— …Договорились о дальнейших встречах, — сказала Элина.

— Хрен вам! — воскликнул таксист. — Ты посмотри, как эти американцы к нам прицепились! Законный рэкет, понимаешь…

Аркадий и не подумал спорить, тем более, что картинка сменилась, и в кабине возник длинный муровский коридор второго этажа, где Аркадию приходилось бывать, хотя и не часто. Навстречу шел начальник спецслужб генерал Дьяченко, и репортер перехватил его в тот момент, когда он уже взялся за ручку двери, которая вела в кабинет Генерального инспектора.

— В связи с последней информацией о гибели элитарного подразделения МУРа, — зачастил журналист, — не можете ли вы, господин генерал, прокомментировать ситуацию?

Ого, — подумал Аркадий, — Метальников, оказывается, уже пошел в эфир. Значит, успели решить, какую именно лапшу повесить на уши зрителю. Ясно, что истинной причины никто не скажет, и репортеру, кстати, это тоже ясно, по лицу видно, а генерал так и вовсе смотрит в камеру, будто карточный шулер, благополучно выдавший трефовую шестерку за туза пик.

— Произошел бой с неравными силами противника, — пробасил Дьяченко. — Речь идет о крупнейшей за последние годы операции по торговле наркотиками, где МУРу, как представителю центрального правительства, положена определенная доля. Налицо было явное нарушение законодательства, однако… — генерал замялся, стараясь придумать, как бы помягче сформулировать информацию о муровском провале. — Однако небольшой отряд спецназа столкнулся с силами, превосходящими его в десять и более раз. К сожалению…

В десять и более раз. Неужели генерал хочет сказать, что груз, куда бы он ни направлялся, сопровождал по меньшей мере полк? Чушь и бред. Врочем, зритель не знает, конечно, ни сколько муровцев полегло прошлой ночью, ни где это произошло. Кстати, — подумал Аркадий, — я тоже не знаю, где погиб Метальников. Не очень далеко от Москвы, это ясно, иначе Алена не приняла бы некробиота…

При мысли об Алене в груди кольнуло, Аркадий отвернулся от изображения и принялся смотреть на дорогу. Машина уже опустилась на колеса и подруливала к сорокаэтажной коробке дома, где жил Виктор.

— Держи, — сказал Аркадий и сунул водителю в ладонь кредитный талон от «Феникса» с уже проставленной суммой. Пусть, черт побери, Виктор расплачивается со своего счета, нет у Аркадия таких денег, чтобы мчаться ночью по Москве, да еще платить втрое против положенного.

Таксист что-то говорил ему вслед, но Аркадий не слышал — от стоянки к дому он мчался зигзагами, как привык на тренировках по выживанию, хотя никто по нему не стрелял, да и вообще это было глупо: если бы МУР решил поставить его как свидетеля или, тем более, подозреваемого, то Аркадий просто не долетел бы до викторова дома; вычислить, догнать и взять одинокого беглеца муровцам с их разветвленной сетью ничего не стоит. Не нужен он им пока.

Пока не нужен.

В квартире Виктора стоял запах духов «Синий свет». Возможно, это был прошлогодний запах, отделаться от него можно было только полностью заменив воздух в комнате, да еще и продизенфицировав все предметы. Аркадий ненавидел эти сверхустойчивые запахи, из-за которых зачастую приходилось обращаться к муровским экспертам даже тогда, когда, казалось бы, все улики были совершенно ясны. Впрочем, женщинам, которых сюда приводил Виктор, неприязнь частных детективов к продукции фирмы «Благовест» была, конечно, неизвестна.

Аркадий зашторил окна, проверил, нет ли в квартире неучтенных «жучков», успокоился, наконец, и, сняв башмаки, развалился на широкой тахте, уставив взгляд в потолок, на котором мерцало в полумраке изображение обнаженной Ларисы Расторгуевой на эстраде в зале «Россия».

Пока Виктора нет, нужно привести в порядок мысли. Возможно, он сможет связать звенья цепи, если выяснит, отчего погибла группа Метальникова. Ни в одной смерти из тех, что произошли сегодня, нет мотива. Нет мотива и нет объяснения исчезновению черного пятна с кожи Подольского. Значит, через несколько часов и Алена будет… Стоп, стоп, стоп. Думай о другом. Если я что-то знаю, но не знаю — что именно… А Виктор? Чем объяснить странное поведение Виктора? Хрусталев узнал нечто, еще более существенное? Тогда почему слежка ведется за ним, а Виктор — в стороне?

В комнате было темно, и все ощущения Аркадия сосредоточились в слухе. Только потому ему и показалось вдруг, что в квартире кто-то есть. Кто-то почти неслышно двигался в соседней комнате. Скрипнула половица… Опять… Паркет здесь уже рассохся… Еще какой-то звук — похоже, что открылась дверца книжного шкафа, в той комнате Виктор хранил старые книги, доставшиеся ему от деда, читать он их, конечно, не собирался, но выбрасывать не хотел тоже, книги по нынешним временам — довольно внушительная ценность сами по себе… Вроде открылась дверь в коридор…