Очень скоро шкаф был раскурочен и составил компанию своему содержимому, которое уже потихоньку стали растаскивать благодарные бомжихи.

Дальше было проще: мешок обуви, пара мешков старушечьего нижнего белья, любимые вырезки из журналов с фотографиями "народных" целителей и мутными, черно-белыми репродукциями картин. В мусор полетела гордость старухи – безвкусные, сделанные в Китае китчевые птички, которые разражались звуками имитирующими пение, стоило только громко хлопнуть в ладоши или зазвонить телефону.

Потом жена повела нетерпеливо гарцующего Дюшу на прогулку, а я стал запихивать наше барахло на освободившееся место.

Ирка вернулась и помогла мне перетащить морозилку. Я раскатал ковер, купленный в большую комнату еще до ухудшения отношений с тещей и при помощи таковской матери затолкал края под сервант и диван.

После этой процедуры я рухнул на пол. Ирка улеглась рядом, скосив глаза в экран, где без звука кривлялась Алсу. Я было потянул руки к жене, но между нами втиснулся засранец Дюша, виляя хвостом и повизгивая.

– Знаешь, где лучше лежать, – сказала Ирина, откидываясь назад под напором пса, который вылизывал ей лицо.

– Дюша, ты лапы помыл, чтобы по ковру бегать? – спросил я собаку.

Тот сделал вид, что его это не касается.

– Мы пойдем куда-нибудь? – спросила жена.

– А надо ли? – возразил я, с удовольствием запуская руку в Дюшину шерсть. – Прошли те времена, когда мы шлялись по улицам, лишь бы не слушать что гундосит сумасшедшая старуха. Теперь у нас есть свой дом.

конец.