Как и в Тремолоре, посередине коридора в стене была большая ниша, где стояли такие же громадные доспехи. Чувствовалось, они видели немало жестоких битв.

У дверей путники остановились, словно решая, стоит ли идти дальше. Затем Апсалара решительно шагнула вперед. Они попали в большой зал. Огонь в очаге горел сам по себе, без всяких дров. Странная тьма окружала его по краям, делая очаг похожим на портал огненного магического Пути.

Перед очагом, спиной к путникам, стоял некто. Облаченный в одежды цвета охры, успевшие выцвести и потускнеть, он был широкоплеч, а ростом своим раза в полтора превосходил человеческий. Черные, с рыжеватым оттенком волосы были заплетены в косу, перетянутую на затылке металлической цепочкой. Это был хранитель Дома.

Не поворачиваясь к ним, хранитель заговорил низким, раскатистым голосом:

— Вы так и не сумели отдать Икария Азату.

— Вообще-то нам никто этого не поручал, — тут же возразил Скрипач. — Маппо…

— Ах да, Маппо, — перебил его хранитель. — Этот трелль. Он слишком давно странствует бок о бок с Икарием. Но есть обязанности, превосходящие дружбу. Древние боги нанесли Маппо глубокую рану, уничтожив его родной город и возложив вину на Икария. Им казалось, этого будет достаточно. Древние остро нуждались в сопровождающем для полуджагата, готовом постоянно находиться при нем и даже пожертвовать жизнью, если понадобится. Поначалу Икарий странствовал один, и угроза миру была слишком велика.

Эти слова вгрызались в Скрипача, разрывая его изнутри.

«Как ты можешь говорить такое, хранитель? Маппо не верит, будто Икарий разрушил его родной город и убил его родных и близких».

— Знайте же, смертные, Азат давно замыслил пленить Икария, — сказал хранитель, поворачиваясь к ним.

Из тонких губ торчали острые клыки. Зеленоватая морщинистая кожа делала его похожим на призрак, и даже мягкий свет очага не добавлял ей живости. На пришедших глядели холодные глаза цвета подтаявшего льда.

Скрипач заморгал.

«Неужели?»

Сходство было полным, вплоть до мельчайших черточек на лице. Саперу стало не по себе.

— Моему сыну опасно гулять на свободе. Его гнев ядовит, — сказал джагат. — Я уже говорил: есть обязанности, превосходящие дружбу и даже кровные узы.

Ему ответила Апсалара.

— Мы понимаем твои заботы, но справиться с Икарием нам было не по силам. Он бы с легкостью расшвырял всех нас.

Ледяные глаза джагата скользнули по ней.

— Наверное, ты права. Простите меня. Просто я… надеялся.

— Но почему… почему над Икарием тяготеет такое страшное проклятие? — прошептал Скрипач.

Джагат вздрогнул, затем резко повернулся к очагу.

— Раненые воины опасны. Но еще опаснее — нанесение ран. Мой сын искал способы вызволить меня из Азата. Он потерпел неудачу и… пострадал сам. Икарию никогда не понять, что мне здесь хорошо и спокойно. Во всех мирах очень мало мест, где бы джагат чувствовал себя спокойно… точнее, где он может достичь покоя. В отличие от людей мы стремимся к уединению, ибо только когда мы одни, мы ощущаем себя в безопасности.

Некоторое время хранитель и путники не произнесли ни слова.

— Боги жестоко посмеялись над Икарием, — вновь заговорил джагат. — Лишившись памяти, он не знает, что побудило его начать свои долгие странствия. Ему ничего не известно о поврежденных магических Путях и тайнах Азата.

Улыбка джагата была насквозь пронизана болью.

— Он и обо мне ничего не знает.

— Так ты… Гофос? — вдруг спросила Апсалара.

Джагат не ответил.

Возле ближней стены Скрипач заметил скамью. Доковыляв туда, он сел, прислонился к теплой стене и закрыл глаза.

«Боги милосердные, что есть все наши внешние сражения и внутренние шрамы? Царапины и не более. Спасибо тебе, Клобук, за дар смерти. Я бы не смог жить тысячелетия, как живут Властители. Я бы просто истерзал себе душу».

— Вам пора уходить, — объявил джагат. — Если кто-то из вас ранен — у входной двери стоит лохань с целебной водой. За пределами Дома Азата эта ночь полна опасностей. Будьте осторожны.

Скрипач встретился глазами с Апсаларой и отвернулся, не желая, чтобы она видела его слезы.

«Маппо и Икарий… как же переплелись ваши жизни!»

— Пошли, — тихо сказала Апсалара.

Скрипач кивнул, тяжело вставая.

— Мне эта водичка точно не помешает, — пробормотал сапер.

Крокус бросил прощальный взгляд на пристанище джагата: выцветшие шпалеры, резную скамью, стол у противоположной стены, заваленный свитками пергамента. Вздохнув, парень молча вышел. Вслед за ним вышел Реллок.

Коридор вывел путников к входным дверям. С одной стороны стояла деревянная лохань, с другой на крючке висел деревянный черпак. Апсалара сняла его, зачерпнула воды и подала Скрипачу.