Считал тебя я слабым, а не мудрым.

Страдает горемыка человек,

Плотины прорываются морями,

Ломают ядра крепостные стены,

И хрупки стены дома твоего,

И бьётся сердца жалобный комочек,

И нет того, кто бы достиг покоя,

Страдает горемыка человек.

Надежды нет!

Аталанте

Спасение в познанье.

Леонардо

На дне познанья горечь пораженья.

Когда ты молод, непременно ждёшь,

Что за углом разгадка всех загадок.

Когда ж зайдёшь за вожделенный угол,

То видишь не дорогу через хаос,

А спину любопытного юнца,

Что там стоит, откуда вышел ты.

Вот так мы ходим, как слепые мулы,

И вертим чью-то мельницу по кругу.

А кто-то сверху смотрит и смеётся.

Аталанте

Ты сдался, Леонардо?

Леонардо

Замолчи.

Взгляни наверх – ты видишь очи неба.

Я веровал, что стройный этот мир

Играет вековечные мотивы,

Скрывает ослепительные тайны.

И станет жизнь как песня и как розы.

Что бедствия от глупости людей.

Но мысль о той гармонии – лишь сказка

Вся эта жизнь – взбесившийся скакун.

Аталанте

Ты сдался, Леонардо?

Зороастро

Нет… он струсил…

Но это поправимо.

Леонардо

Да… Уйди…

Зороастро и Аталанте уходят.

Леонардо

(один)

Тогда она звалася Моной Лизой.

Зачем ты мне принилась, жизнь моя?..

…Вы заметили – я не рассказываю о своей жизни с момента рождения, о родителях, о пейзажах городов и селений, о своей трудовой деятельности.

Потому что для этой вещи всё это не имеет значения. Почему так – не знаю. Но это так.

Я пишу только то, что имеет значение, и боюсь отвлечься.

Пьесу “Дорога через хаос” про Леонардо да Винчи я писал в отпуске. Потом взял отпуск за свой счёт. Потом уволился с завода. Это был уже другой завод, не АТЭ-1, а маленький и слегка халтурный.

Потом мы проели всё, что у нас было, и жрать стало нечего. Потом Княгиня ушла к администратору театра. Я видел его. Быстрый и ласковый, ласковый и быстрый. Настоящий пробивной мужчина. Княгиня поступила на работу и стала курить. По вечерам они играют в домино и лото. Княгиня забеременела. Я бросил пьесу и вернулся на завод. Жизнь наладилась. Я перестал летать.

– …Слетаем? – сказал Илларион.

– Куда? – испугался я.

– За бутылкой.

– Я разучился.

– Пить?

– Летать.

– Нет, всё-таки нельзя, – говорит Илларион. – Ползи домой.

– А ты?

– Я тебе из компании позвоню.

Я приполз домой. Солнце закатывалось над Адриатическим морем.

Почему над Адриатическим? Не знаю. Вспомнил – Якушев мне рассказал.

Якушев мне рассказал:

…Общество живописи “Ослиный хвост” возникло так. Может быть, не все знают. Привязали ослу к хвосту кисть. Подставили палитру. Осёл помахал хвостом по палитре, потом по холсту. Получилась пёстрая мазня. Картину назвали “И солнце закатилось над Адриатическим морем”. Выставили. Картина имела успех. Потом долго смеялись. Но это уже ничего не могло изменить.

Оказалось, что, подчёркиваю, любое случайное сочетание красок на человека с воображением может произвести впечатление. Оказалось, что любой элемент живописи – линия, пятно, цвет и прочее могут производить впечатление независимо от предметов, которые они должны воспроизводить.

Я не знаю, как вам, но мне почему-то кажется, что Леонардо, который советовал отыскивать сюжеты картин, вглядываясь в пятна плесени на старых стенах, и Эйзенштейн, который после своих теорий монтажа понял, что монтируется всё, – мне кажется, что они не глупей тех эстетиков, которые велят так не думать.