наверное, задремал, потому что 0цнулся он внезапно от того, что вахтенный перед рассветом включил в гостиной свет. Рэднал зевнул, надел кепочку, перепоясал мантию и вышел из своей комнатки. Жозел вез Глезир и несколько туристов уже сидели в гостиной, разговаривая с милиционерами и людьми из столичного отделения Глаз-и-Ушей. Разговор оборвался, когда в гостиную вплыла Эвилия — забыв одеться.

— Тяжелая у вас, экскурсоводов, работа, — сказал Пеггол вез Менк тем же тоном, каким говорили обыватели, убежденные, что гид все время только и сношается со своими подопечными.

Рэднал хмыкнул — на этот раз ему действительно ничем иным утруждать себя не приходилось. «Обычно не так», — хотел возразить он. Впрочем, вряд ли Пеггол ему поверит, поэтому и здесь можно себя не утруждать. Если Глаз-и-Ухо чему-то не поверит, то начнет копать, а если он начнет копать, то будет копать, пока не найдет то, что ищет, — независимо от того, было оно или нет.

Рэднал и Жозел вышли за пищевыми концентратами, а когда вернулись, в гостиной уже собрались все, и Эвилия ухитрилась отвлечь нескольких мужчин от Лофосы.

— Пожалуйста, свободная, — сказал биолог, передавая еду Тогло зев Памдал.

Никто не обращал на нее особенного внимания — обычная тартешская женщина в скрывающей все тартешской мантии, не то что практически голая иностранная штучка. Интересно, подумал Рэднал, не действует ли это ей на нервы. Женщины не любят, когда ими откровенно пренебрегают.

Если ей что-то и не нравилось, Тогло зев Памдал этого не показывала.

— Надеюсь, вы спали спокойно, свободный вез Кробир? — Девушка даже не взглянула в сторону Эвилии и Лофосы. Никакого особого смысла она в свои слова вроде бы не вкладывала, что совершенно устраивало Рэднала.

— Да, надеюсь, вы тоже, — ответил он.

— Более или менее — хотя не так хорошо, как до убийства моргафца. Жаль, что ему больше не рисовать — у него определенно был талант. Да ниспошлет ему Богиня в следующей жизни землю, воду и ветер — так, по-моему, молятся островитяне?

— Кажется, да, — кивнул Рэднал, хотя мало что знал о верованиях Моргафа.

— Я рада, что вы сумели добиться продолжения тура несмотря на трагедию, Рэднал вез, — сказала Тогло. — Мертвому не помочь, а Низина великолепна.

— Действительно так, своб… — начал биолог. Потом за молчал и мигнул. Девушка использовала не формальное об ращение, а обращение средней степени близости, говорящее, что она его знает немного и не находит отталкивающим. Учитывая то, чему она явилась свидетельницей в первую ночь, это было просто чудо. Рэднал не упустил удобный случай и с улыбкой поправился: — Тогло зев.

Когда спустя некоторое время он и Фер выносили упаковки от рационов в мусорный ящик, работник Парка ткнул его локтем в бок и сказал:

— Я погляжу, женщины от тебя без ума, а, Рэднал вез?

Биолог ткнул приятеля в бок еще сильнее.

— Чтоб тебе утонуть в Горьком озере, Фер вез! От этой группы одни неприятности! А Носко зев Мартос вообще считает меня частью меблировки.

— Ну, тебе-то она не нужна! — рассмеялся Фер. — Ладно, я просто ревную.

— Ты повторяешь слова Мобли, — ответил Рэднал. Чувство ревности, которое вызывала в окружающих его мужская привлекательность, было ему в новинку и, честно говоря, не очень неприятным. По тартешским нормам слыть любителем плотских утех считалось слегка неприлично все равно что разбогатеть, нарушая закон. С другой стороны, Эвилии и Лофосе всякие условности, похоже, были глубоко безразличны. «Ну и что, — спросил себя Рэднал, — ты действительно хочешь уподобиться Эвилии и Лофосе, как бы ни были спелы их тела?» Он хмыкнул. — Ладно, давай двигай. Нам пора, в конце концов, собираться.