Хочу все знать 1975

Аннотация

А. Томилин - Кому нужен космос?

В. Шурлыгин - Встреча на космическом перекрестке

П.Клушанцев - Академик С. П. Королев

П.Клушанцев - Космическая ракета

 

А. Томилин КОМУ НУЖЕН КОСМОС? «Стартовым расчетам покинуть старт!» Эта команда означает, что к запуску готово все. После сборки ракета-носитель с пристыкованным космическим кораблем или орбитальной станцией доставлена из монтажно-испытательного корпуса на стартовое устройство. Могучие механизмы подняли и поставили ее вертикально. Башня обслуживания обхватила-обняла ее на разных уровнях руками-штангами. Закипела предстартовая подготовка и проверка бесчисленных деталей, механизмов и агрегатов сложного комплекса. А такой работы немало. Достаточно сказать, что, например, в космическом корабле «Аполлон», летавшем на Луну, было более полутора миллионов приборов и агрегатов. А если разобрать весь комплекс «Аполлона» на детали, их наберется, пожалуй, побольше пяти с половиной миллионов… Знаете, сколько это? Чтобы только пересчитать их, перебирая по штуке за секунду, нам пришлось бы работать — с вами более полугода. Это если без выходных… Вот что такое пять с половиной миллионов. А ведь их не просто считать, их надо проверить, чтобы подготовить всю космическую машину к ответственнейшему испытанию — старту. В любом механизме чем больше деталей, тем больше возможностей для неисправности. По расчетам проекта «Аполлон» сначала получалось, что если даже принять надежность каждого элемента корабля за 0,999, то за время полета американские астронавты должны ожидать более пяти с половиной тысяч отказов. Но пять с половиной тысяч неисправностей для одного полета — это, пожалуй, многовато. Слишком сильно снижается тогда вероятность благополучного исхода. И конструкторы стали думать над тем, как еще повысить надежность всех элементов. Повышение надежности — очень трудная задача. Ее решают и отдельные лаборатории, и целые научно-исследовательские институты. Новые рекомендации проверяют на опытных предприятиях. Чтобы повысить надежность, приходится искать лучшую технологию, совершенствовать оборудование, усложнять производство и повышать квалификацию не только рабочих и инженеров, но даже администрации. И во всех этих переменах нельзя забывать еще одного важного фактора — экономического. Лучше — значит качественнее. Качественнее — значит больше надо затратить труда. Больше труда — значит дороже изделие…. Сегодня не секрет, что осуществление шести американских экспедиций на Луну обошлось почти в двадцать пять миллиардов долларов. Сумма астрономическая, конечно, но и задача вряд ли имеет себе равную. Ну, а если не брать столь уникальный комплекс, как «Сатурн» — «Аполлон», если взять что-нибудь попроще? Например, программу орбитальной пилотируемой станции «Скайлэб»? Американские специалисты оценили ее в два миллиарда долларов. Один только запуск автоматической межпланетной станции «Маринер» к планете Марс обходится американцам в двенадцать миллионов долларов. Дорого это? Очень! На острове Пуэрто-Рико, недалеко от города Аресибо, прямо в кратере вулкана построен самый большой в мире радиотелескоп. Диаметр его «чаши» — 300 метров! С его помощью производилась радиолокация планет. Сравнительно недавно он отправил первое послание землян в глубины космоса. Передача первой телеграммы продолжалась всего три минуты. Но понадобятся десятки лет, прежде чем информация о человечестве XX столетия достигнет намеченной цели — отдаленного звездного скопления нашей Галактики. Некоторые астрономы полагают, что именно там существует разумная жизнь. Может быть, существует, а может быть, и нет! Какое, собственно говоря, нам дело до внеземных цивилизаций? Да ведь когда наши сигналы долетят до возможного адресата, неизвестно, что будет на Земле с нашей собственной цивилизацией… Такие возражения приходится время от времени выслушивать от скептиков, прикрывающихся, как щитом, заботой об экономическом благополучии человечества. И порой действительно закрадывается в душу сомнение: может быть, действительно не следовало бы пока так много сил и средств вкладывать в столь абстрактные исследования, ничего не дающие практической жизни общества? Для того чтобы рассеять сомнения, давайте соберем небольшую конференцию за круглым столом из представителей самых разных специальностей и спросим: а что дают им исследования космоса, только практически, без всяких громких слов? Короче — кому нужен космос? Для ответа на эти вопросы прежде всего нам понадобится сформулировать главные фундаментальные проблемы, которые предстоит решать человечеству в ближайшем будущем. Так вот, по прогнозам Организации Объединенных Наций к двухтысячному году на Земле будет около шести с половиной миллиардов жителей. А еще через сто лет, к концу XXI века, если темпы прироста населения сохранятся, людей станет сорок миллиардов! И всем нужно дать место под Солнцем, всех нужно накормить и напоить. А как это сделать, если из пятисот десяти миллионов квадратных километров поверхности земного шара только двадцать девять процентов суши? Это — включая Антарктиду, горы и пустыни, малопригодные для жилья. А теперь разделите количество людей на оставшуюся площадь, и вы увидите, сколько человек будут заселять каждый квадратный километр. Тесно! И не только тесно. Для людей важно научиться мирно жить и очень аккуратно использовать природные ресурсы планеты. Возникнет сразу множество проблем: пресная вода, ископаемые богатства, энергия… Всего и не перечислишь! И вот исследования космоса — одно из могучих средств подготовки землян к решению этих грандиозных задач. А теперь посмотрим конкретно, что и как делается. Давайте первое слово на нашей конференции предоставим людям, казалось бы, ничего общего не имеющим с космической специальностью, — лесоводам! СЛОВО ЛЕСОВОДАМ Прежде всего лес — это не просто древесина. Лес дает нам чистый здоровый воздух, что особенно важно в эпоху научно-технической революции, вызвавшей сильное загрязнение окружающей среды. Лес — непременный участник буквально всех природных процессов: он защищает почвы от эрозии, регулирует микроклимат, охраняет реки и озера. Лес — одно из главных богатств человечества. Но его массивы занимают большие площади. С земли за всем лесом не уследить. А наблюдение за его состоянием с самолетов, связано и с большими расходами горючего и с отвлечением большого количества людей. В лесах могут быть пожары. На глухие участки могут нападать вредители. Как все это выяснить вовремя? Поможет постоянное наблюдение со спутников! Искусственные спутники Земли — прекрасное средство для борьбы за сохранение зеленого золота. Ну как? Пожалуй, трудно не согласиться с лесоводами. Дельные вещи они говорят. В их работе космические летательные аппараты действительно подмога. За лесоводами слова просят представители «водной» профессии. СЛОВО ОКЕАНОЛОГАМ Мировой океан играет в жизни людей величайшую и пока недооцененную роль. Мало того, что он является настоящей житницей человечества и это значение его будет со временем все возрастать. Под его поверхностью скрыты и залежи нефти и других полезных ископаемых. Океан велик. Чтобы изучить его жизнь — температурные перепады, теплые и холодные течения, морскую биологию в глобальном масштабе, — нужно «видеть», как меняется обстановка на больших площадях. А как это сделать? Только с помощью искусственных спутников Земли. Я думаю," что ни у кого не вызовет удивления, если мы после океанологов предоставим слово метеорологам. Каждый представляет, какие неисчислимые бедствия несут наводнения, ураганы или тайфуны, каким несчастьем может обернуться засуха или, наоборот, слишком дождливое лето. Прогнозы и диагнозы погоды — самые что ни есть важные, насущные заботы человечества. СЛОВО МЕТЕОРОЛОГАМ В сентябре 1961 года в Тихом океане, в районе Маршалловых островов, родился тайфун. Существует обычай называть эти явления женскими именами. И тугой вихрь, который мчался над волнами со скоростью двести километров в час, получил имя «Памела». Получил имя тогда, когда, обрушившись на берега острова Тайвань, посрывал крыши и разрушил дома, развалил дамбы, прервал железнодорожное сообщение и надолго лишил население энергопитания. По расчетам специалистов, Азия ежегодно несет более чем на полмиллиарда долларов убытков только от одних тайфунов. И все это потому, что предупреждение приходит слишком поздно. Но зарождение штормов, начало тайфунов и циклонов хорошо видно с орбиты. Экипаж советского космического корабля «Союз-6» наблюдал шторм у берегов Мексики. А экипаж «Союза-9» уже не только увидел родившийся циклон, но определил направление его движения и предупредил Новосибирск о приближающейся непогоде. Советский спутник «Космос-144», который входил в экспериментальную метеорологическую систему «Метеор», передал на Землю сведения о том, что Северный Ледовитый океан раньше обычного очистился ото льда. Хозяйственники, воспользовавшись этим сообщением, на целый месяц раньше обычного начали навигацию. Больше грузов направили по Северному морскому пути, больше прибыли получило народное хозяйство. Интересно, что чем дальше, тем все больше будет возрастать роль метеоспутников. Потому что от простого контроля, от наблюдений и диагностики погоды люди перейдут к управлению ею. А тут уж без спутников, дающих общую метеообстановку в воздушном океане нашей планеты, делать нечего. СЛОВО ИНЖЕНЕРАМ В группе инженеров — представители самых разных профессий. Тут и специалисты по электронике, и конструкторы электронных вычислительных машин, тут механики и энергетики… Но давайте предоставим им слово, послушаем, что они говорят. Можно ли