Почему мои товарищи военнопленные и я сам не были убиты, я не знаю.

В 1968 году я был писателем. Точнее, ли тературным поденщиком, наемным писакой. И признаться честно, готов был написать все, что угодно, лишь бы заработать денег. Какого черта, думалось мне, ведь я видел все своими глазами и сам прошел через это! Итак, я собирался написать книгу о Дрездене на заказ. Такую, знаете, книгу, которая могла бы лечь в основу сценария кинофильма, где Дин Мартин, Фрэнк Синатра и другие сыграли бы нас. Я пытался писать, но выходила полнейшая чушь. Я не улавливал чего-то самого главного.

Как-то я зашел в гости к Берни О'Хари, своему старому приятелю. Мы пытались вспомнить забавные истории о том времени, когда мы были военнопленными в Дрездене, разговоры, требовавшие больших усилий, и другие вещи, с помощью которых можно создать остроумное кино о войне. И его жена, Мэри О'Хари, сказала: «Вы тогда были просто детьми».

В отношении солдат это правда. На самом деле они дети. А вовсе не кинозвезды. Не Дюк Уэйн. Понимание этого стало ключевым, и я наконец ощутил себя свободным от штампов и готовым поведать правду. Мы были детьми, и подзаголовком к «Бойне № 5» стало: «Крестовый поход детей».

Почему описание того, что произошло в Дрездене, заняло у меня двадцать три года? Мы все вернулись домой с историями, и все хотели на этом подзаработать тем или иным способом. То, что сказала Мэри О'Хари, по сути, звучало так: «Почему бы вам для разнообразия не рассказать правду?»

Эрнест Хемингуэй после Первой мировой войны написал рассказ «Дом солдата», о том, как это грубо — спрашивать солдата, вернувшегося домой с войны, где он был. Я думаю, многие, включая меня, замолкали, когда гражданские расспрашивали про сражение, про войну. Это было модно. Один из самых эффектных способов рассказать о войне — промолчать, знаете ли. При этом гражданским представляются широчайшие возможности проявления отчаянной храбрости.

Но мне кажется, война во Вьетнаме освободила от этого вынужденного молчания меня и других писателей, поскольку выставила напоказ наше желание подавлять и доминировать — и другие грязные и, по существу, глупые мотивы. Мы наконец могли рассказать о другой стороне войны: о том, что же мы творили с этими, возможно, самыми ужасными в истории, по тем не менее людьми — нацистами. И то, что я видел, и о чем мне пришлось написать, делает войну такой уродливой. Знаете, правда может быть реальной силой. Весьма неожиданное открытие.

Конечно, еще одна причина не говорить о войне заключается в том, что она невыразима.

А теперь урок литературного творчества.

Правило номер один: избегайте точек с запятой. Это языковые гермафродиты, по сути ничего собой не представляющие. Вся их роль сводится к подтверждению того факта, что вы учились в колледже.

Вижу, что некоторые из вас призадумались. Их раздирают сомнения: шучу я или говорю серьезно. Так что, начиная с этого момента, обещаю вас предупреждать, если мне вдруг захочется пошутить.

Вступайте в ряды пограничников или морской пехоты и учите их принципам демократии. Я шучу.

Нас вот-вот атакует «Аль-Каида». Так что вскиньте знамена, если они у вас есть. Пусть развеваются на ветру. Это их всегда пугает. Я шучу.

Если вам хочется сильно унизить вашу супругу (супруга), но у вас не хватает выдержки, чтобы развить в себе гомосексуальные пристрастия, можете как минимум посвятить себя искусству. На этот раз я не шучу. На жизнь этим не заработаешь. Это просто свойственный человеку способ делать жизнь более сносной. Искусство возвышает душу и способствует росту самосознания. Ваши фактические успехи в той или иной выбранной области при этом не имеют никакого значения. Пойте в душе. Включите радио и танцуйте. Рассказывайте анекдоты. Напишите другу стихотворение. Пусть даже самое непотребное. Но сделайте это настолько хорошо, насколько можете. И вы будете вознаграждены сторицей. Вы станете сопричастны творчеству.

Хочу поделиться с вами одним открытием. Я буду рисовать на доске, чтобы вам было проще следовать за моей мыслью [проводит вертикальную линию на доске]. Это ось судьбы, ось СС—НС: счастливая судьба — несчастливая судьба. Смерть, нищета и болезни находятся вот тут, внизу, а процветание и превосходное здоровье — вот здесь, наверху. Среднестатистический человек находится где-то посередине. Его дела ни хороши ни плохи [указывает на точки внизу, вверху и посередине проведенной линии соответственно].