Хорошо, что я сообразил закрыть глаза и задержать дыхание, потому что в следующий момент тело мужчины взорвалось, рассыпая по всей комнате брызги крови, ошмётки мяса, крошево костей и прах одежды. На вашего покорного слугу попало изрядно, но, поскольку ещё до того, как привязать к креслу, маг снял с меня всю одежду (а как же иначе — надо же было убедиться в отсутствии амулетов и тому подобной ерунды), урон был признан незначительным. Кем признан? Мной, конечно же. Но глотать стекающую по лицу кровь не особенно приятно, и я попросил:

— Почтенная, Вы не могли бы... меня освободить?

Молчание.

— Почтенная!

Наконец, я слышу неуверенные шаги. Ведунья подходит к тому месту, где минуту назад стоял полный сил и такой страшный для неё маг. В синих глазах старухи пленённой птахой бьётся страх.

— Что... ты... такое?...

— Оставьте эти глупости, почтенная! Мне холодно и... грязно!

— Я ничего не могла поделать с этим магом...

— Почтенная! Он полжизни совершенствовал умение нападать и отнимать, а Вы учились оберегать и сохранять! Прошу, поторопитесь, а то я задохнусь!

Ведунья взяла со стола нож и, задумчиво трогая лезвие пальцем, сказала:

— Ты опасен... Очень опасен... Почему я должна тебя освобождать? Мне следует завершить то, что не удалось магу...

Вот и объясните мне, что такое людская благодарность!

— Почтенная! — Я начинал холодеть не только от отсутствия одежды. — Вы производите впечатление разумной женщины... Не совершайте ошибку, о которой будете жалеть всю оставшуюся жизнь!

Вру, конечно. Не о чем ей будет жалеть. Можно подумать, моя тушка нужна кому-то целой и невредимой, и этот кто-то сурово накажет убийцу...

— А ты испугался, — меланхолично констатировала старуха.

Кто бы отрицал... Я не хочу умирать, как правильно отметил неудавшийся похититель чужих сокровищ.

— Почтенная, одумайтесь! Нида, да хоть Вы ей скажите!... — я использовал последнюю надежду на спасение.

— Нида... — ведунья вздрогнула. Взгляд женщины мгновенно заволокло пеленой слёз, и я услышал горестный всхлип: — Девочка моя...

— Что с ней? — невольно подаюсь вперёд и плачу за это больно впившейся в горло верёвкой.

— Он зачаровал мою девочку... — руки женщины бессильно обвисли.

— Как именно?

— Не знаю... Воткнул что-то в грудь, она и затихла...

— Почтенная! — строго сказал я. — Немедленно освободите меня, если хотите, чтобы Ваша воспитанница вернулась к вам живой и невредимой!

— Ты... сможешь...

— Если время не упущено, смогу, — обещаю так твёрдо, как только получается.

— Хорошо, но... Тебе хватит одной руки?

— Одной руки? Наверное... — ответил я прежде, чем понял, какой опасностью грозит этот ответ.

Ведунья перерезала верёвку, проходящую за спинкой кресла и под сиденьем — соединяющую петлю на моей шее и связанные щиколотки. Потом на свободе оказалась моя левая рука, но лишь для того, чтобы тут же быть заломленной за спину: хвост удавки обхватил запястье, вздёргивая его к загривку. Далее пришла очередь ног — старуха стреножила меня, как лошадь, оставив возможность совершать лишь крохотные шажки, и только тогда разрезала путы, удерживающие на подлокотнике мою правую руку.

— Я буду следить за каждым твоим движением, — хмуро сообщила ведунья. — И если увижу, что ты...

— Где Нида? — не то чтобы я торопился спасать девушку, но от печальных угроз старухи становится не по себе. Очень не по себе.

— В соседней комнате...

Путаясь в затёкших ногах, я поплёлся в указанном направлении, неестественно выпрямив спину, чтобы дать шее хоть немного отдыха.

Собственно, не составляло труда догадаться, что предстоит обнаружить в теле юной ведуньи. Разумеется, маг не остановился бы после того, как его сын выпил бы меня: участь старухи и её преемницы была предрешена. Уверен, ведунья прекрасно это понимала... Любопытно, зачем она послала деревенского пацана за мной? Надеялась, что моё появление что-то изменит? Чувствовала, что я смогу справиться там, где струсила сама?...

Как заявил сам «отступник», у него было мало времени. А что делает человек, вынужденный считать каждую минуту? Правильно, старается не делать лишних движений! Можно выпить Силу самолично, а можно... Заготовить впрок. Правда, для этого нужен некий специфический инструмент. Кридда. Или, как её ещё называют, «Жало Пустоты». Откровенно говоря, сие поэтическое название мало соответствует истинной механике действия кридды [6] . Она не жалит. Она высасывает...

Золотистый стержень, утопленный в девичье тело на треть своей длины, подмигнул мне. Или это дрогнувшее пламя свечи тронуло его бликом? Скорее второе, но я наморщил отчаянно зачесавшийся нос, против воли отвечая на иллюзорный вызов...