– Да, один!

– В таком случае я убежден, что мои товарищи не откажут вам в гостеприимстве. У нас много места в замке, а наше знакомство, – добавил он с легкой улыбкой, – избавляет вас от малейшего подозрения. Простите, пожалуйста, мне придется оставить вас на минуту.

Фернов отошел к часовым и что-то им сказал.

– И это бывший университетский профессор? – пробормотал Аткинс. – Эта книжная крыса быстро приобрела такой воинственный вид, словно всю жизнь не расставалась со своей саблей. Вот тебе и чахоточный профессор! Однако скажите, ради Бога, Генри, почему вы скрыли, что…

– Молчите, – быстро и решительно остановил его Алисон, – не говорите ему ни слова о присутствии мисс Форест. Я сейчас вернусь.

Американец с удивлением пожал плечами; он совершенно не понимал тактики Генри.

Фернов тем временем снова подошел к Аткинсу.

– А где же ваш соотечественник? – спросил он, посмотрев вокруг.

– Мистер Алисон сейчас вернется! – ответил Аткинс.

Генри действительно выходил в эту минуту из дверей гостиницы, держа под руку Джен. Склоняясь к лицу молодой девушки, он что-то так горячо ей доказывал, что она заметила офицера, стоявшего к ней спиной, только подойдя к нему совсем близко. В это мгновение Фернов обернулся.

Несколько секунд Джен и Вальтер молча смотрели друг на друга, пораженные до последней степени. Вдруг лицо Фернова просияло, точно его осветил яркий солнечный луч; его голубые глаза мечтателя загорелись страстным огнем; весь облик молодого офицера говорил о безграничном счастье. Эта минута неожиданного свидания выдала сердечную тайну Фернова.

Джен, напротив, смертельно побледнела; колени ее подгибались, она пошатнулась и упала бы, если бы Генри ее не поддержал. Его рука стиснула руку молодой девушки, точно железным кольцом, и он с такой силой прижал ее к своей груди, как будто хотел раздавить. Но Джен ничего не чувствовала. Взгляд Алисона впился в лицо невесты, и даже дрожание ее ресниц не ускользнуло от его глаз. Ледяное, злое выражение разлилось по лицу молодого американца. Теперь ему не нужно было никаких слов, никаких объяснений – он знал достаточно.

Фернов первый пришел в себя. Он видел только Джен и потому не заметил ни маневра Алисона, ни выражения его лица.

– Мисс Форест, я и не подозревал, что встречу вас здесь! – проговорил он.

По руке молодой девушки Генри почувствовал, как она вся вздрогнула при звуке голоса Фернова. Он медленно выпустил ее руку, и это движение заставило Джен опомниться.

– Мистер Фернов, – произнесла она, – и мы не ожидали вас увидеть, так как считали, что ваш полк находится уже под Парижем.

Голос молодой девушки звучал так же холодно, как раньше, а глаза старательно избегали взгляда Фернова. Сияние исчезло с лица Вальтера; его глаза затуманились, и прежняя мрачность сменила краткий миг счастья.

– Наш полк вернули назад – охранять горы! – ответил он, тщетно ловя взгляд молодой девушки.

– Значит, это от вас исходит приказание задержать нас, мистер Фернов? Я прекрасно понимаю, что вы исполняете только свою обязанность, и мы, конечно, должны подчиниться вашему требованию.

Собрав последние силы, Джен повернулась и, подойдя к Аткинсу, скрылась за его спиной.

Губы Фернова задрожали. Перед ним снова была холодная, надменная мисс Форест. Она забыла тот момент, когда они расставались, а он помнил о нем ежеминутно, храня в своей душе это воспоминание, как святыню, как сладкую мечту. Очевидно, Джен вздрогнула при виде его от отвращения: она так ненавидела его, что даже не могла скрыть свои чувства! Невольно ему вспомнилась сцена у развалин старого замка, и снова, как и тогда, гордость победила в нем сердечную боль.

– Фридрих! – твердым голосом позвал он.

– Что прикажете, ваше благородие?

– Проводи даму и обоих господ в замок, к доктору. Мистер Аткинс расскажет ему, что нужно, а ты попроси доктора передать все услышанное господину полковнику. Вы знаете доктора Беренда, мистер Аткинс, так как встречались с ним в Б. Он позаботится о вас, а я, к сожалению, должен остаться здесь по служебным делам. Простите, пожалуйста.

Приложив руку к каске, он отдал общий поклон и быстрыми шагами направился в противоположную сторону, где находился первый сторожевой пост.

С чувством бесконечного блаженства Фридрих зашагал впереди «американской шайки», которую ему поручили проводить в замок. Он ничего не понял из происходившего на английском языке разговора Фернова с путешественниками, но был убежден, что ненавистные американцы – злостные шпионы и теперь в его силах спасти полк от большого несчастья. Он шел с высоко поднятой головой, постоянно оглядываясь на своих спутников, так как был готов пустить в ход оружие, если кто-нибудь из трех «шпионов» вздумает бежать. К счастью, американцы об этом и не помышляли. Впереди всех шел Аткинс, а за ним следовали Джен и Генри, не обменявшиеся между собой ни одним словом.

– Значит, теперь мы всецело находимся в вашей власти, мистер Фридрих, – саркастически проговорил Аткинс.

Фридрих с чувством собственного достоинства взглянул на американца. Он, конечно, считал себя неизмеримо выше Аткинса: ведь он был теперь начальником, а тот – подчиненным, – но мнимое смирение высокомерного американца смягчило солдата.

– Так приказал поручик Фернов, – ответил он, – а если поручик Фернов принимает в вас участие, то с вами не случится ничего плохого.

– Вы снимаете тяжесть с моей души, – продолжал иронизировать Аткинс, – я бесконечно признателен вам за то, что вы меня успокоили. Значит, вы не закуете нас в кандалы, не бросите в темницу? Слава Богу! Однако скажите, милейший мистер Фридрих, что за метаморфоза произошла с вашим господином? Это просто что-то невероятное. Профессор стал с головы до ног боевым героем. Его ученость не помешала ему усвоить в течение шести недель такие премудрости, как «военная команда», «караульный пост», «приказ» и тому подобное; можно подумать, что он всю жизнь провел в походах, а не просидел за книгами. Скажите, куда он дел свою робость и рассеянность?