– Вот-вот. Всё, на что я теперь гожусь, это получать затрещины.

– Тэллор...

– Не называй меня так. Больше не называй. Прошу. Тэллора больше нет. И никогда не будет. Путь к сердцу Тайрисс свободен, но ты трусливо сошёл с него.

– А ты сам? Разве не поступаешь, как трус?

– Это ещё почему?

– Отказываешься от своего имени, от своего места, от...

– Я потерял их. Навсегда. Как ты не понимаешь?

– Потерял? Да, возможно. Но ты не хочешь ни возвращать их, ни искать что-то другое! Ты даже не хочешь жить!

– А разве это жизнь? Муки каждодневных воспоминаний о том, что было, и о том, что могло бы быть... Они слишком болезненны, Вэл. Они убивают меня.

– Ты сам себя убиваешь! Что-то потерялось? Ну и пусть! Освободившееся место можно занять чем-то новым. Разве не так?

– Новым... Нужно будет слишком много «нового». Это трудно.

– Но не невозможно!

Хмыкаю.

– Такие речи пристали бы моему другу, а не врагу. Чего ты добиваешься, Вэл? Хочешь исправить ошибку?

Он гордо раздувает ноздри:

– А если и так?

– Похвальное желание. Но ты забыл одну мелочь.

– Какую?

– Я тоже должен постараться, чтобы ошибка была исправлена.

– И в чём трудность?

Заглядываю в наполняющиеся надеждой голубые глаза:

– Я не чувствую надобности так поступать.

Он умолкает. Долго смотрит на пологие склоны холмов, покрытые нежным ковром травы. Потом всё же переводит взгляд на меня.

– Обещай хотя бы одно.

– Что именно?

– Ты не будешь пытаться досрочно окончить жизнь.

Не могу удержаться от смеха, больше похожего на кашель, который мучил меня во время приступов лихорадки и пока продолжает мучить.

– Пытаться? Досрочно? Ох, насмешил...

Валлор хмурит брови:

– Я чего-то не знаю?

– Да, одной несущественной детали... Как ты думаешь, Сэйдисс, устраивая замену, старалась обеспечить успех дела?

– Разумеется. Зачем иначе вообще было...

– И как, по твоему мнению, она могла обеспечить в нужную минуту контроль над телом и духом моего сменщика? А? Ничего не приходит на ум?

Валлор задумывается на несколько вдохов, а по завершении размышлений смотрит на меня с ужасом:

– Хочешь сказать...

– Она поставила печать. И заставила мальчика принести присягу.

– Нет!

– Да. Так что твои волнения относительно моей тяги к самоубийству не обоснованы. Даже если я очень захочу, ничего не выйдет.

– И... Как ты всё это принял?

– Какая разница? Дело прошлое.

Стараюсь говорить спокойно, а рука сама тянется дотронуться до груди, до подживающих рубцов, оставленных вспышкой яростного отчаяния.

Валлор качает головой, но, к счастью, не сочувствующе: жалости я бы не перенёс.

– Прости, я даже не мог представить.

– Почему? Это же самый очевидный и простой шаг.

Долгая пауза завершается нерешительным:

– А что чувствует она сама?

Действительно, что ОНА чувствует? Я сам хотел бы знать, но, наверное, никогда не узнаю, потому что Заклинательница Сэйдисс свято хранит тайны своей души. Так же, как и плоды своего тела...

...– И в чём он?