Элис, помогавшая Нефиссе готовить сладости, ушла из кухни передохнуть в свою комнату. Она взяла с прикроватного столика последнее письмо Ясмины. Элис хотела перечитать взволновавшие ее строки: «Я теперь медик, – писала Ясмина, – и узнала, например, что пол будущего ребенка определяет сперма мужчины. Какая ирония: в Египте мужчина разводится с женой, которая не может родить ему сына, а виноват в этом он сам!»

«Да, – подумала Элис, – если бы я родила сына, судьба моя сложилась бы иначе…»

В комнату неожиданно вошел Ибрахим.

– Элис, ты здесь? – Он взял ее за руку. – Пойдем на крышу смотреть фейерверки. Такое изумительное зрелище! Каир словно закружился волчком среди настоящих и искусственных звезд.

– Ибрахим! – выдохнула она. Как давно муж не заходил в ее комнату и они не были наедине…

Он повел ее по лестнице, рассказывая о мальчике их соседа Абделя Рахмана, который «теперь уже будет осторожнее обращаться с ракетами, – слава Богу, рука не очень повреждена». Они стояли на крыше, глядя на изумительное зрелище – над куполами и минаретами Каира взмывали сполохи серебряных и золотых огней.

– Бог вернул нам свою милость, – радостно и громко сказал Ибрахим. – Он даровал нам победу – значит, простил наши грехи. – Ибрахим помолчал и сказал тихо – Надо прощать. Я виновен, что не простил Ясмину. Элис, ты ненавидишь меня за то, что я изгнал ее?

Она посмотрела на него и увидела в его взгляде непривычную нежность.

– Нет, Ибрахим, в моей душе никогда не было ненависти к тебе. Ей хорошо там, где она теперь находится. Я думаю, она счастлива.

– Я жалею о своем поступке, – продолжал он так же тихо. – Я люблю ее и хочу, чтобы она вернулась. – Он смотрел на огромный сноп синих и серебряных звезд, взметнувшихся в небо. В свете фейерверков Элис видела его строгие правильные черты, гордую посадку головы. Она вспомнила, как красив он был в молодости, когда она вышла за него замуж в Монте-Карло.

Ибрахим повернулся к ней, выражение его лица было серьезным.

– Я должен что-то сказать тебе, Элис, пока мы наедине.

– Что такое, Ибрахим? – взволнованно отозвалась она.

– Лучше сказать сразу, Элис. Я беру вторую жену. Внизу по улице промаршировал военный отряд, и толпа кругом разразилась криками:

– Йа Саадат! Йа Саадат! Мы отдадим тебе свою кровь и души!

Элис почувствовала, что дым от фейерверков начинает наполнять ночной воздух, как будто город охвачен пожаром.

– Вторую жену? Ты разводишься со мной?..

– Нет, никогда! Я люблю тебя и уважаю, Элис. Ты должна навсегда остаться рядом со мной. Но мне нужен сын, а ты в таком возрасте не можешь дать мне его.

– Сын?! А Захария?

Сдержанно, осторожно Ибрахим рассказал Элис о чувствах, которые он испытал в ночь рождения Ясмины.

– Я нежно полюбил Ясмину, Элис, но мне нужен был сын. Я поклялся своему отцу, когда он умирал, что я продолжу род Рашидов. Тогда я усыновил ребенка нищенки Захры и выдал за своего. Она потом работала у нас на кухне.

– Но Захария похож на тебя, Ибрахим!

– Захра рассказала мне, что отец ее ребенка был похож на меня. И это тоже вдохновило меня в моем безумии. Мой поступок был нарушением Божьей воли, я отклонил судьбы Захры и Захарии с предначертанного им пути. Я сожалею об этом, Элис. Но сегодня Бог простил Египет и, наверное, простит и меня. У меня возникла надежда.

– На ком… – голос ее прервался, – на ком ты женишься?

– На моей медсестре Худе. Она – из семьи, где рождаются сыновья, у нее пять братьев. Она знает, что я не люблю ее, знает, почему я хочу на ней жениться. И она согласна. – Он положил руки на плечи Элис и нежно поцеловал ее. – Не расстраивайся, дорогая.

Вдруг сознание Элис помутилось, и она увидела себя не на крыше в сиянии фейерверков, а в утреннем саду, где расцвели выпестованные ею цикламены. Ибрахим и Эдди ушли тогда на футбольный матч, а она сидела с книгой на скамейке и вдруг увидела за кустами две танцующие черные фигурки – Камилию и Ясмину, натянувших на себя старые мелаи Нефиссы. Они прикрывали свои лица и забавлялись игрой, но игра эта испугала Элис. Она знала, что англичане покидают Египет и предстоит возвращение на старые пути.

«Старые пути, – думала она, – женщины под черными покрывалами, обрезание девочек, вторые жены». И вот ее страхи сбылись.

– Все в порядке, дорогой, – сказала она Ибрахиму, – я понимаю. Тебе нужен сын, а я не могу его дать. Ты спускайся вниз, и я сейчас приду.

Ибрахим исчез во тьме, через минуту Элис последовала за ним. Когда они оба ушли, из темноты выступил Захария, который тоже смотрел на крыше фейерверки.

Тахья в смятении глядела на Захарию. Они сидели на той самой мраморной скамье, где Захария признался в любви Тахье в ночь, когда ее сосватали за другого.