– Миранда пошла прогуляться по побережью. Когда начался отлив. Ей захотелось побыть одной.

Кэти добавила:

– А Алекс на тренировке.

– А Себ все еще в постели. Я поднялся к нему, высморкал ему нос, и теперь, похоже, он проспит до второго пришествия. – Продолжая сиять, Питер добавил: – Это не в духе Миранды – наслаждаться одиночеством.

Кэти проскользнула под руку отца; ей хотелось, чтобы ничто не нарушило блаженство этого утра.

– Миранда совсем не одна, – произнесла она своим голоском актрисы. – Ребеночек всегда с ней.

Питер откинул голову и рассмеялся.

Они выпили кофе, а потом церемонно переложили содержимое кастрюльки на огромный противень и отправили его в духовку.

Питер признался:

– Кэти, я хочу попросить твою тетю Мэг об одном одолжении. Но я прямо не знаю, как начать.

Кэти хихикнула:

– Скажи мне, и я сама попрошу, – радушно предложила она.

Мэг поставила кофейные чашки в раковину, достала из буфета скатерть. Ее удивляло, как можно быть такой счастливой и так ужасно мучиться в одно и то же время. Ей было хорошо на Рыбной улице, и все же она не могла дождаться, когда отсюда вырвется.

Питер высокопарно продекламировал:

– Кэти, дитя мое, не можешь ли ты испросить милости у своей тети, не окажет ли она мне честь, попозировав немного.

Кэти повернулась к Мэг.

– Тетя Мэг, – точно скопировала она манеру Питера, – позволь узнать, не могла бы ты… – она замялась, подбирая слова, потом величественно продолжила: – удостоить Питера чести – да, чести – попозировать ему? – Она подхватила скатерть, внезапно выпавшую из рук Мэг, и с поклоном преподнесла ее Мэг. – Иначе говоря, – закончила она своим обычным голосом, – может ли он нарисовать твой портрет? – И она снова повернулась к отцу: – И никакого тут нет особого одолжения! Каждый позирует тебе и даже не догадывается об этом! – Она засмеялась. – Эй, уже пора обедать, пойду посмотрю, не встал ли Себ. – Она откинула волосы с висков и серьезно добавила: – Вы же знаете, ему самому не справиться с одеванием.

И она стала подниматься наверх.

Мэг беспомощно комкала скатерть, потом неловко накинула ее на стол. Питер подхватил ее за другой конец, и вместе они расправили ее.

Питер заметил:

– Я ждал этого момента с самого твоего приезда, Мэг! Я знаю, что я сделал свою репутацию – ту репутацию, которая есть у меня сейчас, – моими работами в Стэнхоуп Форбс, но я по-прежнему пишу портреты, ты знаешь. В свободное время. Если ты помнишь, мне всегда нравилось писать людей, как будто появляющихся откуда-то.

Мэг произнесла деревянным голосом:

– Миссис Паску.

– Миссис Паску! Господи, да. Моя старая квартирная хозяйка в Ньюлине! И ты ее помнишь?

– Да.

Разумеется, он должен был понимать, какая это шаткая почва. Но он в своем упоении не замечал никаких угрожающих признаков. Он продолжал:

– Я подарил ей тот портрет. Она появлялась из дымящейся сковородки! – Он довольно рассмеялся. – Я сделал портрет Билли Мейджера, появляющегося из табачного дыма. Артур Бауринг хочет приобрести его для «Костгад».

Мэг вынула приборы и принялась накрывать на стол. Отчего-то это автоматическое действие внезапно стало чрезвычайно сложным.

Питер откинулся на спинку старого виндзорского кресла и закинул руки за голову.

– В тот вечер – прямо перед Рождеством, – когда Артур рассказал нам о твоей телевизионной программе… меня беспокоило, что ты зарываешь свой талант в землю… То, что у тебя совершенно отсутствует самооценка… Я поставил на мольберт твой портрет, смотрел на него, но не получил ответа – как и раньше. – Он уже больше не улыбался. Его темные глаза были обращены в прошлое, они сузились и смотрели на какую-то цель, словно маячившую в глубине тоннеля. – На следующий после Рождества день я отправился в Сент-Айвс. Я сделал то же самое, что делали мы когда-то вместе. Я искупался. Господи, какая ледяная была вода. Но ведь и я стал на десять лет старше. – Он выдавил смешок. – Работ Скейфа я не смог посмотреть – выставочный зал был закрыт, разумеется. Но я гулял по холмам и смотрел. И я начал понимать, что ключ к этой картине – это его тайна. Ты сама появляешься из тайны – только намек на тебя, – как Билли возникает из дыма. Или миссис Паску из своей дымящейся сковородки.

Она установила бутылочку с уксусом посреди стола, насыпала в перечницу перца. Ее трясло. Она присела, положив руки на колени.

Он почувствовал ее молчание лишь спустя несколько душераздирающих минут, вышел из своего тоннеля и обратил на нее свой взор. Тихо-тихо он произнес:

– Возможно, мне никогда не понять тебя, Мэг. Но теперь я знаю достаточно для того, чтобы закончить тот твой портрет.

Она начала:

– Пожалуйста, Питер. Миранда…

– Ничего не поделаешь с Мирандой, Мэг. Вы близнецы, но вы разные люди, столь же разные, как мел и сыр. Когда я рисую Миранду, то я не могу рисовать тебя…

– Я и не предлагала…

– Мэг. Я просто прошу тебя попозировать мне. Вот и все.

– Да. – Она не могла встретиться взглядом с его темными глазами. – Прости меня, Питер. Возможно, ты не понимаешь… Миранде это не понравится.

– Миранда может иногда кое-что смешивать.

– Да. Но я не могу ничего смешивать. – Она вскинула на него глаза и снова уткнулась в скатерть. – Я не могла бы ранить Миранду, Питер.

– Да Бога ради! – вскипел он внезапно гневом. – Ты потворствуешь ей в ее капризах и безрассудности!