Чужие игры, чужие жизни,

Чужие щеки, чужой покой,

Чужие ласки, чужие виски,

И неба шторы плывут рекой.

Подмостки сцены, подмостки счастья,

Подмостки где-то вблизи воды,

Подмостки счастья совсем не часты,

От них так близко лишь до беды.

Крутые игры, крутые люди,

Крутые гривы небесных сфер,

Крутые люди так лихо судят,

Вблизи преграды сквозных афер.

Зашуршу я листьями по стихам,

Да задую ветрами по лесам,

Ох, и успокоюсь тогда на миг,

И затихнет в душеньке моей крик.

Как пройду дороженькой: стук, стук, стук…

Что мой красный дятел – то: тук, тук, тук…

Задышу я осенью золотой,

Сразу и улучшится мой удой,

Подою я козочек и коров,

Будут они дойными на покров.

Полушалком красочным оттенюсь,

Под его прикрытием помолюсь.

Будет урожайным каждый божий год,

Будет у коровушек славный мой уход.

Я пройду хозяюшкой по двору,

Мусор – то, что лишнее уберу.

Я поглажу козочку и кота,

Будет все ухожено у скота.

Вчера ревела, нынче не смеюсь,

Тупик прошла, и из него я вышла,

Решила я: подарками прольюсь,

И сразу повернулось лихо дышло.

Пошла туда и что-то отдала,

Пошла сюда и что-то подарила,

Потом немного слов: ла-ла-ла,

И вскоре рассмеялась, как горилла!

Я не хочу быть депутатом:

Народу много и шумят.

Я не хочу быть адвокатом,

Какого-то там не защитят.

Я не хочу быть адмиралом:

Весь золотой его мундир.

Я не хочу быть генералом,

Порою он, как бригадир.

Я не хочу быть: гл. редактор,

Я не люблю судить стихи.

Я не хочу водить и трактор,

Моторы наши не тихи.

Я не хочу быть космонавтом,

Я лучше что-то начерчу.

Я не могу быть аргонавтом,

Я в те века не долечу.

Вторгается осень янтарной листвой,

В лесов, изумрудные зори,

Как будто музей мы проходим с тобой,

Где ветер с листочками в ссоре.

Музей среди леса, полян и дорог,

Покрыт, золотистою охрой,

Мы в осень немножко зашли за порог,

Где все без нужды царит острой.

Такое богатство и красок и тем,

Деревья прекрасны ажуром,

И солнышко люстрой, небесных систем,

В янтарь здесь вонзилось амуром.

Приятно пройти среди злата лесов,

Где светит нам цвет изумрудный,

И только лишь дождь лес замкнет на засов,

Нефритовый лес рядом с прудом.

Художники осень возьмут на холсты,

Полотна поставят в музеи,

Нефрит, изумруд и янтарь – все листы,

Деревья – на стенах висели.

Однажды Рекс залез в бутылку,

Понюхал вкусно или нет,

Лег, почесал район затылка,

И полюбил бутылку пылко,

Так на исходе чьих-то лет.

Бутылка засмеялась грустно,

Умылась с блеском на стекле,

Слегка взгрустнула, что в ней пусто,

Что с ксивой, все-таки, не густо,

Что с Рексом, словно на осле.

Ну что сказать? Блестя боками,

Сверкая нежной синевой,

Коснулась Рексика губами,

И разбудив его хлопками,

Она слилась с ночной листвой.

Залаял Рекс, проснувшись, дико,

Завыл, что кончилось питье,

Лениво взял с салата вилку,