— Попугал это как? Он ее бил?

— Нет, даже пальцем не тронул. Просто подошел к ней близко и спросил, где часы.

— Дальше.

— А в это время я нашел часы на столике и крикнул ему, что нашел их. Он повернулся ко мне, а она его толкнула и выбежал, из дома. Мы выскочили за ней, но не догнали. А дверь, как назло, захлопнулась.

— А часы ты успел взять?

— Да.

— Интересная сказка, — подвел итог Филипп. — Значит, часы у тебя, а где девушка, ты не знаешь?

— Честное слово, не знаю, — взмолился окончательно перетрусивший Сыроежкин, — правда, не знаю.

— А Наум знает?

— Может, и знает. Он звонил ко мне, искал ее, сказал, что будет ее ждать. Может, он знает, куда она пошла?

— Она говорила тебе свою фамилию? Или рассказывала тебе о чем-нибудь?

— Нет, ничего. Я ее вообще только минут двадцать видел. Потом старик ее забрал, и они ушли.

— Нужно будет нанести визит Науму, — посмотрел на Мироненко его одноглазый гость, — видимо, он знает больше. Ты, Гриша, сам к нему поезжай и поговори. Он старый человек, должен понимать, что упорствовать не стоит.

— Обязательно.

— И напомни ему про часы. Скажи, они у нас, пусть не волнуется. Но девочку пусть поможет найти. Скажи, мы ее отцу сразу вернем, как только найдем.

Пусть только поможет найти.

— Понял, — поднялся Мироненко. — А с этим что делать? — показал он на Сыроежкина.

Тот почувствовал, как от страха по нему бегут струйки пота. Он ждал приговора одноглазого, затаив дыхание.

— Все проверим, — предложил Филипп. — Если он правду сказал, значит, пускай живет. А если соврал, он сам знает, что в таких случаях бывает. Ребята, — впервые обратился он к стоящим за спиной Сыроежкина, — вы его вниз отведите и в машину посадите. А начнет рыпаться, сразу перо ему в бок. И пусть не нервничает. Если не виноват, значит, не виноват. А коли соврал, то тогда отвечать придется. И по полной мере.

Ирада выскочила из дома и долго бежала по улице, не разбирая дороги.

Запах лука и пота все еще преследовал ее. Только пробежав два квартала, она остановилась и, убедившись, что ее никто не преследует, перевела дыхание.

Вокруг были люди, они спешили по своим делам, и она почувствовала, что сумела убежать из ставшего таким страшным дома, еще вчера казавшегося ей таким близким.

И теперь она снова была одна, снова без денег и даже без часов. Она пошарила в карманах. Даже свой носовой платок она оставила в доме у старика.

Нужно набрать номер мобильного телефона отца, запоздало подумала девушка. Вдруг кто-нибудь ответит? Она оглянулась и пошла к ближайшему магазину. Потолкавшись бесцельно у прилавков и подивившись ценам, она вышла на улицу. Было довольно жарко. Есть не хотелось, но хотелось пить. Она пошла в сторону дома, где провела ночь. Может быть, старик успел вернуться и выгнать этих негодяев, которые хотели украсть ее часы. Но, пройдя немного, она поняла, что заблудилась. Ирада села на скамейку, чтобы обдумать, куда ей идти и что делать.

Нужно позвонить в Стамбул, решила она. Позвонить знакомым и передать, что она бродит одна по Москве. Пусть кто-нибудь срочно приедет сюда. Может, пойти в турецкое посольство? Но у нее нет документов, ее туда не пустят. Она хмурила лоб, пытаясь найти выход. Нужно придумать что-нибудь, нужно дать знать о себе.

Но как позвонить, не имея ни денег, ни кредитной карточки? Она встала со скамейки. На улицах попадались нищие. Но просить милостыню — такая чудовищная мысль даже не могла прийти ей в голову. Может, попробовать найти офис компании отца? Кажется, он на Ленинском проспекте. Или на Ленинградском?

Она решительно тряхнула головой. Все равно, где бы он ни был, она должна его найти. И, подойдя к первому же прохожему, она спросила:

— Вы не скажете, как пройти на Ленинский проспект? Прохожий удивленно посмотрел на нее. Это был высокий худой мужчина с вытянутым лицом, — Пройти? — переспросил он. — Отсюда идти туда меся два или три. Если пешком. Вы хотите дойти пешком? — явно издеваясь, уточнил он.

Она отошла от него. Кажется, ей придется нелегко. Но что делать?

Другого выхода просто не было. На ней майка и джинсы. На ногах легкие кроссовки. Продать ничего невозможно. А идти придется, видимо, далеко.

Ленинский проспект? Нет, отец называл какую-то другую улицу. Точно. Она нахмурилась. Kакой адрес он называл? Он говорил, что квартира на Мичуринском, И офис его компании на улице имени другого ученого. Тоже академика. Это была улица, параллельная Ленинскому проспекту.

От напряжения болела голова. Как фамилия ученого? Он говорил фамилию.

Похоже на какой-то город. На город? Да, на иракский город Вавилон. Она хорошо запомнила это смешное сравнение, так как фамилия академика напоминала известный город в Ираке, про который она читала в учебнике по истории. А про этого академика было известно, что он был очень талантливый ученый. Она потерла лоб.