– Новый аттракцион! Шорти – игральный автомат, – воскликнул он, пытаясь засунуть монету в задний проход собаки. Шорти проснулся и попытался укусить его, но промахнулся. Дуэйн ударил по руке сына перчаткой. Шорти весь сжался, решив, что бить будут его. Спросонья он не сообразил, что к чему.

– Не смей так обращаться с животным! – прикрикнул на сына Дуэйн.

Джек залился довольным смехом. Удар перчаткой был совсем не больным.

Когда они приехали и вошли в дом, Дуэйн увидел на Карле тенниску следующего содержания: Я НЕ ГЛУХАЯ. Я ПРОСТО ИГНОРИРУЮ ВАС. Нелли валялась на тахте, болтая по телефону со своим воздыхателем.

Было бы большим преувеличением сказать, что Джо Кумс, ее парень, боек на язык. Джо работал в одной компании, обслуживающей нефтяные скважины, раскинувшиеся в районе Джексборо. Это был невысокий и полный парень, который частенько вечерами возвращался домой чумазым как черт, а домом ему служил небольшой, стоявший на окраине Талиа автофургон, с кроватью и телевизором. Джо Кумс предпочитал не тратиться на предметы роскоши.

По складу своего характера Джо был оптимистом. Сознание того, что он живет на белом свете, заставляло радостно трепетать его сердце, а разговоры по телефону с Нелли так усиливали этот трепет, что частенько, минут на пятнадцать, у него отнимался язык. Нелли ничего не имела против этого. Она сама не отличалась большой разговорчивостью. Просто ощущение того, что Джо у телефона, вызывало у нее такое чувство умиротворенности, что не хотелось ничего говорить, а только молчать, прижав трубку к уху.

Эта молчаливая беседа часто доводила Карлу до белого каления.

– Да говорите же! – взрывалась она. – Хотя бы один из вас должен говорить. Он ничего не говорит! Ты ничего не говоришь! Почему тебе вместо хахаля не завести автоответчик? По крайней мере тот передает хоть какие-то сообщения. Но Джо Кумсу и это не под силу.

– Мне все равно, мам! – заявляла дочь. – Я всем сердцем люблю Джо, а он любит меня.

– Барбет, случайно, не от него? – интересовалась Карла. Барбет, как и маленький Майк, не имела никакого сходства ни с одним из ее мужей.

– Ну что ты, мама. В то время я не была даже знакома с Джо, – отвечала Нелли.

Нелли не раз подумывала о том, чтобы уехать из дома родителей, хотя бы ради того, чтобы спокойно общаться по телефону с Джо, без матери, орущей над ухом. Она могла бы легко получить квартиру в Уичита-Фолс, но все упиралось в неразрешимый вопрос: а согласится ли Минерва переехать к ней, чтобы присматривать за малолетками? Вряд ли Минерва расстанется со спутниковой антенной и коллекцией из трехсот видеофильмов, где есть что выбрать.

К сожалению, Минерва была единственной инстанцией, которую уважал маленький Майк, – в основном потому, что она по малейшему поводу могла схватить его и отшлепать телевизионной программой. Программа кабельного телевидения для Минервы служила тем же, чем перчатка для Дуэйна, – удобным и не смертельным орудием.

Невзирая на лозунг, начертанный на тенниске, вид дочери, держащей молча трубку без малого пятнадцать минут, никак не способствовал претворению его в жизнь.

– Скажи же что-нибудь! – закричала Карла. – Вы что, онемели оба?

Нелли игнорировала просьбы матери, понимая, что бесполезно ей объяснять, как это чудесно – лежать и просто слушать дыхание Джо. В том, как дышит Джо Кумс, было что-то успокоительное и вселяющее уверенность.

По телефону у него получается гораздо лучше, чем при наших встречах, подумала Нелли. Наяву он становится слишком возбужденным. Но по телефону его дыхание оказывало магическое воздействие. Как приятно расслабляться и отдыхать под мерное посапывание Джо в трубке! Как хорошо, свернувшись калачиком на тахте, лежать и, ничего не делая, внимать молчанию Джо!

– Джо так восхитительно умеет дышать, – не раз говорила она своей подруге Билли Энн.

Иногда, направляясь в город (как сейчас, когда он повстречался на дороге с Руфь Поппер), Дуэйн не мог сразу сообразить, куда же он движется: вперед или назад.

Его пикап, конечно, стремительно несется в город. Не настолько же он безумен, чтобы ехать в город задом наперед? Почти каждый день Дуэйн воспроизводил в уме вчерашние разговоры и воскрешал события минувшего дня. Если бы то были важные разговоры или критические события, то привычка к самоанализу была бы понятна, но с Карлой, Джанин и даже с Сонни Кроуфордом он говорил об одном и том же ежедневно. Наступивший день как две капли воды был похож на предыдущий, однако его мозг раз за разом воспроизводил все эти разговоры и события, словно кассетный магнитофон, перематывающий и проигрывающий неинтересные пленки.

Мысль, что Руфь появится в его офисе не раньше чем через полчаса, огорчила его, поскольку не с кем будет поговорить и отвлечься от множества неприятных мыслей. В основном он успел разобраться с ними, сидя в ванной, и в это утро ему не хотелось больше думать.

Оказавшись в пределах городской черты, Дуэйн миновал свой склад труб с четырьмя взметнувшимися вверх бурильными установками, словно символизирующими его упадок и гибель. Они предназначались для глубокого бурения, и каждая стоила почти три миллиона долларов. Одна из них периодически использовалась для бурения скважин, но три другие так никогда и не покинули склад. Оглядываясь назад и стараясь отыскать положительные моменты (а все постоянно советовали ему поступать именно таким образом), Дуэйн утешался тем, что страшно выгадал, не заказав десять установок, которые сейчас могли бы здесь ржаветь и за которые пришлось бы платить проценты по ссуде.