Однако, когда Крот предложил свой смелый план путешествия вверх по течению, проблема предупреждающих сигналов снова сделалась очень серьезной. Рэт, конечно, мог бы путешествовать по реке и в одиночку — он был хорошо знаком с ее переменчивым нравом, но про Крота этого сказать было нельзя. Он тоже любил лодки, но ни того искусства в управлении, ни того интереса к ним, что у Рэта, у него не было.

Барсук был этим очень озабочен, и Рэт с Выдрой отшлифовали свою систему подачи сигналов. На Выдру была возложена обязанность (а в помощники ему определили Портли) наблюдать за рекой на случай какого-нибудь сигнала от Рэта.

— Я совершенно уверен, что все будет в порядке, — говорил Крот, несколько встревоженный всеми этими приготовлениями и предосторожностями. — Самое худшее, что может случиться, — лодка перевернется, как было однажды, когда я учился грести, но теперь-то у меня опыта побольше.

— Может, и так, — отвечал Рэт, — но мы отправляемся на неизведанные просторы Реки, и осторожность не помешает. Мы-то с Выдрой прекрасно знаем, что Река далеко не всегда кроткая и смирная, у нее бывают разные настроения и капризы, и с ней всегда надо обращаться с уважением. А кроме того, мы и понятия не имеем, какие звери живут в верховьях.

— Наверно, такие же, как мы, — сказал Крот, — или ты думаешь?..

Ему вдруг представились огромные злобные и отвратительные твари, и он призадумался, а такая ли уж хорошая идея это путешествие.

— Не хочу пугать тебя, старина, рассказами о монстрах, что живут выше по течению и подстерегают нас на берегу или в воде, — сказал Рэт, — хотя, я думаю, всем приходилось слышать леденящую кровь историю о Латберийской Щуке.

— Да, — нервно кивнул Крот. Он и правда слышал эту легенду и не любил, когда ему о ней напоминали. Щука, бороздящая темные и таинственные воды, считалась воплощением зла. Крот нахмурился и еще больше засомневался.

— Нет, — продолжал Рэт, которому и невдомек было, как нервируют Крота эти разговоры, — я просто призываю тебя не считать, что все животные живут в такой гармонии, какой наслаждаемся мы здесь, на Берегу Реки. К тому же чужаков не всегда принимают радушно.

— Я обязательно возьму свою дубину,

— А я — свою верную саблю, которая так хорошо поработала в нашей славной битве с ласками и горностаями, когда мы отвоевывали старый Тоуд-Холл, — поддержал его Рэт. — Они могут и не понадобиться, но с ними мы будем чувствовать себя безопаснее…

…И вот оружие здесь, в носовой части лодки, как и договаривались. Наконец-то они чувствовали, что уже в пути, и разговор шел как раз о пользе предосторожности и о том, как они оказались умны и предусмотрительны, подумав обо всем, что может пригодиться в дороге.

— Сегодня вечером нам не стоит отплывать слишком далеко, — заметил Крот, — отплывем ровно настолько, чтобы почувствовать, что мы уже в пути и вне досягаемости наших ежедневных забот.

Таким близким друзьям нет нужды долго обсуждать этот вопрос — в нужный момент они разобьют лагерь, чтобы провести в нем первую ночь путешествия.

Воцарилась тишина. Лишь скрип уключин и плеск воды у далекого уже берега. Кроту оставалось только радоваться, что его мечта наконец сбывается, и вспоминать, как легко все могло кончиться бедой еще недавно и как важно, что этого не случилось!

Он представил себе Дальние Края, и об этих самых Дальних Краях он думал сейчас и о том, как много они значат для всех них. Но еще глубже в добром сердце Крота скрывалась другая мысль: как мало он сделал за свою жизнь. Он хотел успеть до старости сделать что-то, чтобы его вспоминали на Берегу Реки как нашедшего в себе силы и смелость отправиться навстречу приключениям, чтобы его пример вдохновлял других.

Он не воображал о себе невесть что, был слишком скромен, чтобы думать, что достигнет Дальних Краев, но, пройдя хотя бы часть пути, он когда-нибудь расскажет эту историю своему Племяннику, а тот (Кроту казалось, что у Племянника тяга к приключениям будет сильнее, а способности больше) найдет в себе смелость пойти дальше.

— Лишь в борьбе с самими собой мы движемся вперед, Крот, лишь в борьбе… — подвел Барсук итог их ночному разговору, который так много значил для Крота. Ведь именно этот разговор привел к воскрешению его замысла.

Таковы были источники порывов и мечтаний Крота, и он был безмерно благодарен Барсуку за то, что тот ни на минуту не усомнился в нем и решил, что если Крот чувствует в себе такое могучее желание, значит, путешествие должно совершиться. Времена меняются, жизнь не стоит на месте, и в ходе их экспедиции, возможно, будет найдено какое-нибудь новое направление. Кто-то должен идти вперед, сказал Крот себе и другим, потому что если никто не пойдет, то…

— Если никто из нас не пойдет, то что тогда? — задавал себе Крот все тот же вопрос.