Озабоченно качая головой, она посмотрела на мокрую одежду Лиз и предложила отнести ее в деревенский магазин.

– Туда обычно приезжает грузовик, чтобы отвезти вещи в сухую чистку, – пояснила миссис Барнс. – Я скажу им, что это срочно, и они вернут ваши вещи через сорок восемь часов. И починят рукав вашего плаща. А вот что делать с сапогами – ума не приложу. – Хозяйка задумалась. – Как же это случилось, дорогая?

– Я… я оступилась. Так бывает.

Последние слова могут служить эпитафией тому, что с ней произошло, мрачно подумала Лиз, когда чуть позже отогревалась в горячей воде.

Блюд в меню ужина было немного, но все названия звучали по-домашнему. Лиз выбрала пирог с курицей, а потом ей принесли огромную порцию отличного сочного мяса, бекона и грибов с густой подливкой. Картошка в мундире и морковь с маслом явно были лишними, но Лиз съела и их.

Неприятности этого дня не лишили ее аппетита. Может, ей грозит опасность находить утешение в еде и измерять горе в фунтах и дюймах?

Покончив с ужином, она перешла в бар, где соревновались игроки в дартс. Она заказала бокал шардоннэ и стала с интересом наблюдать за игрой.

По-видимому, только она одна жила в гостинице, все остальные были местными жителями.

Лиз страшно устала, и самое лучшее, что она могла сделать, – это пораньше лечь спать. Но сама мысль о том, что ей придется спать одной на широкой двуспальной кровати, ее пугала, и поэтому она старалась оттянуть этот момент.

В Африке, лежа на узкой раскладушке под сеткой от москитов, она мечтала о том, как вернется домой и как сильные руки Марка обнимут ее в темноте ночи.

Ей даже в голову не приходило, что может быть иначе.

«Боже мой, – думала она, – что еще я считала само собой разумеющимся?»

Если бы она не вернулась раньше срока, сколько бы прошло времени, прежде чем она поняла, что что-то изменилось? Признался бы Марк в конце концов в своей измене? Или предпочел бы, чтобы их общие друзья и коллеги по работе начали делать многозначительные намеки? Нет, это было бы еще невыносимее.

Сейчас ей надо привыкать к тому, что она снова осталась одна. К тому, что надо снять другую квартиру и переехать. А до этого найти кого-нибудь, у кого можно было бы пожить. И пережить еще одну травму – разделить книги и диски, которые они покупали с Марком.

Но она не станет спешить. Теперь, оставшись одна, она сможет выбирать. Намекал же ей Клайв, что в парижском бюро его газеты может в скором времени открыться вакансия. Может, ей стоит об этом подумать?

И главное: она не будет слишком активно искать замену Марку и завязывать новые отношения. С этого дня, решила она, внутренне содрогнувшись, с мужчинами покончено надолго.

Всякий раз, как открывалась входная дверь, ее взгляд непроизвольно высматривал человека в камуфляжной куртке в сопровождении большой черной собаки.

Что это с ней? Навязчивая идея? И что она будет делать, если он и правда войдет? Встанет и бросится бежать?

Однако когда наступило время закрытия бара, а он так и не появился, она вздохнула с облегчением.

Допивая вино, она наблюдала за миссис Барнс, прибиравшей бар.

– Вот и все. – Хозяйка накрыла полотенцем насос, которым качала пиво, и с удовлетворением оглядела помещение. – На сегодня хватит. Сделать вам, моя дорогая, горячее питье, которое вы возьмете к себе наверх, чтобы выпить перед сном?

– Нет, спасибо. – Лиз улыбнулась. – Миссис Барнс, я хотела спросить… Я видела сегодня большую черную собаку по кличке Рубен. Вы, случайно, не знаете… э… как зовут ее хозяина?

– Ах, Рубен! – Лицо миссис Барнс приняло умилительное выражение. – Это собака мистера Голайтли. До чего замечательный пес! Обожает детей.

«Вареными или жареными?» – чуть было не вырвалось у Лиз.

– Как вы сказали… Голайтли?

Миссис Барнс кивнула:

– Да. Мистер Герберт Голайтли. Он живет в доме на самом краю деревни. На мой взгляд, далековато, но ему, похоже, это нравится.

«Не сомневаюсь», – подумала Лиз, и в ее груди неожиданно затеплился нервный огонек ликования.

Значит, Герберт Голайтли. Теперь понятно, почему этот огромный мачо предпочел назваться Джоном Смитом.

Осторожно подбирая слова, она спросила:

– Вы хотите сказать, что он немного… странный?

– Я скорее сказала бы, что самую капельку эксцентричный. С тех пор, как умерла его бедняжка жена. Но нельзя же его винить за это, правда?

Лиз поднялась к себе в номер. Значит, мистер Голайтли-Смит – вдовец. Это, конечно, очень печально, но еще не причина обвинять ее, Лиз, в диких поступках.