В других классах кораблей роста производства не произошло, а кое-где наблюдалось даже снижение, если речь шла о кораблях, которые были бесполезны для войны.

Тот факт, что воздушные налеты на промышленные предприятия Германии с осени 1943 года стали регулярными, показал, насколько правильным было решение доверить постройку флота министерству вооружений. Только министр вооружений имел возможность снова и снова перераспределять промышленные ресурсы при выходе из строя отдельных заводов. Если бы эта проблема осталась в ведении флота, учитывая ограниченные производственные мощности, мы не смогли бы найти альтернативы для подвергшихся бомбежке предприятий и производство очень скоро остановилось бы.-

Средиземноморский театр военных действий

Кроме строительства флота, у главнокомандующего военно-морскими силами было и множество других проблем. О них я буду рассказывать, только основываясь на надежной информации, в настоящее время доступной для меня, или на собственных записях, который я вел во время войны. Поскольку они, к сожалению, являются далеко не полными, некоторые вопросы я буду обрисовывать лишь в общих чертах, поскольку не желаю полагаться только на память.

В результате читателю наверняка покажется, что подводной войне в этой книге уделено намного больше внимания, чем всем остальным событиям, происходившим, пока я командовал военно-морскими силами страны. Это, безусловно, мое упущение, которое я рассчитываю со временем исправить.

В конце 1942 года союзники высадились в Северной Африке. Перед ними стояла цель – завоевание североафриканских стран, открытие морских путей через Средиземное море (чтобы не приходилось больше посылать корабли кружным путем мимо мыса Доброй Надежды), а также, что самое важное, нанести удар по слабо защищенному южному флангу наших войск в Европе.

В качестве контрудара мы 10 ноября 1942 года заняли Тунис, и, пока этот плацдарм оставался в руках немцев и итальянцев, морской путь через Средиземноморье был для союзников чрезвычайно опасным. Сделать следующий шаг – перебраться из Северной Африки в Европу – было для них также затруднительно. Пока мы оставались в Тунисе, противник не мог достичь своих стратегических целей в этом регионе.

Боевая мощь немецких и итальянских подразделений в Тунисе в первую очередь зависела от подвоза запасов и подкрепления морем из Италии. Перед итальянским флотом стояла задача – защитить от атак с моря и с воздуха конвои, идущие в Тунис. Чем большее число судов с военными грузами благополучно прибывало в Тунис, тем выше были наши шансы удержать тунисский плацдарм и тем меньше была вероятность, что противник рискнет пойти на высадку на юге Европы.

В начале 1943 года единственным способом, позволявшим итальянскому флоту внести эффективный вклад в оборону своей страны, было обеспечение охраны тунисских конвоев. Следует отметить, что в то время оценка противником стратегической ситуации полностью совпадала с нашей. Командующий войсками союзников в Северной Африке генерал Эйзенхауэр утверждал, что, «если численность итало-германских войск в Тунисе не удастся сократить, положение и американской армии, и 8-й британской армии в Северной Африке непременно изменится не в лучшую сторону».

Я намеревался оказать итальянскому флоту любую посильную помощь в живой силе и технике, чтобы обеспечить выполнение им основной стратегической задачи. Я изложил свои взгляды на этот вопрос Гитлеру и сказал, что хотел бы полететь в Рим и провести совещание с главнокомандующим итальянским военно-морским флотом адмиралом Риккарди. Гитлер согласился и даже написал письмо Муссолини, объясняя цель моего визита.

17 марта я прибыл в Рим и в сопровождении адмирала Риккарди посетил Муссолини в его резиденции. Мы говорили по-немецки. Муссолини с готовностью согласился на участие немецкого флота в охране тунисских конвоев.

На последующих совещаниях с участием адмирала Риккарди и старших офицеров итальянского штаба ВМС я первым делом столкнулся с недоверием и оскорбленным самолюбием наших союзников, которые сочли мое предложение помощи вмешательством в дела своей страны. Со стороны Риккарди недоверие, насколько я понял, многократно усилилось после моей беседы с Муссолини, поскольку адмирал не знал немецкого и не мог следить за ходом разговора. Только после того как мне удалось убедить Риккарди и его офицеров, что моим единственным желанием является помочь им в их же интересах обеспечить беспрерывное поступление грузов в Тунис, они согласились на прибытие кораблей и прикомандирование к итальянскому штабу немецкого адмирала, имеющего опыт организации охраны конвоев. Кроме того, было решено, что немецкий флот обеспечит поставку орудий ПВО и опытных орудийных расчетов для защиты судов в конвоях. Итальянцы, в свою очередь, должны были передать немецкому флоту 6 бывших французских эсминцев для использования в качестве кораблей эскорта. Соглашение предусматривало, что общее командование оставалось в руках итальянцев. Поскольку обеспечить полную защиту конвоев на всем пути следования немецкими кораблями не представлялось возможным, ни на что большее мы не могли рассчитывать.

Представителем немецкого флота в штабе итальянцев был назначен вице-адмирал Руге. После оккупации Франции в 1940 году он занимался защитой побережья Северной и Западной Франции. Он блестяще проявил себя и приобрел большой опыт в деле охраны прибрежных вод и конвоев. Его деятельность в штабе итальянцев быстро принесла плоды, и уже в апреле процент судов, благополучно прибывших в Тунис, был выше, чем во все предыдущие месяцы.

Но даже этот успех не смог спасти немецкие и итальянские армии в Тунисе. Военно-воздушные силы союзников, обеспечив для себя посадочные площадки в непосредственной близости от нашего плацдарма, полностью остановили поток грузов в Тунис. Информируя Гитлера об итогах моих переговоров с итальянцами 18 марта 1943 года, я сказал, что «конвоям крайне необходимо воздушное прикрытие» и что «военно-морские силы не могут отбивать атаки с воздуха уже сейчас, и тем более не смогут в будущем».