представить современную жизнь без портативного радиоприемника, магнитофона, без электронных часов?.. Не будем говорить о специальной технике, требующей для управления электронных схем. О том скажут другие специалисты. А ведь именно космическая техника явилась одним из первых стимуляторов уменьшения размеров и повышения надежности управляющих автоматов. На пути создания космических кораблей стоит высокий барьер — земное тяготение. И чтобы увеличить полезную нагрузку ракеты, нужно уменьшить вес ее управляющих систем, обслуживающих автоматов. Сделать это можно за счет микроминиатюризации электронных приборов. А уж потом у каждого разработанного нового прибора, будь то транзистор или целая интегральная схема, оказывается кроме космических масса земных профессий. А высокое качество оборудования, которого требует космос, становится требованием, предъявляемым ко всей нашей промышленности в новой пятилетке. Ни один запуск, ни один полет в космическом пространстве не обходится без участия электронных вычислительных машин. Они помогают прокладывать космические трассы, рассчитывать поправки, приводят межпланетные автоматические станции к далеким целям. Но на Земле у вычислительных машин работы и забот еще больше. Они управляют сложными станками, освобождая человеческие руки, контролируют выпуск продукции, заботятся о ритмичности работы, освобождают человеческий мозг от лишней нагрузки. Они следят за работой электростанций, считают доходы и расходы, помогают планировать сельское хозяйство… Чтобы питать всю электронную «начинку» современного космического летательного аппарата, нужны новые источники питания. Маленькие, компактные и очень большой емкости. Уже разработаны отличные «топливные элементы», которые вырабатывают ток в результате электрохимических процессов. У них оказались качества, которые незаменимы и на Земле. Ни едких газов от них, ни вредных отходов. Экономичность — и чистота окружающей атмосферы. Это ли не то, что нам нужно? Изобрели и новые высокоемкие аккумуляторы, значительно легче знакомых всем тяжеленных банок с кислотой и свинцовыми пластинами или блоков щелочных аккумуляторов. Но такие источники электрического питания как воздух нужны в народном хозяйстве. А может быть, в них заложено и будущее такого распространенного вида транспорта, как автомобиль? Нет, космическая техника — настоящий катализатор, ускоряющий развитие многих отраслей техники. Не случайно название «Эпоха научно-технической революции» появилось в период выхода человека в космическое пространство. СЛОВО ТЕХНОЛОГАМ О роли «крылатого металла», как называют алюминий работники авиационной промышленности, знают все. В последние годы все большее применение в авиационных конструкциях находит титан и его сплавы. Но главное значение в космонавтике приобретают неметаллические конструкционные материалы: стойкие как к высоким, так и низким температурам; армированные, комбинированные и слоистые. Часто, созданные специально для нужд космоса, они находят свое совершенно неожиданное применение на Земле. Развитие космической техники произвело настоящую революцию и в области материалов. Например, в США специально для ракетных двигателей, работающих на твердом топливе, был создан так называемый «армированный пластик». Прочный синтетический материал из стекловолокна. Пластик оказался легким, нержавеющим, достаточно прочным и дешевым в производстве. Прошло немного времени, и его стали широко применять для изготовления водопроводных и канализационных труб. Еще более прочным оказался алюминированный пластик, прибавивший к свойствам прочности еще гибкость и плохую теплопроводность. Технологи научились делать удивительные слоистые материалы. Например, склеивая нитевидные кристаллы бора специальной резиной, они получили слоистый материал в два с лишним раза прочнее алюминия и процентов на двадцать пять легче. Одна швейцарская фирма, купив патент «космического слоеного материала» из алюминия и пластиковой пены, стала изготовлять из него сверхлегкие и сверхпрочные… лыжи! Спортсмены получили настоящий подарок. Можно привести множество примеров использования «космической технологии», «космических материалов» для сугубо земных целей. Ещё больше возможностей откроется для технологов всех специализаций, когда можно будет организовать само производство за пределами атмосферы. В условиях космического вакуума удастся получать металлы такой очистки, о которой можно только мечтать на Земле. В условиях невесомости можно будет выращивать кристаллы практически любой необходимой величины, вырабатывать сверхтонкие мембраны. Не зря наши космонавты на орбитальных станциях ведут научно-технические эксперименты по сварке, исследуют поведение в условиях космоса различных материалов… СЛОВО МЕДИКАМ Говоря о роли космических исследований, нельзя обойти и медицину. Мало того, что датчики и телеметрическая аппаратура из космической практики все чаще перекочевывают в земные клиники. Барокамеры и гермошлемы, перестроенные в соответствии с требованиями врачей, применяются для лечения различных заболеваний. А надежные миниатюрные моторы, построенные по образцу моторов космических кораблей, используются сегодня в аппаратах «искусственное сердце» и «искусственная почка». Но главный вклад космонавтики в медицину заключается в том, что, готовя космонавтов к полету, врачи едва ли не впервые задумались над тем, а что же собой представляет «абсолютно здоровый человек». Космонавт вместе со всей автоматикой повышенной надежности составляет сложную биокибернетическую систему. При этом здоровье космонавта — та же надежность! А вы представляете, как важно выработать эталон «абсолютного здоровья»? Потом — рекомендации для его достижения, условия его сохранения вплоть до оздоровления всего человечества и продления срока человеческой жизни… СЛОВО ФИЗИКАМ Современной науке становятся тесны земные лаборатории. Сверхвысокий вакуум, гигантские температуры и давления, магнитные и электрические поля необычной напряженности — все эти требования готов удовлетворить космос. Космическое пространство — беспредельная лаборатория природы. Там и частицы сверхвысоких энергий, и новые, пока неизвестные науке состояния вещества. В недрах звезд, в ядрах галактик, возможно, скрыты иные законы природы, которые позволят лучше понять окружающий нас мир. Все больше физиков переходят в астрономические и астрофизические обсерватории, начинают рука об руку работать с радиоастрономами. СЛОВО АСТРОНОМАМ Давно уже представители этой едва ли не самой древней науки высказывали претензии к условиям наблюдения с поверхности Земли. Им мешают пыль и дым, турбулентные (вихревые) потоки воздуха и световые зайчики от освещения городов. Им, наконец, просто мешает земная атмосфера, не пропускающая большую часть электромагнитного излучения космоса. Им мешает даже земное притяжение, которое прогибает оптические и радиозеркала, искажая картину наблюдаемого звездного неба. Предел мечтаний астрономов — обсерватория на Луне. Недаром с давних пор существует поговорка: «после смерти каждый хороший астроном попадет на Луну». Наступает время, когда несбыточные мечтания постепенно становятся реальностью. Вот почему орбитальную научную станцию «Салют-4», работавшую на орбите в 1975 году, корреспонденты газет называли «Институтом на орбите». Ведь в состав «орбитального НИИ» вошли астрономическая, радиофизическая, астрофизическая и многие другие лаборатории. Впервые за пределы атмосферы был выведен сложный инструмент, называемый криогенным телескопом-спектрометром. А задача его не простая: создать инфракрасные «портреты» Земли, Сатурна, Луны. Сделать это с поверхности Земли невозможно, атмосфера не пропускает нужных лучей. Наблюдали космонавты и за более далекими источниками инфракрасного излучения (в плоскости нашей Галактики). Это очень важно, чтобы понять механизм энерговыделения во Вселенной. Станция «Салюте» смотрела на окружающий ее мир такими глазами, каких не создала природа ни у одного из своих творений. Она рассматривала предметы в рентгеновских, в ультрафиолетовых и инфракрасных лучах, не считая того, что космонавты работали с орбитальным солнечным телескопом, фиксирующим электромагнитные волны оптического диапазона. Можно много рассказывать о земных профессиях космонавтики. Мы не сказали о географических исследованиях, о контроле за сохранностью окружающей среды. Мы не упомянули о связи, о передаче телевизионных программ с помощью спутников. А ведь наверняка почти все население Земли в июле 1975 года не спускало глаз с голубых и цветных экранов телевидения, наблюдая за всеми подробностями исторического советско-американского эксперимента в космосе — полета «Союз» — «Аполлон». Во многих, очень во многих отраслях науки и народного хозяйства космонавтика прокладывает новые пути. Не зря основоположник космонавтики Константин Эдуардович Циолковский много лет назад писал, что работы в области космических исследований «дадут человеку… горы хлеба и… бездну могущества». Мы с вами являемся свидетелями свершений пророческого предсказания. Теперь вам должно быть понятно, почему огромные экономические затраты на космические исследования вполне себя оправдывают. Да, нам всем нужен космос! Виктор Шурлыгин ВСТРЕЧА НА КОСМИЧЕСКОМ ПЕРЕКРЕСТКЕ Экспедиция „Союз" — „Аполлон" Волосатый Джо — так мы звали одного иностранного репортера — выскочил из конференц-зала и прыжками помчался по коридору к своему столу. Плюхнулся на стул, заложил в пишущую машинку чистый лист бумаги, забарабанил по клавишам. «Срочное сообщение, — отстучал Джо. — На русском космическом корабле отказала телевизионная камера». — Чего ты