Стихи и тексты
вернуться

Дягилева Яна Станиславовна
Шрифт:
ХОЛОДИЛЬНИК (сказка — картинка)

В холодном зале мы смотрим кино.

Ледяной экран из толстого белого инея замораживает наши Разноцветные глаза. Мои были тёплые, тёмные, когда я пришла в этот кинотеатр. Теперь они сверкают яркой зеленью и нестерпимо блестят под пушистыми снежными ресницами. Мы смотрим разные цветные картинки одну за другой, и чем больше застывают наши глаза, тем они интересней и красочней.

Заходят новые люди, от них идёт пар и мы кричим на них и машем руками, потому как под их тёплыми тусклыми взглядами изображение теряет отчётливость и краски, но их глаза быстро покрываются льдом и всё встаёт на свои места. Вот только один ворвался однажды и уставился на экран обжигающими лучами. Он чуть было всё не испортил, он постоянно отогревал лицо маленькой зажигалкой, и от этого мы все едва не лишились нашей забавы. Пришлось связать ему руки и поставить перед глазами огромную льдинку, которая таяла всё медленней, а он всё тише кричал, что ещё немножко — и растает иней, и мы выйдем на улицу и отогреемся на солнце…

Теперь он сидит в первом ряду и показывает нам самые яркие и красивые картинки.

Омск, 1987

* * *

Грязь моя такая неведомая, такая невиннаяСкажите, что же сегодня по телевизоруА телевизор будешь смотреть — козлёночком станешьНа сколько хватит — терпи, козаРожки сточатся — капустки дадимА пока рой копытцем канавку — любить-то хочетсяЗлая она — козла полюбишь, когда вода из береговпойдёт кровью тёмной с пальцев, содранных струнамиУ Русалочки из хвоста ножки сделала феяДобра хотела — злою ведьмой оказаласьДа неужто на всю жизнь — спросите лекаря ночного случайногоКак так — и будильник вроде вовремя звонитПолночь, а стрелки врозь — не сойтись им никакПо самый шиворот ворох шуршит бумаги клочьямиПо чистому писаных, не между строк да наискосьСверху красным карандашомАвансом получи сполна — хорош задаток?Птица райская с картошкой жаренойКрылья — твои, взамен на рога.Омск, октябрь 1987, ночь, облом

* * *

Ударение на слоге выше прописной строкиМишка, спрятанный в берлоге, вам напишет от рукиНочь над лесом так спокойна, так проста его постельРавнодушна, как подушка, монотонна, как свирельСвежесорванного утром календарного листкаСтаровыеденных формул о строении желткаРастворимый серый ёжик, что от пепла был рождёнСобирался в гости к другу, да метлою был1 сметёнВместе с грустными сверчками и обрывками стиховВместе с нотными значками и коллекцией бычковПодхватили, закружили и сложили в уголокПоразмыслив, вокруг кучи очертил квадрат мелокВстали стенки, села крыша, прилегло к двери крыльцоУ оконца ёжик пишет другу Мише письмецо Миша, может будет буря, может рухнет потолокМожет, зря я растерялся, затерявшись в уголокМожет, завтра будет лето, вторник выйдет за средойМожет, камень обернётся родниковою водой…конец 1987

1 «Собирался в гости к другу, да метлою он сметён…» (вариант «РПЭ»)

* * *

Я голову несу на пять корявых кольевЯ крепость возвожу из старых липких картКрестьянкой крепостной в края крапивных кровельПо хрупкому хребту, что кренится назадСбивая руки в кровь о камень, край и уголзаплаты на лице я скрою под чадройГраницу перейду страны вороньих пугалУкрыться упрошу за Лысою горойКроя крамольный крик кривой кровавой кромкойВ горящий1 грешный год, грядущему грозяВ поту пытаясь встать, чтоб испытать потомковПоложено молчать скользя, ползя — НельзяСветящихся святых, схвативших свист затвора,Свалившихся под свод сомнительных свободВас сварит на свечах свиней свирепых свораЧто с воплями с верхов по свойски сваи бьётТщеславный чуткий червь, чирикающий числаЧеканит чёрный час чужих очередейВ чугунных черепах отчаянный нечистыйСчитает рычаги начальственных речейПериметры портов пиратов принимаютПод парой парусов по праву приютитьПорушив парапет, паркеты попираютПотребовавшие не оправдав, проститьСтраданий страдный стон застрёманной столицы,Старушечьих стихов расстроенной струнойСтирает в сотый раз нестёртые страницыСтараньем стукачей, строчащих за стенойМолчащий миллион немыслимых фамилийМелодия молитв, просмоленных молвойМалиновый мелок на молот заменилиНеровный рвущий рёв на равнодушный войКонтейнеры костей стекают под откосыВсе костыли в костры, кастетом на контактПрочтённое письмо порви на папиросыФантасмагорий фон под фанатизма фактБренчание брелков, небритые бродягиБретона и Дали далёкие бортаОбыденный аборт в обрушенном оврагеЖеланных жизнесхем живая красотаОтрадных атрофий отрывки, и как будтоС утра утрачен сон о трудности трюкаОт радости утра отринув атрибутыОторопевший страх отрежет от крюка,На переходе вниз отключит эскалаторКоличество колов скатилось до пятиОсиновым шестом укреплены плакатыСо стрелкою, куда свою башку нестиМосква — Ленинград — Новосибирск, осень 1987

