— Вряд ли. Я лично с ней разговаривал и «стольник» за услуги вручил, до Белоруссии никого не должно было быть. Может, проводница решила подзаработать и подсадила?

— Ладно. Что дальше было? — задумчиво спросил фотограф.

— Ничего, — ответил Викторов. — Доехали, зашли в бар пива попить, время скоротали, и вот я у тебя. Задержался, чтобы проверить, не следят ли. После этого мента в вагоне не лишне было…

Фотограф помолчал.

— Не очень хорошо, — сказал он после не долгих раздумий.

— Что? — насторожённо спросил таможенник, похоже, не ожидавший такого вывода из своего рассказа.

—Мне сегодня из гостиницы звонили, — медленно произнёс фотограф. — Сказали, какой-то мент пару дней назад из Москвы к ним приехал, насчёт ублюдка московского, которому ты на днях утонуть помог, нюхать. Там все чисто, свидетелей не было?

— Нет, что ты. Погоди, может быть, это…

Но фотограф снова не дослушал брата.

— Смотри, Андрюша, — зловеще сказал он свистящим шёпотом, — за это ведь тебе вышачок может высветить…

— Так это ж ты сказал сделать, — чуть заикаясь, произнёс Викторов, — он же насчёт ожерелья пронюхал и насчёт Красавчика.

— Вот-вот, и Красавчика ты, братишка, шлёпнул, а тут уж не только милиция, но и блатные, если что, не пощадят. Так что смотри, берегись… Землю рой.

— Не бойся, все нормально будет.

— А может, тебе отвалить отсюда временно, взять отпуск?

— Пожалуй. Завтра займусь. В Польшу мотану.

— Пистолет у тебя? — без перехода спросил фотограф.

— У меня.

— Давай сюда.

— Зачем?

— Спрячу. Без него тебе спокойнее будет.

— Ладно. Держи, — чуть запнувшись, сказал Викторов, а Макаров подумал некстати, что зря он согласился.

Прошла ещё секунда, и наконец с улицы послышались торопливые шаги. Алексей понял, что пришло время долгожданной развязки, и вытащил пистолет. «Вовремя ребята Сычёва появились, — подумалось ему. — Улик столько, что братьям — главарю и убийце-исполнителю — хватит на много лет за решёткой…» Вдруг у дерева послышался тихий шипящий шлёпок и почти одновременно от калитки в заборе закричали:

— Вит, Фокус, где вы?.. Там менты на улице, здание обкладывают, только что в мастерскую полезли…

— Стой, сука, стреляю! — закричали с улицы. — Ты окружён…

Из происходящего Макаров понял, что Андрей Викторов перед тем, как идти на встречу с братом, оставил в удобном для наблюдения месте за поворотом с центральной улицы в переулок, примыкавший к двору девятого корпуса, своего человека. Едва люди полковника, встревоженного, очевидно, долгим отсутствием условного сигнала от Алексея, стали окружать здание, чтобы перекрыть все выходы из него, наблюдатель их заметил и бросился предупредить босса.

События стали развиваться стремительно. Поняв, что на улице ему скрыться некуда и не слыша ответа хозяина, подручный братьев распахнул калитку и, вбежав во двор, со всех ног бросился в том направлении, где в кустах у стены притаился Макаров.

С улицы продолжали доноситься звуки стрельбы. Наверное, там оставался ещё кто-то из людей Викторова. Алексей поднял пистолет и, по-прежнему не видя фотографа с братом, по непонятной причине оставшихся до сих пор на прежнем месте под раскидистым деревом, сделал шаг навстречу бежавшему прямо на него человеку, здоровенному рыжему мужчине, тому самому, которого видел сегодня утром в московском поезде в компании с Викторовым.

Не ожидавший увидеть кого-либо перед собой, тот резко затормозил и опустил от растерянности руки. Этим он очень помог спешившему к братьям и потому не имевшему права терять ни секунды Алексею. Вскинув руку с пистолетом, Макаров быстро и резко, без замаха, нанёс .удар рукояткой между едва заметных белесых бровей. И в ту же секунду, боковым зрением, не увидел даже, а почувствовал, как вдоль тёмных, заросших кустами в рост человека прутьев забора к зданию корпуса пансионата стремительно метнулась от дерева чья-то тень. Наперерез, через двор, не думая даже об оставшемся у забора под деревом втором брате, не думая о том, что сам может быть легко подстрелен на открытом пространстве, Макаров бросился за убегавшим, руководствуясь только интуицией. Слух его различил лязг железа. В три прыжка достигнув того места, откуда послышался звук, Алексей увидел метрах в двадцати от себя того, кто убегал от него — это был фотограф. Он перебежал через освещённое крыльцо корпуса, легко столкнув с него, несмотря на хилое сложение, двух или трех находившихся на нем женщин и устремился вперёд, в находившиеся за зданием тёмные заросли кустарников. Через секунду, когда Макаров оказался рядом с крыльцом, перепрыгивая его на глазах все тех же перепуганных близкой стрельбой женщин-отдыхающих, едва различимая в ночной темноте спина преступника скрылась за деревьями и кустами, сплошной полосой тянувшимися вплоть до обрывистого спуска к морю.

Макаров, не сдерживая себя, от души выругался: до сих пор ему не представилась даже возможность поднять руку с пистолетом — не то что выстрелить, а преследуемый между тем, как оказалось, совсем неплохо бегал и, разумеется, гораздо лучше знал лежавшую впереди местность.

В кромешной темноте сплошных зелёных зарослей, то совсем густых, то более редких, пересекаемых иногда заборами возле жилых домов и хозяйственными постройками, умело менявший направление бега, чтобы не выскочить на оживлённые улицы города, фотограф и преследовавший его Алексей преодолели расстояние метров в четыреста. Самым удивительным для Макарова во всем происходящем было то, что он, хотя и не отставал от тщедушного парня настолько, чтобы тот скрылся из виду, но и приблизиться к нему тоже никак не мог, отыграв от силы метра три-четыре и по-прежнему отставая не меньше чем на пятнадцать. Однако настроение Алексея улучшилось: он знал, что рано или поздно догонит преступника, потому что сильнее физически и выносливее, и не понимал, на что тот, не сумев запутать следы и оторваться, рассчитывает. Но Алексей недооценил противника.