стараешься, Джо, — остановился у стола польский журналист Ежи Раковски. — Неполадки не помешают русским состыковаться с «Аполлоном». — Это сенсация, — бросил репортер. Московский пресс-центр по освещению полета космических кораблей «Союз» — «Аполлон» гудел, словно растревоженный улей. Семьсот корреспондентов из разных стран обсуждали последнее событие. Еще несколько часов назад все шло нормально. Сверкающий автобус привез Алексея Леонова и Валерия Кубасова на стартовую площадку космодрома Байконур. Ослепительно-белые скафандры немного прижимали космонавтов к земле. Они шли к лифту слегка припадающей, неторопливой походкой. Обернулись на полдороге, махнули рукой. — Проверили бортовые системы, — доложил Алексей Леонов через час. — На «Союзе-девятнадцать» все нормально. Еще через полчаса: — Магнитофоны и вычислительная машина работают отлично. За двадцать минут до старта: — Проверили герметичность скафандров, надели перчатки, опустили стекла гермошлемов. Ровно в 15 часов 20 минут мощная ракета-носитель, недвижно стоявшая на стартовом столе, вдруг ожила в грохоте и пламени и медленно пошла в прозрачное небо. — Сорок секунд полета, — монотонно отсчитывал время технический комментатор советского Центра управления. — Все идет нормально. — Пятьдесят секунд. Наблюдается небольшое покачивание корабля. — Минута. Все хорошо. — Две минуты. Экипаж «Союза-девятнадцать» докладывает, что перегрузки возрастают. — Три минуты. Двигатели носителя работают отлично. — Четыре минуты. Перегрузки достигли максимальных. Неожиданно комментатор замолчал. Потом в динамике громкой связи щелкнуло и послышался веселый голос Алексея Леонова: — «Союз-девятнадпать» выведен на орбиту искусственного спутника. Видим Землю и Солнце! В космосе начались орбитальные будни. Оба полушария планеты — и восточное и западное — следили за крохотной точкой, плывущей среди звезд. Мыс Канаверал и город Хьюстон в Америке застыли в ожидании сигнала. Через семь с половиной часов, когда «Союз-19» пролетал над американским космодромом, ракета «Сатурн-IB» озарилась отблесками огня — «Аполлон» пошел на орбиту. — Все о'кей, — доложил командир американского корабля Томас Стаффорд. — Земля прекрасна! — Грандиозно! — воскликнул второй астронавт Вэнс Бранд. — Замечательно! — Скорость ракеты возрастает, — отметил пилот стыковочного модуля Дональд Слейтон. — Мы находимся в полете более двух минут. — Поздравляем экипаж «Аполлона» с успешным стартом, — снова раздался в динамиках Центра голос Алексея Леонова. — Наши корабли еще разделяют тысячи километров. Но скоро «Союз» и «Аполлон» сблизятся и состыкуются. Впервые в истории человечества в космосе будет создан международный орбитальный комплекс «Союз» — «Аполлон». Алексей Леонов верил, что экспериментальный полет пройдет успешно. И вдруг — отказ телевизионной камеры. По мнению специалистов, он был случайным. Для выполнения намеченной программы это не имело абсолютно никакого значения — космонавты могли разговаривать с Землей по радио. Главное — стыковка, переход из корабля в корабль. И все-таки космонавты и специалисты Центра пытались определить: что же случилось с телекамерой «Союза»? — Как ты думаешь, — спросил меня Ежи, задумчиво наблюдая, как волосатый Джо стучит на машинке, — ваши ребята устранят неполадку? Джо навострил уши. — Космонавтам, наверное, придется заняться ремонтом. Но они починят телекамеры. Можешь не сомневаться, Ежи. Я честно сказал то, что думал. Джо оторвался от пишущей машинки. Транспортировка «Союза-19» на стартовую площадку — Ставлю сто значков «Союз» — «Аполлон» против одного. — Он взъерошил длинные волосы. — Но русские не сумеют ничего сделать. Телекамеры собраны на микросхемах — это последнее слово техники. Не всякий инженер возьмется их ремонтировать даже на Земле, а там — космос. — Ты проиграешь, Джо, — засмеялся Ежи. — Ты не знаешь русских. Если они за что-то возьмутся, то обязательно сделают. — Пари? — О'кей. Только два часа давал Центр советским космонавтам на ремонт телекамеры. Всего за сто двадцать минут Алексей Леонов и Валерий Кубасов должны были отыскать неисправность. Сложное задание их не испугало — за годы подготовки к старту космонавты кроме своей основной профессии освоили много дополнительных. И по каждому предмету сдавали экзамены. Преподаватели не могли ставить им за ответы «четверки» или «тройки». У космонавтов таких оценок просто нет — они всё обязаны знать только на «отлично». Даже устройство и работу новейших микросхем, о которых говорил Джо. — На «Аполлоне» отказал специальный привод, — передал очередное сообщение Центр управления. — Люк в шлюзовую камеру закрыт. Переход в корабль «Союз» при данной неисправности невозможен. Это было уже серьезно. Волосатый Джо прямо подскочил на стуле от неожиданности. — Что же теперь будет? — спросил он растерянно. Астронавтам и вправду приходилось нелегко. Они оказались запертыми — ни войти к ним, ни выйти. Чтобы хорошо понять это, нужно представить обыкновенный зонтик. Стержень зонтика — штырь — отходит от кабины «Аполлона» и как бы является ее продолжением. Когда «Аполлон» стыкуется со шлюзовой камерой, штырь входит в конус камеры и на нем, как на зонтике, раскрываются лепестки. Камера оказывается «пристегнутой» к носу корабля. После того, как произойдет стягивание и герметизация отсеков, лепестки становятся ненужными. Специальный привод их складывает, астронавты вынимают штырь и освобождают туннель-лаз. Но тут привод отказал. Пролезть между лепестками было невозможно. Единственный выход — сложить их вручную. Работа это изнурительная, тяжелая, требующая огромной физической силы и времени. — Мы попробуем, — передал в хьюстонский Центр Томас Стаффорд. — Другого решения нет. — Экипаж «Союза» начал ремонт телекамеры, — сразу после Стаффорда вышел на связь Алексей Леонов. Доклады астролетчиков звучали спокойно и твердо. И за этой твердостью угадывались сильные люди. За три года подготовки каждый из них сделал невероятно много. Сначала, например, американские астронавты совсем не говорили по-русски. Наши космонавты не знали английского. Но каждый день по четыре часа международные экипажи занимались изучением иностранного языка. И выучили. Им нужно было освоить технику другой страны — они это сделали. Теперь Леонов и Кубасов на память помнят каждый винтик в «Аполлоне», а Стаффорд, Бранд и Слейтон — в «Союзе». А как только не экзаменовали астролетчиков специалисты СССР и США на последних наземных тренировках! Экипажи тогда трое суток сидели в тренажерах своих кораблей, выполняли все те операции, которые обычно выполняют в реальном полете. Все шло нормально. И вдруг по команде экспертов электронные машины стали имитировать в «Союзе» и «Аполлоне» нештатные ситуации — аварийные случаи, которые могут возникнуть в полете. 15 июля 1975 года, А.Леонов и В.Кубасов прощаются со стартовой командой. Первая «авария» случилась с «Союзом»: «отказал» клапан автоматической ориентации. Пока бортинженер докладывал на Землю о нештатной ситуации, Алексей Леонов скользил пальцами по тумблерам и выключателям, точно музыкант по клавишам. За какие-то доли секунды командир стабилизировал машину. Переключив последний тумблер, он посмотрел в иллюминатор. Земля больше не плясала странной дрожью, и каждая звезда на небосводе заняла свое обычное место. Через несколько минут не повезло американцам: на «Аполлоне» «сломалась» бортовая вычислительная машина. Без нее астронавты не могли построить баллистическую схему для коррекции орбиты, не могли подойти к «Союзу». Но Стаффорд, Бранд, Слейтон, исследовав ситуацию, попросили организовать прямую связь с советскими центрами слежения. И снова решение было верным — станции выдавали астронавтам данные орбиты, и по ним американский экипаж прокладывал курс. Специалистам, готовившим полет двух кораблей, было ничуть не легче, чем космонавтам. В самом начале работы над проектом стало ясно: «Союз» и «Аполлон» выводить на орбиту без соответствующих доработок нельзя. Во-первых, корабли не смогут отыскать друг друга в черной бездне космоса — разные у них, совершенно несовместимые, средства поиска и наведения (локаторы, передатчики, приемники). Во-вторых, им не удастся состыковаться — не подходят узлы стыковки. В-третьих, космонавтам опасно переходить в «Аполлон», а астронавтам — в «Союз» — не согласуются атмосферы кораблей. Наши космонавты дышат обычным воздухом при нормальном давлении в кабине. Американцы — чистым кислородом при пониженном давлении (260 миллиметров ртутного столба). Если космонавт перейдет в «Аполлон», азот, растворенный в его крови, начнет бурно выделяться, и неизбежны тяжелые последствия. Что-то вроде кессонной болезни, хорошо известной водолазам. Американцам переход в «Союз» тоже грозит сильными болевыми ощущениями. Ученым нужно было сделать невозможное: совместить несовместимое. Лет десять назад за такую задачу никто бы просто не взялся. А сейчас решать ее заставляет сама жизнь — космонавтика стремительно шагнула вперед, и стало очевидным, что даже самым развитым странам сложные космические исследования не под силу. Например, полет к Марсу. По предварительным подсчетам он обойдется в 70 — 100 миллиардов долларов. Для одного государства это очень дорого. А если объединить усилия — цели можно достичь и быстрее, и с меньшими затратами. Дружная работа в космосе поможет людям сотрудничать и на Земле. Вот почему две космические державы — СССР и США — были заинтересованы в совместном научном эксперименте. Опыт сотрудничества, накопленный во время полета, считали специалисты, пригодится при разработке новых, более сложных проектов. Основной экипаж американского корабля «Аполлон»: