Шрифт:
– В том-то и дело, что закрыть ее ты не сможешь. Хотя бы потому, что не захочешь. Дороги назад нет.
– Значит, поворачивать уже поздно.
– Я тоже так думаю, Брийян.
Лиза поднялась и подошла ко мне. Я тоже встал, и мы посмотрели друг другу в глаза. Она была ниже меня. Мне всегда нравилось смотреть на девушек вот так, свысока. Но в этот момент я чувствовал себя так, будто мои сто восемьдесят сантиметров роста принадлежали ей, а не мне.
– Раздень меня, – проговорила она. Не повелительно и не молящее – так, будто это была самая обычная просьба.
Я сбросил с ее плеч платье, и она, переступив через него, сделала шаг ко мне. Вряд ли я понимал что-то в идеалах женского тела – уж слишком мало я успел повидать женских тел для того, чтобы об этом судить – но ее фигура была настолько гармоничной, что никто бы не рискнул назвать ее некрасивой.
– Ты преступница, – сказал я тихо. – Ты прячешь это под одеждой.
В сумерках она нашла мои губы, немного нетерпеливо, как мне показалось, и тоненькая ниточка, связывавшая меня с реальностью, оборвалась. У меня закружилась голова, в какой-то момент я перестал чувствовать весь окружающий мир и больше не чувствовал ничего, кроме нее. Легкость сменилась спокойствием, и теперь в голове не было никаких мыслей.
– Ну, так рассказать тебе сказку? – спросила Лиза шепотом.
– Да.
Она легко отстранилась, пытаясь разглядеть мои глаза.– Хорошо. Но для того, чтобы сказка получилась интересной, мне потребуется твое участие. Ты согласен?
– Да.
– Здорово. – Она улыбнулась. – Тогда я дам тебе роль плохого мальчика. Думаю, она тебе подойдет. За хорошее исполнение полагается приз.
Лиза с наслаждением потянулась и подняла с пола пепельницу.– Как дела, малыш? – спросила она.
– Не знаю. Голова кружится.
Она поднялась, нисколько меня не стесняясь, прошлась взад-вперед по комнате, снова потянулась и села у зеркала.
– У тебя нет воды? – задал я вопрос.
– Нет, но в холодильнике есть кола.
– Я не пью колу, это вредно.
– Какой же ты нудный вместе со своим правильным питанием, Брийян.
Лиза взяла щетку и начала причесывать волосы.– Ты любишь своего отца, малыш? – неожиданно спросила она.
– Между нами огромная пропасть, и мы оба не прилагаем достаточно усилий, чтобы ее преодолеть.
– Ты не ответил мне.
– Я не хочу отвечать.
– Хорошо, тогда я задам другой вопрос. Ты сожалеешь о содеянном?
– Я не знаю.
Лиза отложила щетку и повернулась ко мне.– Эта ревность к отцу когда-нибудь погубит тебя, малыш. А, может, и вас обоих.
Она почистила мундштук и, разорвав целлофан на новой пачке сигарет, продолжила:
– У тебя есть выбор. Ты можешь решить, что не хочешь спать с женщиной своего отца. Она это переживет.
Я тоже закурил и сел на кровати. Было странно (или страшно?) осознавать, что в эту минуту мне абсолютно плевать на чувства отца. Когда я успел стать эгоистом? За все время общения с Лизой я очень сильно изменился. Иногда у меня возникало такое чувство, будто эта женщина сделала меня другим человеком. Вероятно, именно поэтому мы с отцом в последнее время не понимали друг друга. Я все чаще ловил себя на мысли, что его авторитет шаток, замечал его ошибки и слабости. Бывало, что мы не разговаривали целыми днями, поссорившись из-за мелочей. Может быть, я взрослел. Переоценка ценностей? Отличный способ самоутвердиться и заодно поднять себя в глазах отца!
Но самым ужасным было другое. Мне не было стыдно. То есть, стыдно мне, конечно, было, но это был очень плохой стыд. Я понимал, что совершил желанную непристойность. И думал о том, что ее можно будет совершить еще раз.
– Не пытайся себя пристыдить, – словно прочитала мои мысли Лиза. – Пустая трата времени. – Она поднялась и сделала круг по комнате – от зеркала к балкону, а потом – к кровати. – Лучше думай о том, что ты чудесный мальчик. А тетя Лиза никогда просто так не говорит комплименты.
За дверью кто-то заскребся, и через секунду послышалось протяжное и жалобное мяуканье кота.
– О Господи, Джордж, – простонал я. – Чего тебе надо, недоделанный полуночник?
Кота мы нарекли таким странным для животного именем с легкой руки отца. Когда мама принесла ободранного и пищащего котенка домой – мимо беззащитных животных на улице она пройти не могла никогда – отец как раз находился в процессе работы над своей докторской диссертацией. Джорджем звали его помощника и университетского коллегу. Видимо, Джордж не обладал внешностью Брэда Питта и не очаровывал представительниц прекрасного пола телом мистера Олимпия. Увидев мамину находку, отец угрюмо проговорил: