–  Ничего не поняла, - сказала Лю, - ты рассказываешь о взятии снежного городка. При чём тут красноармейцы?

–  Эх вы, это же ролевые игры! Погружение в историю. Эта метода моя ровесница, если не старше, - объяснила Христина.

–  Чудесно, - сказала Лю.
– Отстояли Зимний?

–  Нет. Сдали по всем правилам. Великая Октябрьская Социалистическая революция в очередной раз свершилась. Ура!

–  Ты-то чего «ура» кричишь?

–  А чего бы и не покричать и не помахать руками, когда после драки уже сто лет прошло?

–  Девяносто девять с половиной.

–  Прошу прощения. Конечно, девяносто девять и четыре месяца.

–  А потом они устроили настоящую Гражданскую войну, - снова заговорила Айра, - в нашем доме была ставка. Стинни у нас была барон Врангель, а Валь, ты подумай, Ворошилов.

–  Валь - это твой френд-альтерсекс, Стинни?
– поинтересовалась Лю.

–  Можно и так сказать. Но лучше азесекс.

–  И он красный?

–  Коммунист с 1903 года. Член Реввоенсовета 1-й Конной армии. Командующий Царицынским фронтом.

–  Превосходно, барон. Как ваши успехи в Гражданской войне?

–  Мы проиграли.

–  Что же так?

–  Это же история, Лю. Согласно учебнику мне пришлось сдать позиции Добровольческой армии на юге. Крымского белого государства не стало.

В кармане жилета у Христины зазвонил телефон. Она прервала свою лекцию и сказала в трубку:

–  Христина. Привет. Конечно, помню. Перезвони, пожалуйста, после… Что?

После «что» Христина ещё раз извинилась, встала из-за стола и поднялась к себе в комнату.

–  Настоящий Врангель твоя внучка, -- сказала Айра Лю, - она даже спит с телефоном.

–  Смотрите, нападение на процессию беременных мужчин в Гонконге!
– закричал Андерс, не отрывая взгляд от телевизора.

Лю и Айра уставились в свои экраны и обменивались репликами типа:

«Ужасно!», «Потрясающе!», «Гонконг - ведь это Китай?», «Нет, уже не Китай», «Но по сути-то Китай», «О-о! Какой кошмар!».

–  Перестаньте вы ужасаться, - попросил Андерс.

–  Она пинает его в живот!
– воскликнула Лю.

–  Куда же ещё пинать беременного человека?
– цинично сказал Андерс.

–  И где только их мужья и жёны?!
– не унималась Айра.

–  Зачем беременному мужчине жена?
– спросил Андерс.

–  Чтобы защищать его от фанатичек.

Картинка на мониторах сменилась, но тема беззащитного беременного мужчины ещё продолжала обсуждаться в столовой, когда вернулась Христина. Она тихо села на своё место и, казалось, не слушала разговора, пока вдруг резко не спросила:

–  Так по-вашему, выходит, что если мужчина залетит, а женщина не захочет за него замуж, то она подлец?

На секунду все замолчали, а потом Андерс, ответивший за свою жизнь уже не менее чем на миллион дурацких Христининых вопросов, спокойным и лишь слегка менторским тоном сказал:

–  Если женщина зачинала, а мужчина на ней не женился, он в большинстве случаев считался подлецом. Так было испокон веку, пока не появились феминистки, не произошла сексуальная революция, не прошла тотальная феминизация населения. Пока мужчины не уравнялись с женщинами социально и биологически. Сейчас существуют матери-одиночки обоих полов. И на жизнь не жалуются. А почему тебя это взволновало?

–  Так просто, - неуверенно ответила Христина. А Лю авторитетно заявила:

–  Женщин-подлецов не бывает!

–  Бывают, - сказала Айра, - всё, что могут мужчины, могут и женщины. Равно как и наоборот.

–  Кто же посмеет назвать женщину подлецом? Она же женщина, - удивилась Лю.

–  Вещи надо называть своими именами, - уперлась Айра.

Андерс засмеялся. Все посмотрели на него и засмеялись тоже. Даже Христина засмеялась. Хотя на душе у неё было погано и смех получился несколько истеричный. Едва успокоившись, Айра спросила:

–  По какому поводу веселимся?

–  Вы так активно обсуждаете право женщин быть подлецами, как будто собираетесь включить его в Билль о правах. И как будто это вообще имеет какое-нибудь значение.

–  Это имеет концептуальное значение!
– заявила Айра.
– Если женщина ведёт себя как подлец, то пусть она и называется подлецом.

–  А не выйти замуж - это подло?
– спросил Андерс.

–  Для мужчины подло, для женщины - нет, - внесла ясность Лю, посмотрела на часы и сказала: «Ой!»