Дональд Слейтон, Вэнс Бранд, Томас Стаффорд Но не следует думать, что совместный полет необходим только для завтрашнего дня. Он нужен и для дел сегодняшних тоже. Ведь в космосе может случиться всякое. Америка помнит, как в апреле 1971 года на «Аполлоне-13», направляющемся к Луне, взорвался кислородный бак высокого давления. Двигательный отсек был разрушен. Астронавты задыхались. Не хватало воды. В отсеках корабля стояла страшная жара. Но исследователям космоса повезло. Они еще не успели погасить вторую космическую скорость, и гравитационное поле Луны, искривив траекторию корабля, вывело его на трассу возвращения к Земле. Все закончилось благополучно. Однако ученые поняли: при определенных обстоятельствах американский экипаж мог стать вечным пленником лунной орбиты. Через несколько дней на «Аполлоне» закончились бы запасы воды, пищи, кислорода, и тогда — смерть. Помочь астронавтам никто бы не смог. Не было еще в 1971-м космической «скорой». Не придумали еще люди корабли-спасатели, даже не знали, как лучше проводить спасательные операции в космосе. Экспедиция «Союз» — «Аполлон» впервые в истории, человечества как раз и отрабатывала действия экипажей при оказании помощи терпящим бедствие. В полете испытывались общие спасательные средства — системы сближения и стыковки. Советские космонавты и американские астронавты выполняли интересные научные эксперименты: «Универсальная плавильная печь», «Искусственное солнечное затмение», «Микробный обмен», исследовали газовый состав верхних слоев атмосферы. Полет «Союза» и «Аполлона» — это полет мира. Он имеет огромное значение для разрядки международной напряженности, для развития космонавтики, для будущего нашей планеты. Чтобы звездная экспедиция могла состояться, ученые и конструкторы двух стран разработали универсальный стыковочный узел — его можно применять на любых космических кораблях. Несоответствие параметров атмосферы и давления ликвидирует специальный переходный отсек — что-то вроде шлюзовой камеры, в которой астролетчики проходят «адаптацию» перед переходом в другой корабль. Задачу поиска и сближения конструкторы также решили успешно — согласовали радиосистемы на «Союзе» и «Аполлоне». Новые узлы и аппаратуру сначала тщательно проверили на Земле. Потом их испытал в космосе экипаж советского корабля «Союз-16». И только после этого стартовали «Союз-19» и «Аполлон». — Я — «Союз», — включились динамики громкой связи. — Телевизионные камеры исправлены! Подтвердите качество изображения. — Вы молодцы, — ответил Центр. — Картинка отличная! — Я — «Аполлон». — Голос Стаффорда звучал немного приглушеннее. — Переход в стыковочный модуль открыт! Волосатый Джо растерянно смотрел на громкоговорители. Он, кажется, ничего не понимал. — Эй, Джо, — поднялся из-за своего стола Ежи. — Ты уже приготовил сто значков? — Это… недоразумение… — Репортер пожал плечами. — Что же я напишу в экстренном сообщении? Все засмеялись. — Напиши, что космонавты и астронавты хорошо знают свое дело. Экраны телевизоров пресс-центра засветились белым, и мы увидели лица Алексея Леонова и Валерия Кубасова. «Союз» и «Аполлон» сближались. Корабль «Союз-19» после расстыковки. Снимок сделан с корабля «Аполлон». Через несколько часов корабли состыковались. — Ну давай же, Том, входи, — крикнул Леонов. Из переходного отсека показался Стаффорд. Потом — Слейтон. Советские космонавты и американские астронавты обнялись. На борту «Союза» реял флаг Организации Объединенных Наций. Под этим флагом состоялась первая звездная встреча представителей двух разных стран. Под этим флагом они обменялись крепкими космическими рукопожатиями. Но волосатый Джо не видел всего этого. Джо уныло плелся по коридору к сувенирному киоску. Он проиграл пари. Всякий, кто не верит в возможности космонавтики, кто препятствует международному сотрудничеству, сейчас проигрывает. Потому что люди 70-х годов прокладывают Дорогу мира в Большой космос. А он, по словам Константина Эдуардовича Циолковского, даст человечеству «горы хлеба и бездну могущества». Вот как выглядит сегодня космос. Знаете ли вы все эти корабли? ПИСЬМА, ОТПРАВЛЕННЫЕ В БЕЗДНУ В марте 1972 года мощная ракета вывела автоматическую межпланетную станцию «Пионер-10» на траекторию полета к Юпитеру. А через год вслед за нею стартовал дублер «Пионер-11». Обе станции благополучно добрались до гигантской планеты, передали на Землю информацию и ушли в пространство. А что, если один из посланцев Земли когда-нибудь попадет к разумным существам, обитателям этих миров? На этот случай оба космических аппарата несут с собой «письма». Это одинаковые алюминиевые пластинки с золотым покрытием. На каждой из них сделан рисунок, который хорошо протравлен. Его можно рассмотреть и через 10 миллионов лет (посланцы за это время успеют удалиться от Земли на 300 световых лет!). Конечно, трудно поверить, что отправленные с Земли «письма» дойдут до тех, кому они адресованы. Но один из авторов послания — выдающийся астроном Карл Саган — полагает, что если совсем не предпринимать попыток, то надежды на связь с разумной жизнью из других миров будут всегда равны нулю. ГРОЗЫ и КОСМИЧЕСКИЕ КОРАБЛИ 18 августа 1964 года грозовой разряд поразил ракету, с помощью которой, в соответствии с программой «Джеминай», в США предполагали вывести в космос двухместный космический корабль. От удара молнии произошло короткое замыкание в электронных приборах системы управления. Полет космонавтов пришлось отложить. Ноябрь 1969 года. После старта космического корабля «Аполлон-12» па нем наблюдалось кратковременное прекращение электропитания. По мнению экипажа, это было следствием попадания в корабль молнии. Командир «Аполлона-12» Конрад в разговоре с наземной станцией сообщал, что при старте с Земли в корабль молния ударила дважды. Об этом свидетельствуют и оставленные ею следы па корпусе «Аполлона-12». Июль 1971 года. Над мысом Кеннеди в США проносились частые грозы. На космодроме в это время была горячая пора — шла предстартовая подготовка к полету на Луну космического корабля «Аполлон-15». Техники зарегистрировали 11 ударов молний в громоотводы на вспомогательных башнях. В результате этой атаки огненных стрел незадолго до начала полета вышла из строя группа датчиков и батарей на взлетной ступени. П. Клушанцев АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ Мне довелось познакомиться с Сергеем Павловичем Королевым в 1965 году. К этому времени прошло уже более семи лет космической эры. Мы успели привыкнуть к спутникам. Автоматические межпланетные станции летали к Венере и Марсу, а на Луну даже совершали мягкие посадки. Стал достоянием истории знаменитый полет Гагарина. Только что вышел в открытый космос Леонов. В деле освоения космоса наша страна уверенно шла вперед. Все гордились тем, что мы так успешно создаем совершенно новую отрасль техники, новую, космическую индустрию. Все знали, что эта грандиозная область нашей деятельности кем-то возглавляется. Но кем? Газеты, в связи с полетами в космос, подробно и восторженно писали об ученых, инженерах и космонавтах, участвующих в этом деле. А о человеке, который направлял работу их всех, упоминали лишь изредка, всего двумя словами — «Главный конструктор». Но кто он? Какой он? Фигуру Главного конструктора все представляли себе по-разному. Мне почему-то казалось, что это высокий, могучий человек, с пышной седой шевелюрой на гордо посаженной голове, с орлиным взглядом, громким властным голосом, подтянутый, размашистый, яркий. И вот мне представилась наконец возможность увидеть его. Я должен был отвезти и показать «самому» только что законченный большой научно-популярный фильм на космическую тему — «Луна». Приехал в его конструкторское бюро. Большая приемная. Стулья по стенам. Молчаливая секретарша за скромным столиком. Народу — никого. В углу маленькая дверь. Надпись: «Руководитель предприятия». Тишина. Просят подождать: «Он занят». Сижу. Нервы напряжены. Ведь сейчас откроется эта дверь — и после стольких лет мучительных догадок я наконец увижу его мощную фигуру, услышу его громкий голос. От страха, наверное, растеряюсь, забуду, зачем приехал, что надо говорить. Постепенно в тишине нервы успокаиваются. Я начинаю осматривать потолок, стены. Как-то случайно, неторопливо перевожу взгляд на дверь в углу. Она… открыта! В дверях стоит, прислонившись спиной к косяку, невысокий, коренастый человек, без пиджака, в темно-красной мягкой рубашке с расстегнутым воротом. Голова опущена. Он молча смотрит в пол, погруженный в свои мысли. Вид у него страшно усталый. Я не двигаюсь с места и как-то глупо смотрю на него. Он какой-то «незаметный». Кто он? Почему не уходит, а стоит в дверях? И где же «сам»? Секретарша удивленно смотрит на меня: почему же я не иду? И тогда я наконец понимаю: это и есть «он»! С трудом передвигаю ноги. Во рту пересохло. Язык деревянный. Крохотный кабинет, очень скромно обставленный. Сергей Павлович, даже не подняв глаз, молча пропускает меня вперед, жестом приглашает сесть. Устало опускается в кресло. Мысли его еще там, в своих делах. Он чем-то озабочен, сумрачен. Слушает меня с трудом, совершенно не выражая никакой радости. Мы идем в кинозал. Узнав о просмотре картины, туда собираются и сотрудники конструкторского бюро. Надо сказать, что картина «Луна» кроме научной части содержала и много научно обоснованной фантастики. Кадры были выполнены очень нарядно и показывали возможные пути освоения Луны человеком в ближайшее столетие. На экране сменялись красивые лунные города, роскошные научные станции, эффектный транспорт. Эти эпизоды вызвали оживление в зале. Слышались и одобрительные возгласы, и насмешки. Сам Королев молчал. Я волновался все больше. Что он скажет? Ведь первое же его слово сразу определит и оценку картины, и ее судьбу. Зажегся свет. И тут я увидел совсем другого Королева. Где его усталость? Куда делась угрюмость? Со стула буквально вскочил, бодро вышел вперед и начал вести обсуждение удивительно простой, живой, веселый, увлеченный человек. Да и нельзя назвать обсуждением то, что происходило. Шла веселая, оживленная беседа. Все в зале — несколько космонавтов, ученые, инженеры и остальные сотрудники — чувствовали себя свободно, высказывались не стесняясь. Королев вел себя как равный среди равных, спорил, смеялся, шутил. Чувствовалась чудесная, дружеская атмосфера, царившая в этом коллективе. Фильм, в основном, понравился. Сергей Павлович, улыбаясь, пожал мне руку и сказал: «Если будут ругать — не слушайте. Ничего в картине не переделывайте. Хорошая картина. Очень хорошая. Все так оставьте и выпускайте на экраны!» Насколько же этот «незаметный» человек оказался богаче, красивее, того «высокого, громкого, эффектного», которого рисовало мне мое воображение! Королев Сергей Павлович! Он стал широко известен только после своей смерти. Теперь мы знаем и его внешность, и его биографию, и черты его характера. Это был по-настоящему большой, очень большой человек! Сережа Королев родился 12 января 1907 года в городе Житомире, в семье учителя. Потом он живет в Нежине, а с 1917 года — в Одессе. Здесь проходят очень важные семь лет его жизни. Идет гражданская война. В Одессе то белые, то красные, то интервенты. Лишь с 1920 года окончательно устанавливается Советская власть и начинается восстановление разрушенного хозяйства. Жизнь семьи полна трудностей. Сережа много видит, много узнает, многое начинает понимать. Одним словом, рано взрослеет. Становится самостоятельным, смелым, работящим, упорным. И — добрым. В шестнадцать лет он поступает в профшколу и получает специальность строителя. С семнадцати лет некоторое время работает столяром и кровельщиком. В эти же годы приходят и первые увлечения. Одесса — это, прежде всего, море. Чудесное Черное море, манящее в свои голубые дали. И огромный порт. А в нем — автомашины, краны, корабли, яхты. И даже несколько самолетов-гидропланов, взлетающих с воды. Мальчишки все свободное время проводят у моря и в порту. У Сергея Королева самолеты — главное увлечение. Сперва он смотрит на них издалека. Потом, преодолев забор, стоит рядом. Затем старательно помогает механикам ремонтировать моторы. Зарабатывает право полетать и впервые видит облака сверху. И конечно, «заболевает» авиацией. Море и воздушная стихия закаляют парня. Во время одного из полетов у самолета заглох мотор. Летели над морем, и летчик планирует, чтобы сесть на воду. Сергей вылезает на крыло, подбирается к мотору, проверяет подачу масла. В это время самолет неожиданно качнуло. Сергей срывается… Но, к счастью, до воды недалеко. Да и скорость уже невелика. Сергей выплывает испуганный, но счастливый. Потом «ходит в героях». Плавая как рыба, он неоднократно спасает утопающих. Одна женщина, которую он поднял почти со дна, плача, сказала ему: «Паренек! Пусть осуществятся все твои желания!» А он, убегая, крикнул: «Спасибо! Я мечтаю летать! И я буду летать!» Матери он сказал тогда: «Я хочу делать живое, полезное людям дело — строить самолеты и летать на них!» Но одного желания мало, нужны знания. В 1924 году Королев уезжает в Киев, поступает в Политехнический институт. Одновременно начинает заниматься планеризмом. На жизнь зарабатывает чем придется. Разносит газеты, работает грузчиком, кровельщиком. Даже снимается в кино, в массовках. Для фильма «Трипольская трагедия», например, прыгает с высокого обрыва, бросается в Днепр. 1931 год, организация ГИРДа. С. П. Королеву 23 года. Через два года Королев, оставив Киевский политехнический институт, поступает в московское Высшее техническое училище имени Баумана. Оканчивает его в 1930 году, получив специальность инженера-аэромеханика. К этому времени он уже имеет солидные достижения. Параллельно занятиям в училище окончил школу летчиков, освоил вождение самолетов. Построил несколько планеров и летал на них. Сконструировал легкий двухместный самолет, который был построен и показал прекрасные результаты. Этот самолет получил название СК-4, что значит — «Сергей Королев — четыре». А ведь конструктору не было еще и двадцати трех лет! Открывалась блестящая дорога — конструировать, строить и испытывать самолеты. Летать на своих машинах! Можно ли было мечтать о большем? Но… Сергей Королев узнает про работы Циолковского и увлекается новой идеей. Строить ракеты! Лететь в космос! Быть первопроходцем! Идти по целине, в неизведанное! Решать задачи, никогда еще никем не решавшиеся! Делать все впервые! Конечно, именно это и нужно ему! Несмотря на молодость, Королев человек решительный и смелый. Он без колебаний переключается, совершает крутой поворот. Встречается с Циолковским. Объединяется в Москве с другими инженерами: Цандером, Тихонравовым, Победоносцевым, тоже мечтающими заняться ракетной техникой. Вместе они создают ГИРД, что значит «Группа изучения реактивного движения». Королев возглавляет ее. Дело новое. Мало кто верит в эту затею. Средств раздобыли немного. В труднейших условиях, в подвале одного из московских домов, эти энтузиасты конструируют, строят и испытывают первые в нашей стране жидкостные ракетные двигатели. 17 августа 1933 года в Нахабино, под Москвой, впервые взлетает их ракета «09». Совсем маленькая, чуть больше роста человека. Поднимается всего на 400 метров. И все же этот день входит в историю как день рождения советской ракетной техники. В ракету поверили. Исследования приобретают государственный масштаб. Создается Реактивный научно — исследовательский институт, опытные конструкторские бюро. Королев играет в них одну из ведущих ролей. Международная обстановка, угроза войны требуют в первую очередь укрепления обороноспособности страны. И советские ученые срочно разрабатывают ракетную технику для военных нужд. Королев работает над крылатыми боевыми ракетами, над ракетными ускорителями для самолетов. 17 августа 1933 года. Готовится к старту первая советская жидкостная ракета «ГИРД-09». Слева — С. П. Королев. В таком деле риск неизбежен. Однажды, когда Королев испытывал в воздухе ускоритель, двигатель взорвался. Королев был ранен осколком в голову. Придя в себя, в больнице, сказал: «Хорошо, что летел сам…» После войны, с 1946 года, Королев и его товарищи приступают к созданию больших, управляемых ракет. Они смогут не только стать грозным оружием для защиты Родины, но и выйти в космос, принести неоценимую пользу науке. Но как сейчас трудно готовить что-либо для межпланетных путешествий! Все заняты текущими хозяйственными делами. Надо восстанавливать промышленность, транспорт. У людей не хватает самого необходимого: жилья, топлива, продуктов питания, одежды. Вокруг враждебные капиталистические страны — необходимо срочно укреплять обороноспособность. Кругом говорят: «Не до космоса сейчас. Баловство это, фантастика. Успеется. Полно дел поважнее». И Королеву приходится убеждать, доказывать, добиваться. Сказывается его удивительная дальновидность, целеустремленность, всесокрушающая энергия. Понемногу он вовлекает в подготовку космических полетов сотни институтов, тысячи ученых и инженеров. И вот первый результат. 4 октября 1957 года. На космодроме Байконур, в то время никому еще не известном, подготовлена к запуску большая ракета. На вершине ее, под обтекателем, установлен «спутник», полуметровый шар с аппаратурой и четырьмя усами антенн. Запуск проходит благополучно. Спутник выведен на орбиту, и пораженный мир слушает с неба его «бип-бип-бип». 1961 год. С. П. Королев и первый советский космонавт Ю. А. Гагарин. Первый в мире искусственный спутник Земли! Фредерик Жолио-Кюри, выдающийся французский ученый, сказал тогда: «Это великая победа человека, которая является поворотным пунктом в истории цивилизации. Человек больше не прикован к своей планете!» Но дело не только в грандиозном научном значении запуска. Весь капиталистический мир продолжал тогда считать нашу страну надолго ослабленной войной, а Соединенные Штаты Америки — самой развитой, самой мощной в мире державой, уверенно идущей во главе научного и технического прогресса. В США давно уже шла подготовка к запуску первого спутника. Она широко рекламировалась, о ней трубили газеты всего мира. Спутник назывался «Авангард», и это подчеркивало, что он будет первым в мире. Ведь конкурентов не было. О Советском Союзе в этой связи никто и не вспоминал. И вдруг, «без всякого предупреждения», когда у американцев до запуска оставалось еще на полгода работы, в небе появляется «советская Луна»! Гром среди ясного неба! «Сенсация для всего цивилизованного мира!»