– Я предпочел бы быть убитым на дуэли Черным Беном, чем поверить, что такая сладостная женственная страсть – всего лишь шутка.

Анна смутилась.

– Но, сэр, вы сами придумали эту шутку.

– И вы стали с ее помощью тираном, Анна, – сказал он, склоняясь к ее лицу и преодолевая при этом разделявшую их бездну шириной в несколько дюймов.

– Леди Анна, – уточнила она, не в силах отвести взгляд от его прекрасного лица. О, этот опытный плут! Должно быть, ему хорошо известно, что эта игра, это притворство часто превращаются в подлинную страсть. Анна закрыла глаза и потянулась к его губам.

Нечеловеческим усилием воли Джон заставил себя сдержать клятву, данную сэру Сэмюелю, которую чуть было не нарушил. Он соскользнул с кровати, и холодный ночной воздух отрезвил его.

– Ложитесь спать, – сказал он грубо.

– Я ненавижу вас, Джон Гилберт. – Ярость, стыд и страсть душили Анну.

Проклиная себя, Джон подошел к окну. Черного Бена нигде не было. Видимо, ему надоела его игра, и он отправился в постель к какой-нибудь бабенке. Джон опустился в кресло возле камина. Он чуть было не позволил этой роковой женщине отнять единственное, что оставила ему в наследство семья Лейклендов, – честь. Менее чем через две недели сэр Сэмюел получит свою дочь нетронутой, и с этим будет навсегда покончено.

Убедившись, что Анна заснула, Джон еще долго размышлял о теплом бризе и страстных женщинах колонии Ямайка. Джон Гилберт всю ночь просидел в кресле, не сомкнув глаз.

Когда Анна проснулась на следующее утро. Джона Гилберта уже не было, и она обрадовалась.

При воспоминании о прошедшей ночи лицо ее зарделось. Ведь оказавшись в его постели, Анна и не пыталась бежать. Она попалась в расставленную им ловушку, как лондонская шлюха, промышляющая своим телом на Стрэнде. Правда, этому способствовало появление Черного Бена, которого она до сих пор не могла забыть.

Анна шагнула к сундуку, чтобы надеть платье из розового атласа, но вместо него там лежало платье из серого льна и шерсти грубой выработки с белым воротником в виде шейного платка, скромное и более подходящее для жизни в сельской местности. Джон все предусмотрел.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Бет с миской воды.

– Доброе утро, миледи.

Анна улыбнулась ей:

– Пожалуйста, Бет, не забывай стучаться, когда входишь в спальню.

Молодая женщина вспыхнула.

– Я этого не знала. Дома все мы жили в одной комнате.

Анна пожалела, что отчитала девушку.

– Скажи, пожалуйста, где твоя семья?

– Их всех забрали, миледи, в корнуоллские рудники. Я была слишком юной, и вербовщик решил, что от меня будет мало пользы. Потом я нашла приют здесь.

– Понимаю, – сказала Анна, гадая, что могло случиться с этой хорошенькой скотницей после отъезда ее семьи и до встречи с разбойником. Видимо, ничего хорошего.

– Благодарю тебя за это платье, – сказала ей Анна, разглаживая грубые складки на нем.

– Он сказал… – Бет осеклась и судорожно сглотнула.

– Что он сказал? Да ну же. Бет, я тебя не съем.

– Он сказал, – продолжала Бет, набравшись храбрости, – что ты будешь помогать доить коров.

Она рванулась к двери.

Анна ушам своим не поверила:

– Помогать с дойкой коров?

Анна нервно рассмеялась. Не удовлетворившись вчерашним представлением, Джон Гилберт решил подвергнуть ее еще одному унизительному испытанию. Испытанию трудом, к которому она была совершенно не способна и которое станет испытанием ее воли. Она улыбнулась, радуясь возможности показать себя. Этот разбойник переоценил себя, если вообразил, будто женщина, бросившая вызов королю и графу в один и тот же день, может спасовать.

– Ступай, Бет. Я просто мечтала поработать скотницей ради сохранения хорошего цвета лица и здоровья. Всем известно, что скотницы не болеют оспой.

– Мы болеем коровьей оспой, леди Анна, но после нее черная оспа нам не страшна.

Анна торопливо оделась.

– Вполне возможно, что каждая светская дама должна провести лето в коровнике.

Бет открыла и придержала для нее дверь.

– Никогда не встречала такой леди, как ты, – сказала она застенчиво.

Анна проплыла мимо нее.

– Так же, как и Джон Гилберт, – рассмеялась Анна и взяла Бет под руку.

Бет очень смутилась, но Анна крепко держала ее.

– Что за дивное утро! – воскликнула Анна и ничуть не покривила душой.

Теплое утреннее солнце отражалось в каплях росы, уже промочившей ее чулки. Его лучи разогнали туман, гнездившийся среди ветвей деревьев на холмах, окружавших это уединенное селение. Девушка вздохнула полной грудью и подставила лицо лучам солнца, вдыхая аромат дерева, горящего на костре, и густой запах поднявшегося на дрожжах и только что испеченного хлеба.