Перед глазами вдруг встала отчетливая картина годичной давности — лес, и на опушке стоит огромный седой волк с оберегом на шее. Стоит и смотрит вслед отъезжающему всаднику.

Как ни странно, но, припомнив это, Леший немного успокоился. Всем известно, что волколак, во-первых, людям почти не вредит, а во-вторых, без причины ни за что не нападет, хоть на человека, хоть на зайца. Отвык за долгие века, за него ведь все волки делают. Так что если считать, что здесь наследил волколак, то поводов для тревоги вроде бы нет. Но вот что же все-таки понадобилось Волчьему Пастырю от Ратибора Лешего? Или от древлян? Непонятно…

Уже не скрываясь, разведчик рысцой бежал к своим, к кострам, к теплу. И вдруг в очередной раз остановился, всматриваясь в уже недалекие кусты возле лагеря. Так и есть: темная скорченная фигура вжалась в голые ветви со стороны леса. Тоже следит! Нет уж, братец, ты у меня не уйдешь!

Ратибор, крадучись, сделал несколько шагов и прыгнул на человека в кустах, сбил у него с головы шапку, схватил левой рукой за волосы, а правой поднес к горлу серебряный кинжал. Тот, похоже, не ожидал нападения с этой стороны, так что почти не сопротивлялся.

Откуда-то сбоку набежал Чурила, стоявший на страже.

— Это еще кто? — весело спросил он, прищуриваясь, словно уже примеривался копьем по пленнику.

— Подосён я, — жалобно сказал неизвестный, и только тогда Леший вгляделся в неизвестного и ахнул — да это же, считай, мальчишка! На вид — не больше пятнадцати, лицо чистое — ни усов, ни бороды, испуганные карие глаза, странно вытянутое лицо.

— Эгей, ребята! — заорал Чурила. — Гляньте, кого наш Леший тут поймал!

Хельги проломился прямо сквозь кусты, словно кабан, оглядел назвавшего себя Подосёном и повернулся к Ратибору:

— Кто это?

— А хрен же его знает! — растерянно сказал разведчик. — Сидел тут, подслушивал…

— Я не подслушивал, — тихо сказал парень, — я хотел еды попросить. Третьи сутки, почитай, ни крошки во рту.

Хельги, однако, уже не слушал пленника. Он развернулся к Чуриле с таким видом, что неустрашимый боярский сын попятился и сделал попытку закрыться рукавицей.

— Ты зачем здесь стоишь? — спросил воевода. — Ты зачем на страже поставлен, я тебя спрашиваю? Чтобы кто угодно мимо тебя шастал? За такое я бы головы рубил, жаль, что не велят! — он снова посмотрел на побледневшего Пленковича, явно примериваясь, как бы прямо сейчас пройтись тому по шее любимой секирой. — А если бы тут не пацан был полудохлый, а десять оборотней, как давеча? — Хельги безнадежно махнул рукой и кивнул Ратибору. Тот схватил Подосёна за шиворот и потащил к костру. На всякий случай пленника связали, Чурила еще хотел было заткнуть ему рот какой-то тряпкой, но передумал.

— Ну, — сказал Лодыжка, усаживаясь к костру, — выкладывай, Ратибор, что углядел.

— Примерно через полверсты отсюда, — начал Леший, — у них поселок, почти дюжина дворов. Воинов, если посчитать, и полсотни вряд ли наберется.

— А сколько там этих… — осторожно спросил воевода. Ратибор понял его правильно и, подумав, сказал:

— Тут уж я ничего сказать не могу. Они же прямо там не перекидываются.

— Оборотней в поселке пятеро, — неожиданно подал голос Подосён. — Я ведь тамошний, только изгой. Почти.

— Изгой? — хором спросили изумленные дружинники. Некоторые даже встали с мест, чтобы рассмотреть получше настоящего изгоя.

Подошел Митяй, до этого совершенно не интересовавшийся происходившим.

— И как же тебя таки угораздило? — с любопытством спросил он и присел рядом.

Парнишка устроился поудобнее, насколько позволяли веревки, и принялся рассказывать.

Оказалось, жил он не так давно в учениках у здешнего волхва — это и был тот самый старик, которого видел Леший во время своей разведки. Жил волхв по заветам далеких предков — в дупле огромного дуба. Кстати, он был одним из пяти оборотней, так что по полнолуниям, как правило, пропадал где-то иногда сутками, как он сам объяснял — «борол в себе зверя».

(В этом месте рассказа воеводы многозначительно переглянулись — одной заботой меньше, скорее всего, волхв не станет перекидываться ради того, чтобы разделаться с незваными гостями).

Подосён помогал старику по хозяйству, а в обмен на это тот обещал научить парнишку разным заклятьям. И даже некоторым научил.

— Каким? — перебил пленника Хельги.

— Разным, — честно сказал Подосён. — Как змей отваживать, как раны лечить… Травы учил распознавать…

— Куда смотрите? — неожиданно рявкнул Лодыжка на столпившихся вокруг дружинников. — Хотите, чтобы нас здесь всех перерезали, как щенят? Марш по местам! — кметы разошлись, а Митяй отправился обходить посты.

Подосён между тем продолжал. Оказывается, когда старый волхв ушел в очередной раз неизвестно куда, Подосён проследил за ним и выяснил, что три дня каждое полнолуние его учитель проводит в маленьком домике в лесу, а что там делает — неизвестно. Сжигаемый любопытством, паренек дождался, когда волхв уйдет куда-то за травами и прокрался к этому домику.

Внутри оказалось много разных интересных вещей, но особенно заинтересовала не в меру глазастого ученика большая книга, переплетенная в тисненую кожу. Читать и писать Подосён не умел, так что, естественно, ничего в ней не разобрал, но значки, а особенно богато украшенные заглавные буквицы показались ему занятными, и он увлекся их разглядыванием. И в тот самый момент, когда он уже раздумывал, не пора ли положить находку на место, а самому уйти от греха подальше, в домик неожиданно вошел волхв.