… «Отрезвляющая новость, которая знаменует собой тяжелое поражение для Америки»… «Сокрушающий удар по престижу США»… Вот что писали в те дни американские газеты. После 1957 года последовали годы наших побед, которым уже не переставал рукоплескать мир. Запуски ракет к Луне, Венере, Марсу! Запуски кораблей «Восток» с космонавтами на борту! Выход человека в открытый космос!.. Но каким трудом давались эти победы! Ведь все делалось в первый раз. Кроме самих ракет с их сложнейшей начинкой нужно было создать автоматические межпланетные станции и пилотируемые космические корабли, космодромы и станции слежения, центр управления полетами и центр подготовки космонавтов, развернуть научные исследования по космической биологии и космической медицине, привлечь физиков и астрономов для разработки космической научной аппаратуры, найти наилучшие способы радиосвязи в космосе, решить многие и многие другие проблемы. Опыта не было ни у кого в мире. Все требовало кропотливых исследований, новых изобретений, экспериментов. Сколько волнений, тревог и… радостей! Ни с чем не сравнимых радостей после каждой удачи!.. И все это было не только победным шествием человека в глубины космоса. Это было и «открытие СССР». Миллиарды людей планеты вдруг обнаружили, что рядом с ними существует страна, перегнавшая США! Миллиарды глаз повернулись в нашу сторону. Взглянули с удивлением, уважением, интересом. С желанием изучать, подражать. Совершен был подвиг не только научный, но и политический, неизмеримо поднявший во всем мире престиж нашей Родины! Конечно, подвиг этот совершил не один Королев. Его совершила страна. И тем не менее… Вот что сказал известный советский ученый Б. В. Раушенбах, хорошо знавший Королева: «Огромные коллективы, возглавляемые выдающимися учеными, создавали и двигатели, и системы автоматики, и наземные комплексы, и, конечно, было бы наивно думать, что Сергей Павлович лично занимался всеми этими расчетами и конструированием. Но он был участником всех разработок. Говоря инженерным языком, он «завязывал системы». Он давал задания, определял технические характеристики, часто, что очень важно, выносил окончательное решение: да или нет. Получалось, что все каким-то непостижимым образом вращалось вокруг Королева, он был не просто главным конструктором, а Главным Конструктором и благодаря поддержке и помощи своих высоких коллег занимал неофициальный пост главы целого научно-технического направления». Смерть оборвала жизнь Сергея Павловича Королева неожиданно. 14 января 1966 года ему делали очень сложную операцию. Он умер на операционном столе от сердечной недостаточности. Прожив всего 59 лет. В его планах были полеты человека на другие планеты, создание орбитальных станций, написание курса космонавтики… Впереди было еще столько работы! Такой интересной работы!.. Королев был дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. Вот что говорили о нем люди, близко знавшие его. Мать, Мария Николаевна: «Сергей до конца жизни оставался человеком удивительного жизнелюбия. Он умел ценить людей, любить их… Его справедливо называли «одержимым». Он отдавал любимому делу всего себя, без остатка..» Ю. А. Гагарин, космонавт: «Он может согнуть все на своем пути». К. П. Феоктистов, ученый и космонавт: «Самая характерная черта — громадная энергия. Этой энергией он умел заражать остальных. Он был человеком очень решительным, часто довольно суровым. Королев — это сплав холодного рационализма, напора и мечтательности». Да, и мечтательности. Королев любил фантастику. Ему нравилась книга И. А. Ефремова «Туманность Андромеды». На больничной тумбочке остался сборник фантастических повестей Станислава Лема… Писатель Я. Голованов в одной из своих статей очень метко характеризует Королева отдельными штрихами: «…вся жизнь была в работе. Никаких хобби — ни охоты, ни рыбалки, ни преферанса… Отдыхать он не умел… был равнодушен к одежде… давал в долг, просто так давал, если видел, что человеку очень нужно… Был крут, суров, устраивал «разносы», выгонял из кабинетов, дерзил начальству… был мягок, деликатен, ласков, снимал напряжение шуткой, цитировал поэтов… Он знал дело. И главное — у него была идея!..» В свое время, в 1932 году, Циолковский, услышав, что Королев хочет заняться ракетостроением и прорваться в космос, сказал ему: «Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте мне, старику. Оно потребует знаний, настойчивости, воли и многих лет, может, целой жизни…» Королев не испугался. Он верил и в свои силы, и в силы народа. И верил в необходимость выхода человека за пределы своей планеты. Всего через 25 лет после этой беседы был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. Еще через девять лет в последней своей статье Королев писал: «То, что казалось несбыточным на протяжении веков, что еще вчера было лишь дерзновенной мечтой, сегодня становится реальной задачей, а завтра свершением… Нет преград человеческой мысли! Мы закончим наш очерк словами видного советского ученого М. В. Келдыша: «С именем Королева навсегда будет связано одно из величайших завоеваний науки и техники всех времен — открытие эры освоения человеком космического пространства». ОТКУДА МЫ Лауреат Нобелевской премии Ф. Крик и профессор Л. Орелл выдвинули гипотезу об инопланетном происхождении земной жизни. На эту мысль их натолкнул тот факт, что в основе наследственного механизма всех живых существ лежит один и тот же генетический код. Объяснение этому может быть только одно: вся жизнь на Земле развилась из одной-единствеиной колонии микроорганизмов. А поскольку неизменным спутником всех биохимических процессов является редко встречающийся на Земле элемент молибден, эта единственная колония заброшена к нам с планеты, богатой молибденом. НОВАЯ ЛУНА В сентябре 1974 года американский астроном Коуэл заметил на фотопластинке очень слабую звездочку близ Юпитера. Позже удалось выяснить, что светящаяся точка движется вокруг планеты и за 282 дня совершает полный оборот. Так был открыт тринадцатый спутник Юпитера. Это, вероятно, в прошлом астероид, «неосторожно» приблизившийся к гигантскому небесному телу и навеки попавший в плен. «Юпитер-XIIl» движется в том же направлении, что и большие спутники. Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. Он удален от центра планеты на 12,3 миллиона километров. Теперь астрономам известны 33 луны Солнечной системы. П. Клушанцев КОСМИЧЕСКАЯ РАКЕТА Что такое космическая ракета? Как она устроена? Как летит? Почему в космосе путешествуют именно на ракетах? Казалось бы, все это давно и хорошо нам известно. Но давайте на всякий случай проверим себя. Повторим азбуку. Наша планета Земля покрыта слоем воздуха — атмосферой. У поверхности Земли воздух довольно плотный, густой. Выше — редеет. На высоте в сотни километров он незаметно «сходит на нет», переходит в безвоздушное космическое пространство. По сравнению с воздухом, в котором мы живем, там пустота. Но, говоря строго научно, все же пустота не полная. Все это пространство пронизано лучами Солнца и звезд, летящими от них осколочками атомов. В нем плавают космические пылинки. Можно встретить метеорит. В окрестностях многих небесных тел ощущаются следы их атмосфер. Поэтому безвоздушное космическое пространство мы не можем называть пустотой. Мы будем называть его просто космосом. И на Земле, и в космосе действует один и тот же закон всемирного тяготения. По этому закону все предметы притягивают друг друга. Притяжение огромного земного шара очень ощутимо. Чтобы оторваться от Земли и полететь в космос, нужно прежде всего как-то преодолеть ее притяжение. Самолет его преодолевает лишь частично. Взлетая, он опирается крыльями на воздух. И не может подняться туда, где воздух сильно разрежен. Тем более в космос, где воздуха нет вообще. Нельзя залезть по дереву выше самого дерева. Что же делать? Как «вскарабкаться» в космос? На что опереться там, где ничего нет? Представим себя великанами огромного роста. Мы стоим на поверхности Земли, и атмосфера нам по пояс. В руках у нас мяч. Выпускаем его из рук — он летит вниз, к Земле. Падает у наших ног. Теперь бросаем мяч параллельно поверхности Земли. Повинуясь нам, мяч должен лететь над атмосферой, вперед, куда мы его бросили. Но Земля не перестала его тянуть к себе. И, повинуясь ей, он, как и в первый раз, должен лететь вниз. Мяч вынужден повиноваться обоим. И потому летит где-то посередине между двумя направлениями, между «вперед» и «вниз». Путь мяча, его траектория, получается в виде изгибающейся к Земле кривой линии. Мяч идет на снижение, погружается в атмосферу и падает на Землю. Но уже не у наших ног, а где-то поодаль. Бросим мяч сильнее. Он полетит быстрее. Под действием притяжения Земли он снова начнет заворачивать к ней. Но теперь — более полого. Бросим мяч еще сильнее. Он полетел так быстро, заворачивать стал так полого, что уже «не успевает» упасть на Землю. Поверхность ее «круглится» под ним, как бы уходит из-под него. Траектория мяча хоть и изгибается в сторону Земли, но недостаточно круто. И получается, что, непрерывно падая к Земле, мяч тем не менее летит вокруг земного шара. Его траектория замкнулась в кольцо, стала орбитой. И мяч теперь будет летать по ней все время. Не переставая падать к Земле. Но и не приближаясь к ней, не ударяясь о нее. Чтобы так вот вывести мяч на круговую орбиту, нужно бросить его со скоростью 8 километров в секунду! Эту скорость называют круговой, или первой космической. Любопытно, что скорость эта в полете будет сохраняться сама собой. Полет замедляется, когда что-нибудь мешает лететь. А мячу ничто не мешает. Он летит выше атмосферы, в космосе! Как можно лететь «по инерции», не останавливаясь? Это трудно понять, потому что мы никогда не жили в космосе. Привыкли к тому, что нас всегда окружает воздух. Мы знаем — комочек ваты, как сильно ни бросай его, не полетит далеко, увязнет в воздухе, остановится, упадет на Землю. В космосе же все предметы летят, не встречая сопротивления. Со скоростью 8 километров в секунду могут рядом лететь и развернутые листы газеты, и чугунные гири, крохотные картонные игрушечные ракеты и самые настоящие стальные космические корабли. Все будут лететь рядом, не отставая и не обгоняя друг друга. Будут одинаково кружиться вокруг Земли. Но вернемся к мячу. Бросим его еще сильнее. Например, со скоростью 10 километров в секунду. Что с ним станет? Орбиты ракет при различных начальных скоростях. При такой скорости траектория еще более распрямится. Мяч начнет удаляться от Земли. Потом