Шрифт:
[76] Российский чиновник оказался корейским шпионом // Коммерсантъ. 1998. 7 июля.
[77] Погодин Д. «Сребреники» дипломата Моисеева // Труд. 1998. 10-16 июля.
[78] Иоффе С. Шпионами не рождаются // Моск. правда. 1999. 26 авг.
[79] Комсомольская правда. 1999. 8 июля.
[80] Чародеев Г. По требованию Сеула наш дипломат пакует чемоданы // Известия. 1998. 10 июля.
[81] Маетная Е. Агент 2002 // Моск. комсомолец. 2000. 8 дек.
[82] Коротченко И. Шпионский скандал обрастает новыми подробностями // Независимая газ. 1998. 10 июля.
[83] Чародеев Г. По требованию Сеула наш дипломат пакует чемоданы // Известия. 1998. 10 июля.
[84] Turkish Daily News, 1998. August 5.
[85] Платковский А. Сеул не спешит мириться с Москвой // Известия. 1998. 12 авг.
[86] Калугина М. Южная Корея и Россия: Инцидент исчерпан и забыт // Известия. 1998. 22 сент.
[87] Russia, S. Korea Agree to End Feud over Spy Expulsions. Agence France-Press, 1998. September 17.
[88] Радио «Свобода». 2002. 15 февр.
[89] Рубцова Е. «Шпионские» дела снова под контролем // Нов. Известия. 2002. 24 окт.
[90] Гришина К. Шпиона привезли в Тверь по ошибке // Тверская правда. 2002. 18 февр.
[91] См.: Светова З. Свобода под надзором: Московская милиция живет по законам советского времени // Нов. Известия. 2003. 21 янв.; Гохман М. Встречный иск // Моск. новости. 2003. № 20.
[92] Радио «Свобода». 2002. 9 янв.
Голубые петлицы МИДа
Много высоких слов было сказано о российских дипломатах, отмечавших на прошлой неделе 200-летие МИДа. Но никто не вспомнил о темных сторонах дипслужбы. Например, о том, что за право продвигаться вверх по служебной лестнице дипломатам приходится расплачиваться сотрудничеством с органами безопасности. Валентин Моисеев, бывший замдиректора 1-го Департамента Азии МИД, заплатил слишком дорогую цену за тесные связи своего ведомства с Лубянкой: под Новый год он вышел на свободу, отсидев 4,5 года за шпионаж. В роли главного свидетеля обвинения выступил контрразведчик, с которым Моисеев должен был сотрудничать по долгу службы. Сегодня, утверждает дипломат в интервью Ирине Бороган, в МИДе вновь восстанавливаются советские порядки.
Нравы
Как вы себя чувствуете?
– Нормально. В соответствии с возрастом, а мне уже 56 лет и условиями, в которых я провел последние годы.
Дипломатия – профессия, где традиционно сильны "рабочие" династии. Как Вы попали в МИД?
– Сам я ленинградец, мама работала на технической должности в ВУЗе, а отец доцентом в другом техническом институте. Так что мои знакомые очень удивились, когда я решил поступать в МГИМО, где мне повезло с первого раза. Я ведь учился в очень хорошей школе – это была английская школа N1. В МГИМО я закончил факультет международных экономических отношений. Вообще-то, это была сфера Внешторга, но в то время (это был 1969 год) в МИДе не хватало людей, знающих корейский язык, а также требовались специалисты в экономике. С тех пор я трудился в МИДе, не считая некоторых перерывов: полгода в середине 70-х работал литсотрудником на радио в международной редакции – писал фельетоны, клеймил “прогнивший” сеульский режим. Еще пять лет занимался наукой и два года работал во Внешторге. Но вся моя деятельность была завязана на Корейский полуостров: диссертация – по Корее, торговля – с Кореей. Тут я оказался однолюбом.
– Вы отработали в МИДе 25 лет. Но после ареста большинство Ваших коллег в беседах с журналистами утверждали, что почти не знакомы со шпионом Моисеевым.
– Видите ли, чиновничья среда очень своеобразная. Не секрет, что МИД всегда тесно работал со спецслужбами. После того, как меня арестовали, сотрудники ФСБ провели собрание в моем департаменте, и сообщили, что, по их данным, южнокорейская разведка готовит к разработке около 30 сотрудников МИДа, и что каждый может оказаться в моем положении. После этого у моих коллег желание общаться на эту тему пропало. Я думаю, что если бы мои коллеги по МИДу вели себя иначе, то уголовное дело против меня развалилось бы.