Постояв в нерешительности посреди комнаты, Анна прошла к камину, села на стул и тотчас же поднялась: мокрая одежда облепила ее, и все тело обдало холодом. С минуту она разглядывала Джона, но он не двигался и не открывал глаз. Она быстро сняла платье, потом белье, повесила на спинку стула, воспользовавшись подушкой, чтобы прикрыть наготу.

Анна не была уверена, что Джон спит, но уже несколько минут он лежал неподвижно, и Анна решила, что Джон уснул.

Озябнув, Анна набросила на себя пеньюар Нелл, и вскоре ее сморил беспокойный сон.

Несколькими часами позже в полной темноте она проснулась – тело ее затекло и болело. Она попыталась расправить конечности и тут же еле слышно выругалась, почти уверенная, что к утру жесткий стул превратит ее в согбенную старуху. Не спуская глаз с неподвижного тела Джона, она на цыпочках подошла к кровати с дальней от него стороны, тихонько раздвинула полог и осторожно вытянулась под теплым покрывалом, стараясь оставаться на самом краешке постели. Некоторое время, показавшееся ей вечностью, Анна ждала, что Джон заключит ее в объятия. Но этого не произошло, и Анна придвинулась к нему.

– Анна, ты считаешь меня монахом преклонных лет, если думаешь, что я могу быть с тобой в постели и оставаться равнодушным?

– Я надеялась, Джонни, что нет.

Со вздохом, выразившим его отчаяние и решимость, он привлек ее к себе и накрыл ее губы своими губами. Джон изо всех сил пытался сопротивляться ее очарованию, но ведь он был всего лишь человеком, а противиться чарам Анны Гаскойн мог разве что волшебник.

Анна снова оказалась во власти собственных эмоций. Теперь ее ничуть не волновало, что она находится в доме и постели Нелл. Да хоть бы на ложе самого дьявола! Не все ли равно. Анна как бы невзначай провела рукой по восставшему жезлу Джона.

– Ты считаешь меня разнузданной?

– Для леди, – поддразнил он ее, в то время как его руки лихорадочно задвигалась, развязывая тесемки белья. Джон столкнул Анну на пол, и теперь они оба лежали в чем мать родила, изучая друг друга.

Джон неожиданно перекатился на кровати и встал.

Анна почувствовала себя опустошенной и разочарованной.

– Я тебе не нравлюсь?

– Очень нравишься, радость моя, – ответил он, роясь в кармане камзола, несколько удивленный тем, что она в отличие от большинства женщин не осознает своего очарования.

Джон вернулся в постель. Анна сидела, округлив глаза от изумления.

– Это тебе, – сказал он нежно и уронил ей в ладонь золотое кольцо, на котором были две переплетенные буквы. – Мой отец подарил его матери как залог своей любви, хотя и не мог на ней жениться. Теперь оно твое.

Анна повертела кольцо в пальцах, наклонилась, чтобы видеть буквы в свете падающего на них огня камина, и медленно прочла надпись.

– Ты, и никто другой, – произнесла Анна, и голос ее дрогнул от переполнявших ее чувств.

Он надел ей на безымянный палец кольцо, оно пришлось ей впору, словно было сделано специально для нее.

– О, Джонни, я хочу быть твоей женой, если не хочешь, я могу стать любовницей, просто подругой, кем угодно.

Впервые Анна поняла, что любовь превыше всего. Даже гордости.

Джон снова лег, положив голову на подушку и сцепив руки под головой. Он смотрел на Анну, предчувствуя конец долгой борьбы с собой.

– Я желал тебя, Анна, с той самой ночи, когда вез в Уиттлвуд, и еще отчаяннее, когда увидел тебя, усталую после дойки коров, на зеленой лужайке, когда солнце осветило твои блестевшие от масла губы.

Анна сделала движение к нему и попыталась лечь сверху, держа его за руки и не отпуская их, чувствуя себя бесшабашной девчонкой, и это ощущение ей понравилось. Она поцеловала один его глаз, потом второй и пришла в восторг, ощутив под собой его восставший жезл. Потом принялась дразнить поцелуями его губы, лаская их языком. Его жадный язык рванулся навстречу и ответил ей.

С громким стоном он опрокинул Анну на постель, упал на нее и принялся посасывать ее груди. Его палец зарылся в шелковистый бугорок между ее ног, раздвигая нежную плоть и ища бархатный вход в ее лоно. Не в силах больше терпеть, Джон лег на нее.

– Тебе будет больно, Анна, – прошептал он.

– Быстрее, Джонни, – крикнула Анна, – не останавливайся. – Она выгнулась всем телом. – Я умру, если ты этого не сделаешь.

– Значит, я снова спасу тебе жизнь, – сказал он, и Анна уловила в его голосе иронию разбойника в ночи, принявшего решение совершить грабеж.

Ничто ни в ее детстве, ни во время ее жизни при дворе не подготовило ее к тому, что случилось дальше. Она имела представление о том, что происходит между мужчинами и женщинами на брачной постели, но не думала, что радость затопит ее и что, несмотря на боль, вознесет к вершине блаженства!