снизит скорость, плавно повернет назад к Земле. И, приближаясь к ней, разгонится как раз до той скорости, с какой мы его отправляли в полет, до десяти километров в секунду. С этой скоростью он промчится мимо нас и унесется дальше. Все повторится сначала. Снова подъем с замедлением, поворот, падение с разгоном. Мяч этот тоже никогда не упадет на Землю. Он тоже вышел на орбиту. Но уже не круговую, а эллиптическую. Мяч, брошенный со скоростью 11.1 километра в секунду, «дотянет» до самой Луны и только там повернет обратно. А при скорости 11.2 километра в секунду уже вообще не вернется к Земле, уйдет бродить по Солнечной системе. Скорость 11,2 километра в секунду называется второй космической. Итак, удержаться в космосе можно только с помощью большой скорости. Как же разогнаться хотя бы до первой космической скорости, до восьми километров в секунду? Скорость автомобиля на хорошем шоссе не превышает 40 метров в секунду. Скорость самолета ТУ-104 не более 250 метров в секунду. А нам нужно двигаться со скоростью 8000 метров в секунду! Лететь в тридцать с лишним раз быстрее самолета! Мчаться с такой скоростью в воздухе вообще невозможно. Воздух «не пускает». Он становится на нашем пути непробиваемой стеной. Вот почему мы тогда, представляя себя великанами, «высунулись по пояс» из атмосферы в космос. Воздух нам мешал. Но чудес не бывает. Великанов нет. А «высунуться» все же надо. Как быть? Построить башню высотой в сотни километров — смешно и думать. Надо найти способ медленно, «не спеша», пройти сквозь густой воздух в космос. И только там, где уже ничто не мешает, «по хорошей дороге» разогнаться до нужной скорости. Одним словом, чтобы удержаться в космосе, надо разогнаться. А чтобы разогнаться, надо сперва добраться до космоса и удержаться там. Чтобы удержаться — разогнаться! Чтобы разогнаться — удержаться! Выход из этого заколдованного круга подсказал людям в свое время наш замечательный русский ученый Константин Эдуардович Циолковский. Для выхода в космос и разгона в нем годится только ракета. О ней и пойдет дальше наш разговор. Ракета не имеет ни крыльев, ни пропеллеров. Она может в полете ни на что не опираться. Для разгона ей не нужно ни от чего отталкиваться. Она может двигаться и в воздухе, и в космосе. В воздухе медленнее, в космосе быстрее. Она движется реактивным способом. Что это значит? Приведем старый, но очень хороший пример. Берег тихого озера. В двух метрах от берега стоит лодка. Носом направлена в озеро. На корме лодки стоит паренек, хочет прыгнуть на берег. Присел, поднатужился, со всей силы прыгнул… и благополучно «приземлился» на берегу. А лодка… тронулась с места и тихо поплыла от берега. Что получилось? Когда паренек прыгал, ноги его сработали как пружина, которая была сжата, а потом распрямилась. Эта «пружина» одним концом толкнула человека на берег. Другим — лодку в озеро. Лодка и человек оттолкнулись друг ох друга. Лодка поплыла, как говорят, благодаря отдаче, или реакции. Это и есть реактивный способ движения. Схема многоступенчатой ракеты. Отдача нам хорошо известна. Вспомните, например, как стреляет пушка. При выстреле снаряд вылетает из ствола вперед, а сама пушка при этом резко откатывается назад. Почему? Да все потому же. Порох внутри ствола пушки, сгорая, превращается в раскаленные газы. Стремясь вырваться, они давят изнутри на все стенки, готовы разорвать ствол пушки на куски. Они выталкивают артиллерийский снаряд и, расширяясь, работают тоже как пружина — «бросают в разные стороны» пушку и снаряд. Только снаряд полегче, и его удается отбросить на много километров. Пушка же потяжелее, и ее удается лишь немного откатить назад. Возьмем теперь обычную маленькую пороховую ракету, которая уже сотни лет используется для фейерверков. Это картонная трубка, закрытая с одной стороны. Внутри — порох. Если его поджечь, он горит, превращаясь в раскаленные газы. Вырываясь через открытый конец трубки, они себя отбрасывают назад, а ракету вперед. И толкают ее так сильно, что она летит к небу. Пороховые ракеты существуют давно. Но для больших, космических ракет порох, оказывается, не всегда удобен. Прежде всего — порох вовсе не самое сильное взрывчатое вещество. Спирт или керосин, например, если их мелко разбрызгать и смешать с капельками жидкого кислорода, взрываются посильнее пороха. Такие жидкости имеют общее название — горючее. А жидкий кислород или заменяющие его жидкости, содержащие много кислорода, называются окислителем. Горючее и окислитель вместе образуют ракетное топливо. Современный жидкостный ракетный двигатель, или, сокращенно, ЖРД — это очень прочная, стальная, напоминающая бутылку камера сгорания. Ее горловина с раструбом — сопло. В камеру по трубкам в большом количестве непрерывно впрыскиваются горючее и окислитель. Происходит бурное горение. Бушует пламя. Раскаленные газы с невероятной силой и громким ревом вырываются через сопло наружу. Вырываясь, отталкивают камеру в обратную сторону. Камера закреплена на ракете, и получается, что газы толкают ракету. Струя газов направлена назад, и поэтому ракета летит вперед. Современная большая ракета выглядит так. Внизу, в ее хвосте, стоят двигатели, один или несколько. Выше почти все свободное место занимают баки с топливом. Наверху, в головке ракеты, помещают то, ради чего она летит. То, что она должна «доставить по адресу». В космических ракетах это может быть какой-нибудь спутник, который надо вывести на орбиту, или космический корабль с космонавтами. Саму ракету называют ракетой-носителем. А спутник или корабль — полезной нагрузкой. Итак, мы как будто нашли выход из заколдованного круга. Имеем ракету с жидкостным ракетным двигателем. Двигаясь реактивным способом, она может «тихим ходом» пройти сквозь плотную атмосферу, выйти в космос и там разогнаться до нужной скорости. Первая же трудность, с которой столкнулись ракетостроители, — это нехватка топлива. Ракетные двигатели нарочно делают очень «прожорливыми», чтобы они быстрее сжигали топливо, изготовляли и выбрасывали назад как можно больше газов. Но… ракета не успеет набрать и половины необходимой скорости, как топливо в баках кончится. И это несмотря на то, что мы заполнили топливом буквально всю внутренность ракеты. Сделать ракету крупнее, чтобы поместилось больше топлива? Не поможет. На разгон крупной, более тяжелой ракеты уйдет больше топлива, и никакой выгоды не получится. Из этого неприятного положения выход тоже подсказал Циолковский. Он посоветовал делать ракеты многоступенчатыми. Берем несколько ракет разного размера. Их называют ступенями — первая, вторая, третья. Ставим одну на другую. Внизу самую большую. На нее — поменьше. Сверху — самую маленькую, с полезной нагрузкой в головке. Это трехступенчатая ракета. Но может быть ступеней и больше. При взлете разгон начинает первая, самая мощная ступень. Израсходовав свое топливо, она отделяется и падает обратно на Землю. Ракета избавляется от лишней тяжести. Начинает работать вторая ступень, продолжая разгон. На ней двигатели стоят поменьше, более легкие, и топливо они расходуют экономнее. Отработав, вторая ступень тоже отделяется, передавая эстафету третьей. Той уже совсем легко. Она и заканчивает разгон. Все космические ракеты — многоступенчатые. Следующий вопрос — как лучше всего ракете выходить в космос? Может быть, подобно самолету, разбежаться по бетонной дорожке, оторваться от Земли и, постепенно набирая высоту, подняться в безвоздушное пространство? Это невыгодно. Слишком долго придется лететь в воздухе. Путь через плотные слои атмосферы надо по возможности сократить. Поэтому, как вы, наверное, заметили, все космические ракеты, куда бы они потом ни летели, взлетают всегда прямо вверх. И только в разреженном воздухе постепенно заворачивают в нужную сторону. Такой взлет в смысле расхода топлива самый экономный. Многоступенчатые ракеты выводят полезный груз на орбиту. Но какой ценой? Посудите сами. Чтобы вывести на околоземную орбиту одну тонну, нужно сжечь несколько десятков тонн топлива! Для груза в 10 тонн — сотни тонн. Американская ракета «Сатурн-5», выводящая на околоземную орбиту 130 тонн, сама весит 3000 тонн! И едва ли не самое огорчительное — мы еще не умеем возвращать на Землю ракеты-носители. Сделав свое дело, разогнав полезную нагрузку, они отделяются и… падают. Разбиваются о Землю или тонут в океане. Второй раз мы их не можем использовать. Представьте себе, что пассажирский самолет строился бы только для одного рейса. Невероятно! А вот ракеты, которые стоят дороже самолетов, строят только для одного полета. Поэтому вывод на орбиту каждого спутника или космического корабля обходится очень дорого. Но мы отвлеклись. Далеко не всегда наша задача — только вывести полезную нагрузку на круговую околоземную орбиту. Гораздо чаще ставится более сложное задание. Например, доставить полезную нагрузку на Луну. А иногда и вернуть ее оттуда обратно. В этом случае после выхода на круговую орбиту ракета должна совершить еще много разных «маневров». И все они требуют расхода топлива. Вот и поговорим теперь об этих маневрах. Самолет летит носом вперед, потому что ему нужно острым носом разрезать воздух. А ракете, после того как она вышла в безвоздушное пространство, разрезать нечего. На ее пути ничего нет. И потому ракета в космосе после выключения двигателя может лететь в любом положении — и кормой вперед, и кувыркаясь. Если во время такого полета снова ненадолго включить двигатель, он толкнет ракету. И тут все зависит от того, куда нацелен нос ракеты. Если вперед — двигатель подтолкнет ракету, и она полетит быстрее. Если назад — двигатель попридержит, притормозит ее, и она