– Как же так! – продолжал возмущаться Канарис, – на первой же стадии операции сразу же провал! Выбросили первую группу со снаряжением и какие-то снежные призраки это снаряжение увели у нас из-под носа. И что прикажете делать?

Остановить дальнейшее проведение операции? Но ведь о ней я уже доложил Фюреру!

Здесь на карте моя репутация!

– Господин адмирал, – нарушил молчание Ганс Фишер, – я думаю, что это случайность. Наш передовой отряд совершенно случайно напоролся на боевой дозор русских, это вполне возможно. И ни о какой бы то ни было специальной засаде русских, ожидавших нашей высадки, речи пока идти не может. А значит операцию можно и нужно продолжать.

– Хорошо, Ганс, я готов принять эту вашу версию, но как объяснить, что русских совершенно не интересовали наши десантники, а русские, поспешив собрать контейнеры, сразу скрылись с ними, уклоняясь от боя с нашими десантниками? – спросил Канарис.

– Это легко объясняется голодом русских, экселенс, – ответил Фишер, – русские очень плохо снабжаются и поэтому, их дозор, заметив контейнеры сброшенные на парашютах, поспешили захватить их, так как элементарно испытывали голод и нехватку необходимого.

– По шустрости с какой они действовали, не скажешь, что эти люди падают с ног от голода и холода, – снова съязвил Канарис, – но я принимаю эту версию как единственно приемлемую для нас.

Канарис отошел к окну и встав спиной к Фишеру продолжил, – мы перенесем высадку основной группы в запасной район. Распорядитесь об этом, группа фон Линде не может долго находиться в стрессовом состоянии ожидания вылета, вы должны это знать, как профессионал. И далее, что тоже весьма важно, нам необходимо срочно позаботиться о том, чтобы ликвидировать все следы первоначальной высадки.

– Что вы имеете ввиду? – поинтересовался Фишер.

– Я хочу, чтобы вы лично связались со штабом командующего 6-ым воздушным флотом генералом авиации Келлером и просили бы у него обеспечить бомбардировку отходящей группы русских альпинистов, этих снежных призраков, как изволили фигурально выразиться ваши мастера художественного слова, их необходимо разбомбить, чтобы содержимое контейнеров не попало в руки понимающих в толк в разведке, потому как те, в отличие от ваших мудрецов, по содержимому контейнеров могут понять очень и очень многое.

Аудиенция была окончена.

Через пол-часа на столе у начальника разведки 6-го люфтфлотте уже лежала расшифрованная телеграмма, подписанная адмиралом Канарисом, где указывался район отхода группы русских разведчиков. …

На летном поле аэродрома в Минводах, капитан Ланг вместе с майором Голлобом разглядывали севший на брюхо Ме-109 унтерофицера Петермана.

– Представляете, Ланг, беднягу Петермана таранил русский самоубийца. Представьте, на допотопном И-153!

Ланг не без зависти поглядывал на большой Рыцарский крест с дубовыми листьями, так эффектно смотревшийся на шее командира 52-ого гешвадера майора Голлоба.

– Да, в разведывательной эскадре на тихоходных Фоке-вульвах 189 на этих летающих остекленных верандах, не заработаешь большого рыцарского креста – тихоходная разведывательная рама это не стремительный мессершмитт серии "Густав" и на ней не собьешь полтораста русских, как это сделал майор Голлоб! – вздыхая, думал про себя капитан Ланг.

А крест так превосходно смотрелся на летней форме одежды, не в вырезе мундира, а поверх летней рубашки, рассчитанной на кавказскую жару аэродромов южной группировки.

– Да, Голлоб, нам сложно закрыть все небо над Кавказскими горами имея одну эскадру истребителей и эскадрилью разведчиков, – заметил Ланг, – а русские тем временем кидают в бой все имеющиеся у них самолеты.

– Вы же знаете, Ланг, вся авиация сейчас преимущественно на главном направлении на Сталинградском, – сказал Голлоб, носком сапога трогая рваный алюминий плоскостей лежащего на брюхе мессершмитта.

– Да, но ведь и Кавказ это не самый второстепенный фронт! – возразил Ланг.

– Ресурсов Германии не хватает на то, чтобы сконцентрировать большие силы на всех фронтах, поэтому командование ОКВ выбирает приоритеты, а мы в этот приоритет не попадаем, Сталинград важнее, – сказал Голлоб раскачивая ногой пробитое и все в рваных дырках крыло несчастного самолета.

Разговор двух летчиков был внезапно прерван подъехавшим на мотоцикле дежурным унтерофицером связи.

– Господ майора Голлоба и капитана Ланга срочно в штаб флота, – козырнув, отрапортовал унтерофицер.

– Что там стряслось? – ворчал Голлоб, садясь в коляску мотоцикла.

– Сейчас узнаем, – ответил Ланг, примащивая свой зад на резиновое сиденье позади унтерофицера связи.

А случилось так, что надо было срочно вылетать.

И это не смотря на неважную погоду над главным хребтом – районом предполагаемой разведки и следующей за разведкой бомбежки.