* * *

Наполнилось до краешка ведёрко лунной патокойПолярные подсолнухи под призрачною радугойСияньем лунным1 вылились на узловатой привязиНа загрубевшей простыни окаменевшей гордостиСквозь узенькое горлышко из ледяной соломинкиВытягиваем бережно последние глоткиПо ситцевому берегу на каблучках2 отчаянияПо свежему преданию на выгруженных саночкахПо тёплому загару источившимся ножомВершат дороги странники чужого обещанияИзъезженных параметров прочитанной любвиГремучие серебряным аккордом украшенияРазбудят обитателей заброшенных палатВзорвётся откровением случайное объятиеСорвёт со стен разводы отсыревших потолковОтпетой ветром скорости внезапным раскаяниемПростуженные сумерки прольются ожиданиемНа страны, зачумлённые болотной красотойНаивные созвездия за медицинской ширмоюНакроет покрывалом мой безвременный уход.Омск, конец 1987

1 «Сияньем южным вылились…» (вариант «РПЭ»)

2 «По ситцевому берегу на каблуках отчаяния…» (вариант «РПЭ»)

Волки сыты — овцы целы

Долго красным светом по живым глазамДыры по бокам трубы — флейтаЗелёнка на царапину — во сне выпадет свежий снегВ середине дыра под проволокой — гитараПолдень — жёлтые шторы светофораЧетверть утра обратно по ступенькам бредёт спатьСтельки смяты — ноги босыГол сокол — со двора на колЗеркала осколки вон из избы, забор высокВорам отпор да дом на сломКость вкось в горле горлицыМягкое снежное кресло — да ну!Протравленные волосы сухою травой стелютсяДлинные песни поют к зиме — стало быть устала выть в трубе вьюгаНе смогла вырваться из дыр божественным звукомСтуком в окна подставить рукиГорстями под окурки, горелые спички, смятые бумажки и пепел —Отходы производства бессонных ночейДобрее волчица серая — больше овечек убьёт для детокОхотник ли пристрелит, вожак ли стаи растерзает — виновата будешьВ степном снежном вечере правда сотнями жёлтых огоньков светитсяДа вьётся криком в опрокинутых саняхПожар погасить — огонь убить,А стрела мимо — держать ответ перед снайперским полкомна утренней линейкеМолись, грешник, да на часы посматривайНе опоздай на свидание под гитарным переборомЭх, придётся углы срезать по живой травеВырастет новая — лето нынче буйное.А к концу ноября — другой коленкорСнова собирать брошенных котят по вокзаламПочти стянуло полынью вогнутой линзойСпите, окуни, у берега теперь пустоА если кто высунется к проруби подышать — увидит одинокий ящикна середине реки,Забытую рукавицу да следы наискосок.Вышивайте, жёны, крестиком по тонкому полотнуТолкуйте, бабушки, сны чужим внучкам…Омск, конец 1987

В архиве Марины Кисельниковой сохранилась несколько иная редакция:

Долго красным светом по живым глазамДыры по бокам трубы — флейтаЗелёнка на царапину — во сне выпадет свежий снегВ середине дыра под проволокой — гитараПолдень — жёлтые шторы светофораЧетверть утра обратно по ступенькам бредёт спатьГол сокол — со двора на колЗеркала осколки вон из избы, забор высокВорам отпор да дом на сломКость вкось в горле горлицыМягкое снежное кресло — да ну!Протравленные волосы сухой травой стелютсяУстала выть в трубе вьюгаНе смогла вырваться из дыр божественным звукомСтуком в окна подставить рукиГорстями под окурки, горелые спички, смятые бумажки и пепел —Отходы производства бессонных ночейУ Русалочки из хвоста ножки сделала феяДобра хотела — злою ведьмой оказаласьДобрей волчица серая — больше овечек убьёт для детокОхотник ли пристрелит, вожак ли стаи растерзает —Виновата будешьВ степном снежном вечере правда сотнямиЖёлтых огоньков светится да вьётся криком в опрокинутых саняхПожар погасить — огонь убить,А к утру держать ответ перед снайперским полкомНа утренней линейкеМолись, грешник, да на часы посматривайСмотри, не опоздай на свидание под гитарным переборомЭх, придётся углы срезать по живой травеВырастет новая — лето нынче буйное.А к концу ноября — другой коленкорСнова собирать брошенных котят по вокзаламПочти стянуло полынью вогнутой линзойСпите, окуни, у берега теперь пустоА кто вылезет подышать к проруби — увидитОдинокий ящик на середине реки,забытую рукавицу да следы наискосок…Вышивайте, жёны, крестиком по тонкому полотнуТолкуйте, бабушки, сны чужим внучкам.

* * *

Неясный свет через метель и лугЧерез полёт безумных тонких рукПробился до зовущего Чего-тоПриподняло и понесло во тьмеЧерез дыханье в гибкой тишинеИ грохнуло о крашеные доскиГде на коленях в четырёх стенахТворю молитву, глаз не закрываяЧтоб разрешили строчки записатьЧтоб не пронзили головною больюЧтоб мокрыми ногами не шагатьПо тающим снегам ещё хоть несколько часовЧтоб сразу не прикончили потокПлотиной пробуждения на сушеЧтоб по фамилиям не выкликали душиНа рынке ДняЧтоб выдержал листок боль едкой капли —Ни роса, ни слёзы через моих ладоней решетоСочится внизИ бьётся у порога на тысячи сверкающих мировНа миллионы ранящих осколковИ тянет нитьСо шпиля моего эгоцентризма до входа в ХрамИ каждый шаг на месте — звон струныИ я хожу по струнке вверх и внизПомножив зов Туда на зов ОттудаКидаюсь под мерцающий клинок,Держась за рукоятку,Как за воздух цепляются в падении когтямиС карниза оступившиеся кошки — полёт и крик…А кто-то растворился во Вселеннойи Богом стал, но кто же вам сказал,Что всем туда же?Москва, 1987