– Амира, – сказала Марьям, – ты должна пойти со мной. Ты тридцать шесть лет не выходила из дому – ты заблудишься, если пойдешь одна!

– Я найду свой путь, – спокойно сказала Амира, натягивая на голову мелаю. – Господь проведет меня.

– Куда ты идешь, скажи мне? Что за адрес дал тебе Сулейман?

Амира расправила у лица мелаю, так что теперь видны были только мрачные, горящие последней надеждой глаза.

– Лучше тебе не знать.

– Но найдешь ли ты?

– Сулейман объяснил мне, как найти.

– Я боюсь, Амира, – грустно сказала Марьям. – Времена такие тревожные. Даже старые друзья ведут себя странно: они спрашивают меня, когда мы с Сулейманом уедем в Израиль. А нам это даже в голову не приходило!

Три года назад сорок пять тысяч евреев покинули Йемен – отъезд получил название «Операция Волшебного Ковра». После этого многие считали, что последует массовый отъезд евреев и из Египта. Действительно, многие евреи уехали, – это было заметно по каирской синагоге, которая почти опустела. Но Мисрахи, имя которых значило «египтяне», считали, что Египет – их родина, к которой они приросли крепкими корнями, и вопросы друзей об отъезде в Израиль были им неприятны.

Амира попрощалась с опечаленной Марьям и, оставшись одна, посмотрела на портрет Али у своего изголовья и заговорила с ним:

– Я должна пойти в город. Если есть хоть один шанс спасти сына, я должна его использовать. Бог просветил меня, и Он меня охранит. Но мне страшно. Много лет твой дом был моим убежищем, моим укрытием. Душа моя была спокойна здесь…

Она вышла в сад и остановилась у калитки; зимнее солнце мягко согревало ее плечи. Она видела Элис, которая возилась в своем садике, где, благодаря ее заботливому уходу, росли английские цветы. Дети играли рядом с ней, но без прежнего оживления – они скучали без отца, особенно Ясмина.

Амира вздохнула, открыла калитку и вышла на улицу Райских Дев.

Элис рыхлила землю и безмолвно молилась: «Боже, спаси Ибрахима, и я буду ему хорошей женой. Я буду любить его и служить ему, рожу еще много детей. Я забуду свою обиду, забуду о том, что он не сказал мне о матери Закки, когда женился на мне. Только верни его домой».

Эдвард не был ей поддержкой в эти трудные дни – он был мрачен и погружен в свои мысли. Раньше она думала, что причина его озабоченности – влюбленность в Нефиссу, но теперь он на нее и не смотрел. И все время носит с собой револьвер – говорит, что британцам теперь небезопасно в Каире. Но ведь он и дома не расставался с револьвером.

Элис оторвалась от работы и повернулась к дочке – Ясмина стояла, подняв на мать голубые, как вьюнки, вьющиеся по каменной садовой ограде, глаза.

– Мама, скоро папа вернется? Я скучаю без него.

– Я тоже скучаю, дочка, – мягко отозвалась Элис, обнимая Ясмину. К ним подбежали Камилия и Закки. Посмотрев в грустные глазенки девочки и мальчика, растущих без матерей, Элис нежно прижала их к себе, а потом велела бежать на кухню и доесть оставшееся от ужина манговое мороженое.

Оставшись одна, она увидела, что к ней подходит Хассан аль-Сабир.

– Новости об Ибрахиме? – с надеждой воскликнула Элис, но он только лукаво улыбнулся.

– Я видел, что Дракон вылетел из дома. Куда это она?

Элис снимала садовые перчатки:

– Дракон?

– Мать Ибрахима, – выразительно фыркнул Хассан, знавший, что Амира не любит его. – Я думал, что она никогда не выходит из дому.

– Так и есть. Боже мой, что это с ней случилось?

– А где Нефисса и Эдвард? – осмотрелся кругом Хассан.

– Нефисса пошла в город искать принцессу Фаизу – может быть, она не уехала из Египта. А Эдвард, – вздохнула она, – в своей комнате. – Элис подозревала, что брат пьет, и готова была примириться с его отъездом в Англию, раз он впал в такую депрессию. Элис снова спросила Хассана: – Вы что-то узнали об Ибрахиме?

Хассан, не отвечая, подошел к ней и откинул с ее щеки золотистую прядь.

– Не обманывайте себя, дорогая, – сказал он. – Я уверен, что вы уже примирились с мыслью о худшем исходе. Я не думаю, что Ибрахим вернется домой. Я делал все возможное, но ничего не разузнал. Боюсь, что приближенный короля сейчас легко не отделается.

Элис заплакала. Он обнял ее и, утешая, вкрадчиво сказал:

– Ничего не бойтесь, пока я рядом с вами.

– Но я хочу, чтобы вернулся Ибрахим!

– Мы все сделали для этого, но безрезультатно – Бог не захотел. – Он поднял пальцем подбородок Элис и, заглядывая ей в глаза, спросил: – Вы, наверное, чувствуете себя очень одинокой, дорогая? – Голос его звучал призывно, а губы приближались к ее губам.

– Хассан! – Элис отпрянула.

– Элис, ты прекрасна. И ты знаешь, что я влюбился в тебя с первого взгляда в Монте-Карло. Ты ошиблась и выбрала Ибрахима, но я знаю, что ты – моя женщина.

– Хассан, прекратите! Я люблю Ибрахима. Он взял ее за руку:

– Пойми же, Ибрахим умер. Ты – вдова, дорогая, и тебе нужен мужчина.

– Оставьте меня! – Она вырвала свою руку, оттолкнула Хассана и отскочила к гранатовому дереву. Он ринулся за ней, прижал ее к стволу и поцеловал. Элис билась в кольце его рук и звала на помощь.