– Так и быть, сделаю это за десять фунтов. Если бы мне не надо было зарабатывать себе на жизнь, я бы это и даром сделала. Сидней Брейшоу, так? Отлично. Сама обо всем позаботишься?

– А ты не можешь? Я не знаю, служит ли еще Бриггс в Пентридже.

– Хорошо. Дай мне еще двадцать фунтов, чтобы умаслить его.

Фрина выложила деньги.

– Только не подведи меня, Клара. Я дала слово.

– Нет. Не подведу, – пообещала Клара и прочертила грязным пальчиком крест на плоской груди своего спортивного свитера.

Фрина поспешила удалиться. Клара действовала ей на нервы.

На вечер четверга у Фрины было намечено совращение очаровательного доктора Филдинга. Но она вспомнила об этом, только когда госпожа Батлер спросила ее, что бы она хотела на ужин.

– Черт, совсем забыла! Госпожа Батлер, я пригласила на ужин этого милого молодого доктора.

– Не мудрено: последние дни у вас было столько хлопот, – кивнула госпожа Батлер. – Так что на этот раз я ворчать не стану.

Фрина поняла намек и улыбнулась.

– Надеюсь, следующего раза не будет, – сказала она любезно. – Не могли бы вы приготовить простенький легкий ужин?

– Овощной суп, котлеты из ягненка, зеленые бобы, картофель «Анна»? [35] Яблочный пирог со сливками? – предложила госпожа Батлер.

– Очень хорошо. А потом кофе и ликеры в моей гостиной наверху. Попросите господина Батлера развести там огонь в камине. И оставьте полную поленницу дров. После того как принесете кофе, я не хочу, чтобы нас беспокоили.

Госпожа Батлер поджала губы и кивнула. Еще того гляди потребуют расчет завтра утром, подумала Фрина. Если, конечно, доктор поддастся соблазну.

Фрина приняла роскошную ванну и тщательно оделась, выбрав свободное теплое бархатное платье от Эрте. [36] Черное, с мехом на манжетах и воротнике и пятнадцатисантиметровой меховой оторочкой по подолу. Она старательно расчесала волосы и наложила немного румян.

Дот помогла хозяйке надеть платье и опустилась на колени, чтобы застегнуть на узких щиколотках мягкие кожаные ботинки.

– Взвешиваете свои шансы, мисс?

– Да. Он неловок, но очарователен, что скажешь?

– Будьте осторожны, – предостерегла Дот. – Это австралиец. А у них иные представления о девушках, чем у русских.

– И итальянцев, – согласилась Фрина. – Я буду осторожна. Ты уходишь или останешься дома?

– Останусь, – сказала Дот, затягивая шнурок. – Я ходила в библиотеку, так что почитаю и послушаю радио. Я вам не помешаю, мисс? Я ведь могу спуститься и подняться по своей лестнице.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против, – сказала Фрина. – И Батлеры тоже.

– Они все поймут, – ответила Дот. – Я же поняла. Поначалу это немного ошарашивает, но потом привыкаешь. Желаю вам хорошо провести время, мисс. – И Дот, нисколько не завидуя, спустилась вниз поужинать с Батлерами.

Фрина курила папиросу за папиросой и размышляла. Дот права: австралийские мужчины совсем другие. Она вовсе не хотела, чтобы их отношения затронули чувства. У нее не хватало терпения на зависимость, и она не понимала, что такое ревность.

Фрина услышала, как зазвонил дверной колокольчик, и с нарочитым спокойствием и тайным смятением спустилась вниз встретить гостя.

Он и в самом деле красив, отметила она, пока гость следовал за ней в столовую. У юного доктора была бледная кожа, вьющиеся каштановые волосы, он был ладно сложен и высок. Фрина села на свое место и взяла из рук господина Батлера бокал вина.

Молодой человек чуть не смахнул стоявшую посредине стола вазу с папоротником и виновато улыбнулся.

– Боюсь, я слишком неловок, мисс Фишер.

– Зовите меня Фрина, я ведь не пациентка, доктор Филдинг.

– Тогда вы должны звать меня Марк.

– Я догадываюсь, что вы недавно стали докто-ром. Почему вы выбрали медицину?

Этот безопасный вопрос можно было бы задать человеку любой профессии. Подали суп. Он был хорош – хотя, пожалуй, чересчур много сельдерея. Марк Филдинг ел быстро, словно его могли позвать в любую минуту.

– Я хочу приносить пользу, – объяснял он. – Хочу исцелять раны этого мира. – Он положил ложку. – Это звучит глупо, да? Но вокруг столько боли и страданий, и я хотел бы облегчить их. Я работаю со старым доктором Дорсетом, у него огромный опыт, но он циничный старик. Утверждает, что каждый в мире действует в своих интересах. А вы как считаете?