– Темран писал вам. Что было настоящим подвигом, учитывая его ненависть к перу и чернилам.

Я вспомнила. Действительно, в первый год разлуки мы обменялись несколькими письмами – унылыми, как ноябрь. «Погода у нас хорошая. А какая погода у вас? На обед был паштет из индюшки. А что на обед у вас?..» У меня в голове никак не желали совмещаться Темран – и бумага, на которой следовало писать слова; получалось, что я пишу незнакомому мальчику, а он отвечает девочке, которую никогда в жизни не видел…

– На скрытом факультете не поощряют переписку, – сказала я, и это была сущая правда. – А в старших классах так вообще запрещают. Тайна, знаете ли.

Ригодам понимающе покивал головой:

– Да-да, мне ли не знать о правилах сохранения тайн… Говорят, ваша досточтимая мать снова вышла замуж?

– Вы чудесно осведомлены, Ваша бдительность.

– Приходится, приходится, Аллисандра… По-вашему, наш король совсем не переменился с тех пор, как ему было двенадцать лет?

Я удивилась:

– Вы о чем?

Ригодам склонил голову к плечу, как птица:

– Вы ведь поддержали игру, Аллисандра. Включились в забаву сразу и охотно… Привычно. Подхватили затею того самого мальчика, которому десять лет назад помогали золотить тараканов… Нет?

Я неуверенно усмехнулась.

…Король, Темранов отец, вел переговоры с чудовищно богатым купцом – не предмет займа для казны. Переговоры были длинные и трудные, в конце концов купец согласился – и в знак своей готовности помочь тут же, в тронном зале, развязал свой знаменитый кошель, с которым не расставался ни днем, ни ночью… Помню, как прыгало мое сердце. Помню, как золотые монеты вдруг поползли по руке купца – к локтю. Помню, как он смотрел на них, быстро перебирающих лапками, помню его не крик даже – вопль…

Ригодам все еще смотрел; его взгляд начинал меня утомлять.

– Это шутка, – сказала я. – На обратном пути я все думала-думала, как мне после стольких лет… Как поинтереснее, покрасивее, поэффектнее предстать перед Темраном… И тут я узнаю про конкурс невест. Просто подарок!

– Понимаю… Конкурс невест – затея взрослого мужчины, государя… да? А вовсе не выходка балованного мальчишки, привязывающего барабаны к хвостам лошадей, забивающего морковкой ритуальные фанфары и снимающего рыболовным крючком парики с заморских лысин. Правда?

– Веселый государь – благо для подданных, – сообщила я.

– Возможно, – легко согласился Ригодам. – Но очень смело с вашей стороны, принцесса, принять роль пешки в этой новой игре. Потому что… Знаете что? Пойдемте сейчас к его величеству. Я сообщу ему о своем открытии, вы вместе посмеетесь, вспомните кружевные панталоны интендантши, прилаженные к флагштоку за пять минут до поднятия флага… и превратитесь из участницы в зрительницу. Пойдемте, Темран будет рад вас видеть.

И он протянул мне руку – как в детстве.

Я неуверенно улыбнулась:

– Что же это за игра, если прерывать ее в самом начале? Не по правилам…

Уголки его выразительного рта опустились ниже, чем обычно; я не отводила глаз, хоть выдерживать натиск его взгляда становилось все труднее и труднее.

– Знаете, – сказал наконец Ригодам, – когда во дворце появился новый поваренок – его только что взяли из деревни… Темран подкупил всю кухню от главного повара и до посудомойки. Бедного парня целую неделю убеждали исподволь, что на дворцовой кухне готовят человечину, сколько смеху было, сколько удовольствия наблюдателям… Впрочем, это еще что, для некоторых розыгрышей Темран приводил актеров, выкупал у лекарей трупы каких-то бедолаг, одно время держал при себе собственного двойника… Правда, тот быстро спился, и от его услуг пришлось отказаться. Милая Аллисандра, вы просто не представляете, какой изощренности достиг король в своих, гм, мистификациях. Мне с огромным трудом удалось убедить его не связываться с магией…

– Представляю, – сказала я.

– Не представляете, – мягко возразил Ригодам. – Никто из целомудренных гостий не станет королевой.

– Вы думаете, я этого не понимаю?!

– Юные красавицы здесь для того, чтобы с ними играть.

– Я люблю играть. Затем-то я…

– Вы не знаете правил, – перебил меня Ригодам.

– Узнаю по ходу дела.

Ригодам поджал свои выразительные губы:

– В Белой Башне учат чему угодно, но только не жизни. Не умению разбираться в людях.

– В Темране я давно уже разобралась, – сказала я тихо. – Позвольте мне продолжать игру, ваша бдительность. Если вы скажете обо мне Темрану, я… обижусь.

Ригодам помолчал. Улыбнулся, причем морщины вокруг его губ поменяли форму, как складки бархатных портьер:

– Хорошо… попробуйте.

«Я как будто снопы вязала. Как будто смотрю, идет косарь. Такой очень прекрасный, с очень красивым лицом. Я только подняла голову, смотрю – его тело в простой рубашке уже стоит передо мной. Я как будто испугалась. Потому что поняла, что это не простой мужик, а какой-то бог из леса. Мои груди заволновались и стали немножко отваливаться. Он как будто бы сказал: прекрасная дева! В жизни не видел никого прекраснее! Через это я поняла, что это наш король пришел ко мне, специально одевшись по-бедному».