Храп корреспондента «ЖЭ» становился все тише, пока не перешел в тихое сопение. Блинков-младший тоже заснул, сунув парабеллум под подушку.

– Дим, ты веришь в реинкарнацию? – спросил Синеносов.

Он сидел рядом с Митькиной раскладушкой и вертел в руках парабеллум. Ярко светила люстра, а Дудаков себе похрапывал. Конечно же, он только притворялся спящим – и сейчас, и когда подглядывал, как Блинков-младший возился с парабеллумом! Предатель!

– А что такое реинкарнация? – невозмутимо поинтересовался Блинков-младший. Про себя он орал, он кидался на Дудакова с кулаками! Но лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы не имел права терять лицо.

– Переселение душ. Мне кажется, в прошлой жизни ты был каким-то шкодливым зверьком – хорьком или скунсом, -купец первой гильдии вцепился пальцами в затвор и – клац-клац – взвел его с потрясшей Митьку легкостью. – Почему ты не стрелял в меня?

– А вы кем были в прошлой жизни? – вместо ответа буркнул Блинков-младший.

– Бараном. Но сейчас не хочу, надоело. – Бездонный зрачок дула уставился в лоб сыщику. – Я считал, что Шпагин под присмотром нашей доблестной милиции, и был спокоен. Через неделю я бы уехал и устроил так, чтобы его выпустили. А ты что наделал?! Как мне теперь поступить – может, перестрелять вас всех, чтоб не мешали?

Блинков-младший старался смотреть не на парабеллум, а в глаза преступнику. Если хочет стрелять, то пускай стреляет в лицо! Предатель Дудаков тоже свое получит: уж конечно, убийца не оставит в живых свидетеля.

– У вас все равно нет недели, – сказал он. – У вас ее не было с самого начала. Если бы Ник-Ник не похвастался Виталию Романовичу фотокарточкой, а сказал, что едет отдохнуть за границу, то никто бы вам не помешал.

Взгляд купца первой гильдии метнулся. Конечно же, он проклинал длинный язык сообщника.

– Думаешь, я ему не говорил?! – вздохнул он, опуская пистолет.

– Как вы взвели затвор? – осмелел Блинков-младший.

– Обыкновенно… А-а-а, – купец первой гильдии усмехнулся, – значит, вот почему ты не стрелял! Это старый пистолет, здесь флажок предохранителя сработался и прокручивается впустую. Надо немного прижать его пальцем, только и всего… А если бы смог взвести, то шлепнул бы злого дядьку Синеносова?

– Сначала я выстрелил бы в воздух.

– А почему не в лоб? Чтоб кровь по всему экрану, как в стрелялке?!

– Я знаю, что такое оружие, – серьезно ответил сыщик. – Поэтому мне было страшно, когда вы целились. Не как в игре, а по-настоящему страшно. И я вам этого не прощу!

Купец первой гильдии выслушал его с пустым, как маска, лицом.

– Отдыхай, Дима. Скоро тебе будет гораздо веселее.

И, отпустив это непонятное замечание, он ушел так же тихо, как появился.

– Неосторожно ведешь себя, старичок, – как ни в чем не бывало заметил Дудаков. – Ты бы видел, как он разозлился, когда нашел у тебя под подушкой пистолет!

– Когда вы ему сказали, что у меня под подушкой пистолет, – уточнил Блинков-младший.

– Сказал, – не смутился Дудаков. – Ты еще маленький и не все понимаешь. Я спас тебе жизнь, старичок! Ты должен мне спасибо говорить.

– Нет уж, – отказался Блинков-младший, – пусть вам Синеносов спасибо говорит. А вы – ему за халявный видяшник.

– Зачем же так, старичок? Ты ведь тоже себе кое-что попросил, и правильно сделал. Из каждого неприятного положения нужно извлекать приятные моменты.

– Спасибо за подсказку. Когда заснете, я со всей приятностью стукну вас чем-нибудь по башке.

Обменявшись любезностями, пленники отвернулись каждый в свою сторону. Дудаков сразу же включил видик и стал чем-то чавкать. Можно было не сомневаться, что теперь он долго не заснет.

Прошло не больше получаса, как вдруг в двери завозили ключом. Зачем еще вернулся Синеносов – пугать или задабривать подарками? Блинкову-младшему было все равно. Он даже не поднял голову от подушки. И вдруг… Клацанье когтей по полу, горячее дыхание, запах псины. И в довершение всего большой слюнявый язык умыл Блинкова-младшего от подбородка до лба.

Душман! Смеясь и отплевываясь Блинков-младший скатился с раскладушки. А в подвал уже входили Виталий Романович, прихрамывающий папа и почему-то Полина. Это было так здорово, что Митек испугался: а вдруг я сплю?!

– Вот видите, жив и здоров ваш Дима, – с улыбкой приговаривал купец первой гильдии, подталкивая застрявшую в дверях Полину.

Блинков-младший встретился с ним глазами, все понял и метнулся к двери:

– Папа-а!

Поздно.

Дверь захлопнулась, повернулся ключ. Никто еще ничего не понял. Полина ошалело вертела головой, Виталий Романович с научным интересом рассматривал старинные своды. Папа шел к Митьке, протягивая руки, и лицо у него было строгое, а глаза смеялись.