– Как не мог смириться с тем, что ты любишь другого человека. И еще он знал, что это наш ребенок, Аннелиза. Наш. Если все, что я слышал о твоем муже, верно, то это означает, у тебя не могло быть потомства от него. Хотендорф всегда знал правду, и этого он тоже не смог перенести.

– О, Майкл, сердце подсказывало мне, что это так, но я боялась верить!

Аннелиза обхватила его за плечи и прижалась щекой к его груди.

– Послушай, Аннелиза, – голос Майкла неожиданно посуровел, – они не должны узнать, почему Хотендорф так ненавидел меня, иначе ты окажешься впутанной в это дело. Подумай о нашем ребенке.

Предупреждение Майкла подействовало на нее, словно эхо только что прозвучавшего выстрела. Она отрицательно покачала головой. Для них обоих лучше раз и навсегда покончить с притворством, перестать беспокоиться о том, что подумают другие. Она не могла сидеть сложа руки, изображая убитую горем вдову, в то время как любимый ею человек, отец ее ребенка, вот-вот лишится жизни, будучи невиновным в смерти ее мужа. Необходимо было сделать все, чтобы ее ребенок избежал позорного пятна незаконного рождения.

Все предшествующие годы Аннелиза только и делала, что молча глотала оскорбительные намеки, но она сумела пережить бесчестье. Вполне возможно, что ее оборонительные инстинкты передадутся ребенку. Поэтому она ни в коем случае не должна допускать по отношению к нему ту же ошибку, что и ее мать. Она воспитает в нем чувство собственного достоинства и независимость. Ее ребенок будет знать, что существует настоящая, чистая любовь и что она достается тому, кто никогда не теряет надежды и не считает себя человеком второго сорта.

Не выпуская руки Майкла, Аннелиза обратилась к губернатору Хону:

– Позвольте узнать, ваше превосходительство, что вам здесь нужно?

– Видите ли, госпожа Хотендорф, нас вызвал сюда ваш муж. – В подтверждение своих слов Хон показал изрядно помятую депешу. – В этом послании он сообщает, что задержал опасного преступника Майкла Роуленда. Ваш муж также пишет, что вы должны узнать этого человека.

– Вот теперь мне все ясно. – Аннелиза лихорадочно обдумывала дальнейший план действий, но сколько она ни напрягала свою волю, положение представлялось ей безнадежным. Майкл уже сам подтвердил, кто он такой, и солдаты ждали только приказа губернатора Хона. После того как его снова закуют в цепи, никакой ее протест уже не поможет. Они посадят его в карцер для проведения расследования, методичного и скрупулезного, как это принято у голландцев, и в результате непременно выяснится, как он сумел выдать себя за британского офицера. Им также может стать известно, что Питер застал его у нее в постели, и тогда ее муж предстанет перед ними в роли мстителя, а Майкл – презренного соблазнителя чужой жены. Все поступки Майкла выставляли его в невыгодном свете – ведь он мог иметь множество мотивов для убийства.

– Интересное послание, – неожиданно обратился к губернатору Майкл на своем отвратительном голландском. – А Питер ничего не написал вам о том, как он узнал, что я буду здесь? Разве мой деловой партнер не сообщает, что это он устроил нашу встречу?

– О нет! – беззвучно произнесла Аннелиза онемевшими от страха губами.

Однако Майкл даже не обратил внимания на ее протест. Он обошел вокруг нее и загородил от солдат своим телом.

– Мы с господином Хотендорфом хорошо знали друг друга, и наша дружба была взаимно полезной. Чем она устраивала британского контрабандиста, этот вопрос я оставляю вам, джентльмены.

– Негодяй! Хотендорф никогда не был твоим партнером! – взревел губернатор Хон. – Я стоял рядом с ним, когда мы проводили опознание, и тогда его жена не признала в тебе контрабандиста, которого мы искали.

Майкл разразился издевательским хохотом:

– Разумеется, не признала. Потому что так приказал Хотендорф. Этот хитрый делец знал, что если меня раскроют, то я и его потяну за собой, а его жена не совершала никакого преступления и ничем не провинилась перед компанией. Она просто не могла его ослушаться.

В ужасной мешанине из английских и голландских слов правда перемежалась с вымыслом. Аннелиза видела, что губернатор силился разобраться в ней, и по мере уяснения истины по лицу у него расползался ужас.

– Ты признаешься в контрабанде и утверждаешь, что Хотендорф снабжал тебя всхожими орехами – так? Следовательно, ты обвиняешь его в злоупотреблении доверием компании и предательстве.

Майкл кивнул:

– На этот раз вы меня отлично поняли, губернатор. Хотендорф обворовывал компанию, он нарушал ее законы не один год, и я могу это доказать.

– Арестуйте его, – приказал Хон, и солдаты тотчас же окружили Майкла плотным кольцом.

Разумеется, Аннелиза не могла этого допустить.

– Постойте, Хон. Так нельзя. Дело касается достояния, созданного трудом наших соотечественников, и вы должны сперва досконально во всем разобраться, чтобы уберечь компанию от краха.

Губернатор недоверчиво посмотрел на нее:

– Не могли бы вы конкретнее выразить свою мысль, госпожа Хотендорф?

Аннелиза хорошо запомнила слова Питера насчет смелости, прикрывающей слабость. Ничто не могло подстегнуть рвение Голландской Ост-Индской компании сильнее, чем мысль об угрозе ее монополии на специи.