Но и пулемет он велел взять только потому, что его будет нести солдат Мухин, которого сержант недолюбливал и принципиально звал Мудилой. Кличка. Как удобно! Впрочем, Борзой-Бабкин всех своих солдат считал малоразвитыми и звал, как ему хотелось… Для простоты… Не для обиды… Сам Борзой взял подствольный гранатомет. После чего, недолго думая, поднял солдат в атаку. Прямо из кустов на врага. Он не забыл еще раз прикрикнуть: “Мухин! Мудило!.. Берешь пулемет!” – а уж потом завопил: “Ур-ра-аа!”.

Полузвод заорал: “Ур-ра-аа!”, но без эффекта. Их встретили огнем… Тотчас пришлось залечь. Но и залегших их истребляли. Солдаты слишком подставились. Прятаться уже поздно. Пьяноватые, они еле продирали глаза. Чичи, напротив, – были свежие и возбужденные в самую меру. Самую чуть накурившиеся. Косячок, не больше. Перед боем!

– Мудило! – орал уже под пулями Борзой-Бабкин. – Прячься за сосной!.. Хрен с ней, что горит!.. А ты за ней прячься, тащи туда пулемет!

Мухин был кряжист, ухватист, он запросто тащил крупнокалиберный – мог бы тащить и побольше. Жаль, он все время хотел спать.

Сосна стала главным местом боя. Сосна лежала огромная. Сосна с треском горела своей верхушкой.

– Мудило! Слышь меня!.. Смотри не усни!

Сержант прилег рядом с Мухиным, нет-нет и тыча солдата кулаком в сонную скулу. Мухин изготовил пулемет… Прямо на гнилом пне… Давай! Чего медлить!

Первым из-под поваленной сосны выскочил чеченец. Чуткий, как зверь, рядовой Колесов, охотник с детства, затаившийся под той же сосной, выскочил навстречу – он и чеченец в упор разрядили друг в друга автоматы. Кто первый умер, неясно. По присказке – обе души бойцов вместе взмыли в небо… Рядом… Они могли бы взяться за руки. Душа чуткого Колесова и душа чеченца. Плывя к разным богам, они пока что были близко друг к другу… Тропы (небесные) еще не разошлись далеко.

Сержант Борзой-Бабкин отбросил свой отработавший подствольник и матюкнул засыпающего Мухина. Оттолкнул Мудилу от пулемета и припал к пулемету сам… Сейчас он им покажет! Ну-ка!.. Но сержант не успел. Именно тут кто-то из чеченцев удачно бросил гранату. Как раз!.. Граната разорвалась. И сержант, и Мудило Мухин, оба уткнулись башкой в землю рядом с пулеметом. По ним прошлись еще пулями… Одежда обоих задымилась. Загорелась… Язычки пламени вытанцовывали на их камуфляжах.

Бой был окончен.

Сонные, пьяноватые солдаты не могли сопротивляться. А чуток накурившиеся для куража чеченцы добивали их. Добивали с победным азартом – ведь чеченцы только-только разгромили колонну!.. А теперь и полувзвод федералов весь полег… Все четырнадцать солдат плюс сержант Борзой-Бабкин.

У чеченцев были убиты всего двое. И двое раненых.

Кураж победителей! Добивали… Искали в солдатских карманах. Забирали нож, если красивый. Тело для удобства досмотра поворачивали носком сапога. Легким толчком… Над холодным, давно остывшим телом Коржацкого склонился молодой чич и, разглядев офицерские погоны, срезал у него и один погон, и ухо.

Подъехал, кренясь на крутом склоне, “жигуленок”. За ним грузовик.

Это прибыли покупатели, которых Горный Ахмет уже успел вызвать к месту боя по мобильному телефону. Не давший сжечь солярку в бою, Ахмет велел теперь потушить огонь всюду и везде. Чтоб не горело и не искрило даже в десяти метрах от добычи… Смотреть в оба! Две машины горючки!

Торг за солярку, однако, непрост, Ахмет препоручил поторговаться брату:

– Доку!.. Закончи дело.

Сам Ахмет направился пеший назад, ко входу в ущелье. Там еще одна сделка! Ахмет назначил там встречу федеральному офицеру, чтобы отдать деньги – расплатиться за полученные сапоги. Заодно… Раз уж он, Ахмет, спустился с гор.

Сделка с сапогами не имела отношения к бою, ни малейшего – просто дело. Просто бизнес. Ахмет, можно сказать, обул на зиму весь отряд. Предприимчивый!

Доку, братан Ахмета, хотя и ранен, накручивал в эту минуту цену боевой добыче:

– Или ты покупаешь соляру. Или я сейчас сам все захваченное сожгу… Не оставлять же добро на дороге.

Покупатель корил его дороговизной:

– Доку!.. Ты и так взял целую колонну.

– Что за колонна! Дерьмо!.. Мне эта соляра по фигу!

– Ну вот и отдай ее мне.

– Задаром?.. Лучше сожгу.

– А вдруг это солярка Сашика?

Братан Ахмета, весь в эйфории, – можно сказать, победитель сегодняшний, озлился:

– Опять!.. Когда он только нажрется, этот ваш Са-ашик!

– Если солярка Сашика, ты за нее скоро ответишь.

– За русских стал переживать?

– Я за тебя переживаю.

– Чхать я хотел на Сашика.

Оба знали, что майору Жилину захваченная солярка не принадлежит ни каплей. (Моего там не было – ни солярки, ни бензина.) Они просто базарили. Торгаши! – один повышал цену, другой занижал, вот и все.