Кайл молчал. Тень не стала ждать его ответа. Отступила еще на шаг в темноту и сама стала темнотой.

Старый, очень старый человек опустился на землю рядом с еле заметным костерком, оперся спиной о хранящий еще дневное тепло камень стены, закинул голову. Чтобы последний раз посмотреть на небо этого Мира.

Огромное бельмо луны прожектором светило с этого неба. Словно для того, чтобы в мертвом своем свете показать ему, кем он станет через миг: мертвым камнем между мертвыми камнями. Кайл надел кольцо на безымянный палец левой руки.

И открыл глаза.

Марика внимательно смотрела ему в лицо, а через плечо ее так же сосредоточенно смотрел Сухов. Со скамьи у стены ему устало улыбался Том. Они казались ему ужасно молодыми.

— Так... — Кайл внимательно осматривал все вокруг себя.

В принципе ему не надо было спрашивать «Где я?». Он уже знал все, что было с ним за это время. Видел во снах.

— Как ты? — осторожно потрепал его по плечу Сухов.

— Ты принес Исцеление? — тревожно спросила Цинь шагнув к нему из угла, где ее до сих пор скрывала тень.

Там, в тени, как яйцо странной птицы, остался лежать камень, заключавший Больное Царство, теперь неуловимо изменившийся.

— Да, — чуть охрипшим голосом ответил Кайл. — Думаю, что принес. Для начала я исцелил тотМир. И там меня за это убили.

Пару мгновений в зале царила тишина. Потом, прежде чем вся братия журналистов сорвалась с цепи, слово успела взять самая энергичная из почти сотни представителей этой древнейшей профессии — аристократического вида соотечественница Цинь. Точнее говоря, соотечественниками их были прапрабабушки и прапрадедушки. В отличие от Циньмэй — уроженки Джея, Энни Чанг («Гэлэкси ньюс») была коренной жительницей Метрополии. Она вынуждена метаться по Мирам Периферии в поисках тем для злободневных публикаций. Сейчас ей такая тема шла прямо в руки.

— Позвольте узнать, — быстро произнесла она в микрофон, на долю секунды опередив Доди Кречмаря из «Медицинского вестника», — почему корпорация «Линчжи» считает возможным препятствовать выступлению на пресс-конференции человека, которого сейчас открыто называют одним из авторов победы над Эпидемией, — доктора Васецки? Если доктор Васецки не желал выступить перед представителями средств массовой информации, он имел все возможности заранее предупредить об этом приглашенных корреспондентов. Он этого не сделал, и мы вправе требовать объяснений.

Ожидаемый гомон последовал незамедлительно. Председательствующий ожесточенно застучал карандашом по микрофону. Слово взял председатель Объединенного штаба по борьбе с Эпидемией, профессор Гримальди.

Он дождался, пока зал успокоится, извлек из внутреннего кармана конверт, из конверта — лист, исписанный убористым почерком, и помахал им в воздухе, привлекая всеобщее внимание.

— Во-первых, — начал профессор, — декан Васецки вовсе не является сотрудником корпорации «Линчжи», свободен от каких-либо обязательств перед ней, и указанная корпорация никоим образом на его присутствие на нашей пресс-конференции повлиять, таким образом, не может. Во-вторых, вчера, — Гримальди снова показал собравшимся лист бумаги, — через доверенных людей доктор Васецки передал мне письмо, в котором ставит меня в известность, что, поскольку считает, что его участие в разработке средств борьбы с фактором перерождения «кокон» закончилось еще на стадии теоретических разработок, то теперь, когда борьба с Эпидемией успешно доведена до окончательной победы уже сугубо практическими методами, он прекращает свое участие в проекте и удаляется от общества.

Зал снова зашумел, и Тургут из «Интерстеллар крониклс» осведомился у выступающего, надо ли понимать услышанное в том смысле, что декан Васецки, вместо того чтобы пожинать плоды своей заслуженной славы, решил теперь удалиться в монастырь? И если это так, то в какой?

Чтобы погасить эту вспышку эмоций, профессору пришлось встать и замахать руками, уподобясь пожилому орлу, вознамерившемуся взлететь из горного гнезда.

— Мне не даны полномочия предать гласности намерения господина Васецки. — Гримальди сухо подвел черту под ненужными расспросами. — Ни мне, ни кому-либо из здесь присутствующих нечего добавить к тому, что уже сказано о странном, на мой взгляд, достойном даже... э-э... сожаления решении декана Васецки. Мы живем в обществе, которое дает нам право выбора, и Кайл Васецки свой выбор сделал. Эту тему будем считать закрытой.

Вновь всколыхнувшийся в зале шум заставил Сухова чуть убавить громкость звука приемничка, встроенного в панель управления, и стали слышны шорох и шелестящее шипение, с которыми поставленный на автопилот флаер скользил над ночным шоссе.

— Как скоро до этой публики дойдет, что у Кайла есть старик отец и что Кайл никуда не уйдет, не попрощавшись с ним? — спросил скорее сам себя, чем кого-либо из своих спутников, Том.

— К тому времени они уже успеют попрощаться, — сказала с заднего сиденья Марика. — Не надо громче. — Она за плечо удержала Сухова, потянувшегося было к верньеру радио. — Боюсь, и мы не успеем.

Там, далеко — в конференц-зале Центра сопротивления бедствиям, — председательствующий овладел наконец ситуацией и профессор Гримальди зачитывал теперь официальное коммюнике, подводившее итоги Эпидемии (число жертв со смертельным исходом — около десяти тысяч, общее число пострадавших — до семидесяти тысяч человек, размер причиненного ущерба). Жертвами были в основном вовсе не пораженные «коконом» больные, наоборот, речь шла главным образом о военнослужащих, погибших при усмирении «коконов», успевших в окраинных поселениях Республики пройти процесс перерождения в агрессивных чудищ.