– Саш! Я троих только знаю. А четвертым кто был? В картотеке нет. Может он в нелегал ушёл?

– Его, Левко, уже нет в живых. Он попал в катастрофу. В 1988 году ЦРУ прицепило бомбу к самолету, чтобы потом свалить всё на Северную Корею. Мы тогда вчетвером оплатили всю цепочку. Пятнадцать лет прошло. Его звали Рахим. Он работал в азиатском котле: Гонконг, Тайвань, Таиланд, Филиппины, Индонезия. Ещё его смерть унесла тайну, которую не отыскать. Он позвонил Янгу из аэропорта и сказал, что нашёл кого-то и по телефону об этом говорить не может. И на этом всё.

– А кого он искал-то?

– Да никого он тогда не искал. Просто кого-то встретил случайно и опознал. А кто это был?!!- Сашка развёл руки в стороны.

– Самолёт?!

– Он развалился в воздухе на высоте восемь тысяч метров, и его обломки опустились на глубину четырёх.

– Где можно на него получить данные? Я поищу. Он был посвящённым?

– Был. Данные возьми у Лин Ши. А у тебя много времени свободного?

– Времени мало, но выкрою.

– Пошли спать,- предложил Сашка.- Мне рано утром ехать на другой посёлок.

– А мне топать,- Левко встал первым с лавки.- Пошли.

В тайге на привале к Левко подошёл брат Сашки Алексей.

– Хорошо бегаешь! Почти как Санька,- Лёха присел на корточки.

– Навык потерял за десять лет, потому и почти,- ответил Левко, пожимая протянутую руку.

– На шахту?

– Забегу и сразу обратно. Мне в Китай надо. Принёс на шахту для приборов новые изотопы.

– Я слышал, что ты с Артуром о хитрых вещах гутарил.

– Было. Не только с ним. Тебя вот не застал.

– Да!!!- Лёха сел, подогнув под себя ноги.

– Никак тайну мне открыть хотите?!

– И не тайна то вовсе. Только ты ко мне в мозги не лезь. Я знаю, что Санька вам открывает. Я посвящённый.

– От Кана?

– От самого себя. Что ты так смотришь с подозрением? Всё, правда.

– А к тебе и не пройти,- Левко сосредоточился, но, мотая головой, повторил:- Нет, не пройти. Но и кода я совсем не вижу. Чёрное всё.

– У Саньки какое?

– Чёрно-красное и яркое. Хоть чёрное ярким быть не может, но это так.

– И у Кана было черно-красным. Это не потому, что Кан его учитель и открыл ему по своему образу и подобию. Ты к старцам собрался?

– Хочу посетить.

– Что тебя на это толкает?

– Вот он!- Левко показал Алексею компьютерный портрет.

– У него взгляд Кана,- сразу определил Лёха.

– Так мне все ответили, кто Кана знал.

– И он этим обладает?

– Хотел меня просканировать.

– А Санька что?

– Сказал, что это посвящённый. Ещё сказал, что этот взгляд может быть только у человека имеющего большой потенциал.

– Российское, однако, яблоко,- Лёха слегка улыбнулся. Совсем чуть-чуть.- Ты к старцам не ходи. Они несут свою ношу. Добра там не будет.

– Так Сашка там был и ничего. Справлюсь.

– Смотри мне в глаза,- потребовал Лёха и Левко увидел уже ему знакомый взгляд.- Такие глаза были?

– Да! Именно такие.

– А теперь скажи: разве у Сашки такой взгляд?

– Нет.

– Вот потому и не ходи к старцам.

– Запутал ты меня совсем. Сашка мне сказал, что этого нет у его братьев и у родни вообще.

– Я его называю про себя кастратом,- Лёха видит, что Левко ему не верит.- Ладно. Я тебе кой о чём расскажу. Давай, костерок организуем, а то долгий это разговор.

Они разошлись собирать сушняк.

Костёр горел давно, на огне в котелке варился суп, уже закипела вода, и был заварен чай, но Лёха всё молчал и Левко его не торопил.

– Матери было 17 лет, когда родился наш старший. Игорь,- начал свой рассказ Лёха.- Сашку она родила в 48 лет. До него в 1943 родились двойняшки: Ирина и Полина. Пятнадцать лет разницы. Я на том не акцентирую, но у нас пять двойняшек. Три мужских, одна женская и одна смешанная. В 1949 году Игорь комиссовался из уголовного розыска и вернулся домой. Очень тяжёлый. Мне было тогда 14 лет. Кой как мы его за год подняли на ноги. Дом поставили. А в 1950 году отец Игорю, а тот ходил на инвалидности, предложил смотаться в Китай. Всё бы оно ничего, но война и служба приучила Игоря пить. Ничего мы с этим не могли поделать. Мы в Китай потопали втроём. Я, он и Шорт. Шорт был посланцем тогда от наших в Тибете. Добрались за два месяца и прожили в монастыре полгода. А я до прихода в монастырь учился у старого китайца, который жил неподалёку от нашего дома. У него было много разных книг. От него я узнал о гипнозе и о пещерных старцах. Ему когда-то посчастливилось их видеть, и он их восхвалял. Говорил он про них так. Господь, мол, время от времени, вселяется в плоть человеческую и шествует по земле. Когда его нет, то эти старцы и мудрецы представляют господа. Они могут всё. Могут вылечить от любого недуга. Дед тот владел гипнозом, хорошо владел и меня научил. Игорю в монастыре подправили спину, но его питьё не смогли, как, впрочем, не помогло ничего и потом. Как пил, так и пьёт. Сейчас уже не ходит почти, а пол-литра в день дай. На меня в монастыре обратили внимание и стали со мной заниматься. Научили многому. А я всё за Игоря сильно переживал. Одним словом, решил я его к старцам сводить. Просто тащиться, было страшновато, и я обратился к главному монастырскому начальству с просьбой дать мне к старцам поручение. Они меня выслушали и сказали: "Господь не милостив ко многим, он выбирает и привлекает к себе только преданных, послушных. Они твоему брату не помогут. Но сходи". Ты же знаешь нашу монастырскую веру. Сказанное ими я расценил как святотатство, ибо послушные и преданные – рабы и они мне об этом не имели права говорить. Я смиренно всё выслушал, получил разрешение, и мы отправились в пещерный храм. Четыре месяца ждали разрешения на встречу. Пришли к ним в логово и сели в позе лотоса. Они на нас смотрят, мы на них. А я уже тогда ворошил мозгами и под действие гипноза не попадал. Пялились они на нас несколько часов. Я чувствовал, что они хотят нас загипнотизировать, но у них ничего не выходит. У Игоря очень сильное биополе, пробить которое невозможно. Сашка родился ещё с большим полем, чем у Игоря. Брат сидел, ерзал и вдруг им говорит: "Взять бы вас, сучков, за ваши сивые бороденки, да головками о каменную плиту, чтобы мозги повылетали. Козлы!" Встал и пошёл на выход. Я за ним побежал следом. Иду сзади, молчу, не уговариваю, знал я о его упрямстве. Не вышло и не вышло. А он мне, усмехаясь, молвит: "Они такие же святые, как я. Равны мы. Ибо господь в каждом из нас, но чтобы какое-то гавно мне глазки, блядь, строило? Пошли они в задницу. Там среди них и я мог преспокойненько сидеть с умным видом". Брат никогда ни во что не верил и всегда надо всем религиозным подсмеивался. Без веры жизнь прожил. По возвращению я всё рассказал старейшинам монастыря, и они долго смеялись. Они мне предложили остаться ещё на какое-то время, чтобы усовершенствовать мои способности. Когда Игорь ушёл домой, они мне сказали: "У твоего брата нет шансов бросить пить. Он конченый человек. Очень сильный и мужественный. Будь он слабым, мы бы его вылечили". Только в 1952 году я вернулся домой. Дедушка Ло увидев меня, плакал навзрыд, как дитя. Обнимал, тискал, щупал волосы на голове. Ему было тогда под шестьдесят, и он был в уме и теле. Отец наш сильно удивился и спросил у Ло: "Что с тобой, брат?" Ло ему сказал: "Он стал "просветленным". И всё. Батя меня потом называл не иначе как "свет ты наш". По делу мне нужен был Бурхала, и я пошёл на разработку, где он обитал. Именно в это время туда притопал Кан. Это было летом 1953 года. Когда Кан меня увидел, сразу спросил у Бурхалы и Ло: "Откуда у вас "просветленный?" "Это наш человек и он сам стал таким. Снизошла благодать и на нас". Так они ему ответили. У Кана не было тогда взгляда, который я тебе показал и у старцев в пещере я такого тоже не видел,- Лёха замолчал и стал разливать в кружки суп.

Продолжил говорить после чая.

– Маска на лице у него была уже тогда. Никто его про то не спрашивал. Мало ли что могло быть в жизни у человека, а в укор у нас ставить было не принято. Так мы с Каном оказались рядом. И я увидел, что он умеет больше меня, и потянуло к нему. И не только меня. Так образовалась маленькая школа. Ну что ещё зимой долгой делать? Кан учил нас, мы учили пацанов, и всё шло потихоньку. Педагог Кан был потрясающий. Мне Артур сильно напоминает Кана, а ведь он молод и к старости ему не будет цены. Ты когда узнал, что стал просветленным?