– Так, значит, они помолвлены, да?

– Нет пока, но они очень скоро обручатся, если Эган настоит на своем. А теперь давай вернемся к обсуждению тех стульев, которые я хочу заказать.

Джеймс не переставал удивляться тому, что Маккей не жалел сил и средств, чтобы пустить пыль в глаза, соревнуясь со своими соседями в красоте и богатстве убранства дома. Жаль, что расплачиваться за его стремление к роскоши придется жителям Данкрейга, которые и без того едва сводят концы с концами. В данный момент Джеймс ничего не может поделать ни с запустением земель, ни с обнищанием народа. Сначала ему нужно доказать свою невиновность и восстановить свои права на поместье. Сейчас пока он вынужден собственными руками создавать эту самую роскошь и красоту. Работа поможет ему хотя бы обрести душевное равновесие. Но когда-нибудь – Джеймс это знал – все вернется на круги своя и земли Данкрейга вновь возродятся. Эта надежда придавала Джеймсу душевные силы.

Аннора разогнулась и, потирая поясницу, окинула взглядом грядки. Если вовремя пойдет дождь, а солнце будет светить и щедро обогревать землю, в Данкрейге не будет недостатка в травах для приготовления пищи и для лечения. А также расцветет много цветов, которые будут радовать глаз. Довольная своей работой, Аннора поблагодарила Мегги за помощь и отослала в детскую, чтобы девочка помыла руки и привела себя в порядок. А сама начала собирать садовые инструменты и мешочки, в которых лежали семена. Неожиданно кто-то схватил ее сзади и потащил к стене крепости. Все произошло очень быстро. Не успела Аннора опомниться, как оказалась вплотную прижатой к стене. Эган навалился на нее всем телом. Вероятно, у него лопнуло терпение и ему надоело играть роль галантного поклонника. Эган властно впился губами в губы Анноры.

В голове у Анноры пронеслось, что наверняка на этот раз он на этом не остановится. Она чувствовала, как Эган дрожит от вожделения. Его поцелуй, его запах внушали Анноре отвращение. Они сейчас находились в дальнем закутке заднего двора, и поэтому было мало надежды на то, что случайные прохожие могут спугнуть Эгана. Несмотря на свою репутацию насильника, от жестокости которого пострадало немало женщин, едва ли этот человек хотел, чтобы окружающие думали, что он и с Аннорой действовал силой.

Она пыталась оттолкнуть Эгана, но он был слишком силен. Девушка чувствовала, что Эганом движет дикий животный голод, и это пугало ее.

И тут, словно по волшебству, кто-то отбросил от нее Эгана. Аннора увидела, как мастер Лавенжанс ударил Эгана в челюсть и Эган упал на землю, лишившись чувств. Неожиданное появление ее спасителя поразило Аннору. Все еще не придя в себя, Аннора смотрела, как разъяренный Лавенжанс схватил находящегося без сознания Эгана за грудки, поднял его с земли и приготовился нанести ему еще один удар.

– Нет, – ахнула Аннора, спотыкаясь подбежала к Рольфу и схватила его за руку.

– Не поверю, что вы ничего не имели против того, что с вами хотел сделать этот человек, и что вам это нравилось, – дрожащим от гнева голосом проговорил Джеймс. Несмотря на приступ ярости, он все же не забыл, что должен говорить по-французски.

– Мужчины иногда становятся настоящими болванами, – пробормотала Аннора. – Один удар кулаком еще можно как-то объяснить. Например, человек увидел, как женщину насилуют, и сразу не разглядел, кто перед ним. Однако если речь идет не об одном ударе, а о нескольких, это больше похоже на сведение личных счетов. Вам так не кажется?

Джеймс понял, что Аннора права, отпустил Эгана, и тот упал на землю. Переведя взгляд на девушку, он увидел в ее глазах тревогу и страх. Зная дурную славу жестокого Эгана, она испугалась, что станет еще одной жертвой его звериного инстинкта.

– Вы не пострадали? – спросил Джеймс по-французски.

– Нет, если не считать нескольких синяков. Спасибо, – проговорила она тихим, дрожащим от волнения голосом.

Аннора еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Она не могла понять, почему ее душат слезы. Она спасена, и любая девушка на ее месте чувствовала бы сейчас радость и облегчение. Да, Аннора в какой-то мере испытывала радость. Но ей также хотелось упасть на землю и громко разрыдаться. Она не сразу поняла, почему у нее так тяжело на душе, – Эган все же перешел ту тонкую черту, которая хранила Аннору от его жестокости. И теперь ей не стоит обольщаться: она не будет исключением из правил. Эган станет обращаться с ней точно так же, как со всеми остальными женщинами, которые имели несчастье обратить на себя его внимание. Теперь вся ее жизнь будет наполнена страхом. Отныне она будет вздрагивать от каждого шороха, а в каждом темном закоулке ей будет мерещиться фигура насильника.

– Ваша спальня запирается? – спросил Джеймс.

– Да, я обычно запираю дверь на ночь.

– Хорошо, пусть у вас войдет в привычку запирать дверь на ключ в своей спальне. – Эти слова мастера Лавенжанса прозвучали как приказ – сурово и холодно. Несмотря на то что были сказаны на галантном французском языке, Аннора почти физически ощущала, что Рольф весь кипит от гнева. Она понимала, что сейчас причина его ярости – Эган, который, разумеется, вполне заслужил его гнев. Однако Аннора не могла не бояться за красавца Лавенжанса. Эган был не кем-нибудь, а правой рукой Доннела. Он был, пожалуй, самым верным его другом и вассалом. Наживать в его лице врага было по меньшей мере неразумно.

Аннора подошла к Рольфу и стала тянуть его за рукав, стремясь увести его прочь от того места, где на земле ничком лежал Эган.

– Вы должны быть очень осторожны, мастер Лавенжанс.

– Зовите меня Рольфом, – сказал Джеймс, отчаянно мечтая, чтобы когда-нибудь Аннора смогла назвать его настоящим именем.

Аннора покраснела, но кивнула:

– А вы зовите меня Аннорой. – Продолжая тянуть Лавенжанса за рукав туда, где находилась дверь в дом, Аннора опасливо косилась на Эгана. – Но только не тогда, когда нас могут услышать Эган или Доннел.