Хуссейн припарковал свою машину напротив клуба «Золотая клетка», так что Мухаммед мог видеть афишу с фотографией Мими у входа. Он посмотрел на мину и хрипло вдохнул воздух – в горле у него пересохло.

Что он здесь делает с этими опасными людьми, террористами, – он, Мухаммед Рашид, безобидный маленький клерк? Он был в смятении с того дня, как получил письмо матери из Аль-Тафлы. Несколько недель он ждал, что Ясмина приедет к нему, и каждый вечер, расстроенный, уходил к Хуссейну и слушал там молодых людей, которые страстно вещали о Боге и революции. Надежды на приезд матери иссякли, тоска наваливалась тяжелой глыбой. Ненависть подавляла страстную потребность в материнской ласке, и когда друзья Хуссейна говорили, что безнравственным женщинам не место в Египте, он соглашался с ними. Согласился и подложить мину в клуб «Золотая клетка», чтобы разрушить безбожное капище, где танцевала Мими.

«Уж я ей покажу», – твердил он про себя, сам не зная, к какой из двух женщин обращена его угроза.

Но сейчас он был испуган и растерян, как ребенок, и старался не думать о мине. Неужели мать уже уехала из Аль-Тафлы? Не может быть! Завтра она приедет на улицу Райских Дев… а сегодня вечером Мухаммеда схватит полиция… Но бежать он уже не мог.

Хуссейн поднял коробку с миной и вложил ее в руки Мухаммеда:

– Мы предоставляем тебе эту честь, друг мой. Ты докажешь сегодня свою преданность Богу и нашему делу. Вот тебе ключ от черного хода. Если встретишь слугу или сторожа, дай бакшиш и скажи, что ты должен положить в костюмерной Мими подарок от важного чиновника. Поставь коробку вот тут, на краю сцены, – он показал крестик на схеме. – Бог тебе поможет.

В то время как Мухаммед входил в клуб с черного хода, к парадному входу подъехала Камилия и, выйдя из машины, обменялась рукопожатиями с владельцем клуба. Он заверил ее, что к вечеру все подготовлено. Вечер по случаю вручения Дахибе премии за книгу был подготовлен втайне от нее; в клубе «Золотая клетка» должны собраться семья Рашидов и друзья Дахибы, оркестранты ансамбля, который играл во время ее выступлений, кинозвезды и другие знаменитости, а также представители министерства искусств и культуры. Был заказан роскошный обед, и гости надеялись, что Дахиба не откажется станцевать им – после четырнадцатилетнего перерыва.

Дахиба смотрела на залитые золотым солнечным светом крыши домов, купола и минареты мечетей Каира и чувствовала, что этот мир прекрасен – мир, в котором ей была дарована вторая жизнь. Лабораторные анализы показали, что роковая опухоль рассосалась. Хаким вошел в комнату с большим свертком в руках, улыбаясь лукаво и довольно.

– Тебе подарок. Разверни и посмотри.

Ловкими тонкими пальцами Дахиба развязала ленту и вскрикнула от восторга. Подняв платье на руках, она любовалась золотыми и серебряными узорами, вплетенными в тончайшую черную ткань.

– О, это прекрасно, Хаким! Никогда в жизни не видела такой красоты.

– Это подлинное ассиютское платье. Ну и стоило же оно мне! – улыбнулся Хаким. – Он сел и пропустил между пальцами удивительную ткань. – Ему сто лет. Большая редкость – разыскать было очень трудно. А ты помнишь, что в свой дебют в 1944-м танцевала точно в таком же?

– Да, но то была подделка, а это – настоящее!

– Ну что ж, как раз для торжества. Надевай, Дахиба, его и потрясешь весь Каир.

Дахиба обняла его и поцеловала:

– А что мы будем праздновать, Хаким?

– Твое исцеление от рака, хвала Аллаху!

– А куда мы пойдем?

Он лукаво сощурил свои небольшие глаза:

– Это сюрприз.

Амира вспоминала о свое семье в Каире. Амира обещала Камилии, что они возвратятся к чествованию Дахибы, но путешествие затянулось. После посещения Мекки на пути в Медину у Амиры заболело сердце, и пришлось задержаться в пути. Доктор посоветовал после небольшого отдыха вернуться в Каир, но Амира не изменила своих планов, и сейчас они следовали старой караванной дорогой ее детства. Она должна была вспомнить то, что стремилась вспомнить всю жизнь – Бог не пошлет ей другого случая.

Амира глядела на бирюзовую воду залива Акаба, и душа ее ликовала. Посетив самое священное место всех мусульман, Мекку, она очистилась, приблизилась душой к Богу. Она и три ее юных спутницы целовали Каабу – большой черный камень, отполированный губами верующих, на котором пророк Ибрахим хотел принести в жертву своего сына Исмаила. Они посетили колодец Хагар и пили его священную воду, они бросали камушки в колонны, символизирующие сатану, – чтобы изгнать его из своих помыслов.

Потом они доехали на катере до Акаба и оттуда в большом запыленном «бьюике» пересекали старой караванной дорогой Синайский полуостров.

Это была дорога исхода евреев из Египта – в памяти Амиры запечатлелись слова матери о том, что они следуют путем Исхода. Но за давностью лет библейский путь Исхода не был, конечно, запечатлен на карте, и Амире предлагали и другие варианты. Она начинала волноваться, не надо ли было ей выбрать северную дорогу. Справа от дороги поднимались гранитные скалы и мелькали пальмы, слева голубел залив, на другой стороне которого в сиреневой дымке виднелась Аравия.

– Эта дорога, которой пророк Мусса вел свой народ? – спросила Амира у водителя, иорданца в клетчатой красно-белой шапочке.