полетит медленнее. Если ракета глядела носом вбок — двигатель толкнет ее в сторону, и она, не меняя скорости, изменит направление своего полета. Один и тот же двигатель может делать с ракетой все что угодно. Разгонять, тормозить, поворачивать. Все зависит от того, как мы перед включением двигателя нацелим, или ориентируем ракету. На ракете, где-нибудь в хвосте, стоят маленькие реактивные двигатели ориентации. Они направлены соплами в разные стороны. Включая и выключая их, можно подталкивать хвост ракеты вверх-вниз, вправо-влево и таким образом поворачивать ракету. Ориентировать ее носом в любую сторону. Представим себе, что нам нужно слетать на Луну и вернуться. Какие для этого потребуются маневры? Прежде всего мы выходим на круговую орбиту около Земли. Здесь можно передохнуть, выключив двигатель. Не расходуя ни грамма драгоценного топлива, ракета будет «молча» ходить вокруг Земли, пока мы не решим лететь дальше. Чтобы добраться до Луны, надо с круговой орбиты перейти на сильно вытянутую эллиптическую. Ориентируем ракету носом вперед и включаем двигатель. Он начинает нас разгонять. Как только скорость немного превысит 11 километров в секунду, выключаем двигатель. Ракета пошла по новой орбите. Надо сказать, что «попасть в цель» в космосе очень трудно. Если бы Земля и Луна стояли неподвижно, а летать в космосе можно было бы по прямым линиям, дело было бы простое. Нацелился — и лети, держа цель все время «по курсу», как это делают капитаны морских кораблей и летчики. Там и скорость не имеет значения. Раньше или позже прибудешь на место, какая разница. Все равно цель, «порт назначения», никуда не денется. В космосе все не так. Попасть с Земли в Луну — это примерно то же самое, что, быстро вращаясь на карусели, попасть мячиком в летящую птицу. Посудите сами. Земля, с которой мы взлетаем, вращается. Луна — наш «порт назначения» — тоже не стоит на месте, летит вокруг Земли, пролетая километр за каждую секунду. Кроме того, ракета наша летит не по прямой линии, а по эллиптической орбите, постепенно замедляя свое движение. Ее скорость лишь в начале была одиннадцать с лишним километров в секунду, а потом из-за притяжения Земли стала уменьшаться. И лететь надо долго, несколько суток. И при этом вокруг нет никаких ориентиров. Нет никакой дороги. Нет и не может быть никакой карты, потому что на карту нечего было бы наносить — ничего кругом нет. Одна чернота. Только далеко-далеко звезды. Они и над нами, и под нами, со всех сторон. И мы должны так рассчитать направление своего полета и его скорость, чтобы в конце пути прийти в намеченное место пространства одновременно с Луной. Ошибемся в скорости — опоздаем на «свидание», Луна ждать нас не будет. Чтобы, несмотря на все эти трудности, дойти до цели, на Земле и на ракете стоят сложнейшие приборы. На Земле работают электронно-вычислительные машины, трудятся сотни наблюдателей, вычислителей, ученых и инженеров. И, несмотря на все это, мы все же в пути раз-другой проверяем, правильно ли мы летим. Если немного отклонились, проводим, как говорят, коррекцию траектории. Для этого ориентируем ракету носом в нужную сторону, включаем на несколько секунд двигатель. Он чуть толкнет ракету, подправит ее полет. И дальше она уже летит как надо. К Луне подходить тоже непросто. Во-первых, надо лететь так, как будто мы намерены «промазать» мимо Луны. Во-вторых, лететь «кормой вперед». Как только ракета поравнялась с Луной, включаем ненадолго двигатель. Он притормаживает нас. Под действием притяжения Луны мы заворачиваем в ее сторону и начинаем ходить вокруг нее по круговой орбите. Здесь можно снова немного передохнуть. Затем приступаем к посадке. Снова ориентируем ракету «кормой вперед» и еще раз ненадолго включаем двигатель. Скорость уменьшается, и мы начинаем падать на Луну. Недалеко от поверхности Луны снова включаем двигатель. Он начинает сдерживать наше падение. Надо так рассчитать, чтобы двигатель полностью погасил скорость и остановил нас перед самой посадкой. Тогда мы мягко, без удара опустимся на Луну. Возвращение с Луны уже идет знакомым порядком. Сперва взлетаем на круговую, окололунную орбиту. Потом увеличиваем скорость и переходим на вытянутую эллиптическую орбиту, по которой идем к Земле. Вот только посадка на Землю происходит не так, как посадка на Луну. Земля окружена атмосферой, и можно для торможения использовать сопротивление воздуха. Однако отвесно врезаться в атмосферу нельзя. От слишком резкого торможения ракета вспыхнет, сгорит, развалится на куски. Поэтому мы нацеливаем ее так, чтобы она вошла в атмосферу «вкось». В этом случае она погружается в плотные слои атмосферы не так быстро. Скорость наша снижается плавно. На высоте нескольких километров раскрывается парашют — и мы дома. Вот сколько маневров требует полет к Луне. Для экономии топлива конструкторы и здесь используют многоступенчатость. Например, наши ракеты, которые мягко садились на Луну и потом привозили оттуда образцы лунного грунта, имели пять ступеней. Три — для взлета с Земли и полета к Луне. Четвертую — для посадки на Луну. И пятую — для возвращения на Землю. Все, что мы говорили до сих пор, была, так сказать, теория. Теперь совершим мысленно экскурсию на космодром. Посмотрим, как это все выглядит на практике. Строят ракеты на заводах. Всюду, где возможно, используют самые легкие и самые прочные материалы. Для облегчения ракеты стараются все ее механизмы и всю аппаратуру, стоящую на ней, делать как можно более «портативными». Легче получится ракета — больше можно взять с собой топлива, увеличить полезную нагрузку. На космодром ракету привозят по частям. В большом монтажно-испытательном корпусе ее собирают. Потом особый кран — установщик — в лежачем положении везет ракету, пустую, без топлива, на стартовую площадку. Там он поднимает ее и ставит в вертикальное положение. Со всех сторон ракету обхватывают четыре опоры стартовой системы, чтобы она не упала от порывов ветра. Потом подводят к ней фермы обслуживания с балконами, чтобы техники, готовящие ракету к старту, могли подобраться к любому ее месту. Подводят заправочную мачту со шлангами, через которые в ракету заливают топливо, и кабель-мачту с электрическими кабелями для проверки всех механизмов и приборов ракеты перед полетом. Космические ракеты огромны. Самая первая наша космическая ракета «Восток» и то имела высоту 38 метров, с десятиэтажный дом. А самая большая американская шестиступенчатая ракета «Сатурн-5», которая доставляла американских космонавтов на Луну, имела высоту больше ста метров. Поперечник ее у основания 10 метров. Когда все проверено и заливка топлива закончена, фермы обслуживания, заправочную мачту и кабель-мачту отводят. И вот старт! По сигналу с командного пункта начинает работать автоматика. Она подает в камеры сгорания топливо. Включает зажигание. Топливо воспламеняется. Двигатели начинают быстро набирать мощность, все сильнее давят снизу на ракету. Когда наконец они набирают полную мощность и приподнимают ракету, опоры откидываются, освобождают ракету, и она с оглушительным ревом, как бы на огненном столбе, уходит в небо. Управление полетом ракеты производится частично автоматически, частично по радио с Земли. А если ракета несет на себе космический корабль с космонавтами, то управлять могут и они сами. Для связи с ракетой по всему земному шару размещены радиостанции. Ведь ракета ходит вокруг планеты, и может возникнуть необходимость связаться с ней как раз тогда, когда она будет «на той стороне Земли». Ракетная техника, несмотря на свою молодость, показывает нам чудеса совершенства. Ракеты летали на Луну и возвращались обратно. Летали за сотни миллионов километров на Венеру и Марс, совершая там мягкие посадки. Пилотируемые космические корабли выполняли в космосе сложнейшие маневры. Сотни самых различных спутников выведены в космос ракетами. Что будет дальше? На путях, ведущих в космические дали, много трудностей. Для путешествия человека, скажем, на Марс нам нужна была бы ракета совершенно невероятных, чудовищных размеров. Больше грандиозных океанских кораблей, весом в десятки тысяч тонн! О постройке такой ракеты нечего и думать. На первое время, при полетах к ближайшим планетам, может помочь стыковка в космосе. Огромные космические корабли «дальнего плавания» можно строить разборными, из отдельных звеньев. С помощью сравнительно небольших ракет выводить эти звенья на одну и ту же «монтажную» орбиту около Земли и там состыковывать. Так можно в космосе собрать корабль, который будет даже крупнее ракет, по частям поднимавших его в космос. Технически это возможно даже сегодня. Впрочем, стыковка облегчает завоевание космоса ненамного. Гораздо больше даст освоение новых ракетных двигателей. Тоже реактивных, но менее прожорливых, чем теперешние, жидкостные. Посещение планет нашей Солнечной системы резко двинется вперед после освоения двигателей электрических и атомных. Однако наступит время, когда станут необходимы полеты к другим звездам, в другие солнечные системы И тогда снова потребуется новая техника. Возможно, к тому времени ученые и инженеры сумеют построить фотонные ракеты. «Огненной струей» у них будет невероятно мощный луч света. При ничтожном расходе вещества такие ракеты смогут разгоняться до скоростей в сотни тысяч километров в секунду! Космическая техника никогда не перестанет развиваться. Человек будет ставить перед собой все новые и новые цели. Для их достижения — придумывать все более совершенные ракеты. А создав их — ставить еще более величественные цели! Многие из вас, ребята, наверняка, посвятят себя завоеванию космоса. Успехов вам на этом интереснейшем пути!